Вдова Куин. Возьми его за левую руку, и мы его силком вытащим отсюда. Ну идем же, молодой человек!
Кристи (внезапно очнувшись). Вы хотите меня разлучить с ней? Ревнуете меня, потому что я женюсь на ней. Убирайтесь отсюда, слышите! (Хватает стул и замахивается на них.)
Вдова Куин (уходя). В сумасшедший дом его надо посадить, а совсем не в тюрьму. Мы сбегаем черным ходом за доктором и все-таки его спасем. (Выходит вместе с Сарой через внутреннюю дверь.)
На пороге наружной двери показывается толпа мужчин. Кристи снова садится к огню.
Майкл (трагическим шепотом). А что, старикан-то на самом деле убит?
Филли. Я сам видел, как он вздохнул в последний раз и испустил дух.
Все с любопытством уставились на Кристи.
Майкл (с веревкой в руках). Взгляните на него, как он смирно сидит. Сделайте затяжную петлю и накиньте ему на голову, пока он нас не видит.
Филли. Возьми ты веревку и сделай это, Шанин. Ты из нас всех здесь самый трезвый.
Шоон. Что, мне подходить к нему, когда он на меня больше всех злится? Нет, уж лучше пусть Пегин Майк это сделает.
Пегин. Ладно, давай.
Пегин подходит к нему, за ней остальные, и они накидывают ему затяжную петлю на шею.
Кристи. Что вам надо?
Шоон (торжествующе, в то время как они тую затягивают ему руки веревкой). Идем-ка теперь в полицию, там тебя живо вздернут.
Кристи. Меня!
Майкл. Если мы тебя пожалеем, то может статься, что господь бог нас покарает за это, наслав на нас нынче же все судебные власти. Так что уж лучше пойдем с нами без крику, спокойно, — смерть на виселице — смерть быстрая и легкая.
Кристи. Я с места не сдвинусь. (К Пегин.) Что же теперь скажешь, когда я совершил то же самое и у всех на глазах?
Пегин. Я скажу, что если из чужих мест придет человек и начнет вести смелые речи — это чудо из чудес; но когда видишь, как на заднем дворе человек другого заступом хватит, тут понимаешь, что удаль в речах и грязное дело — совсем не одно и тоже же. (Мужчинам.) Уберите его отсюда, а то еще, того гляди, нас всех за него засудят.
Кристи (с ужасом). И ты, ты сама гонишь меня прочь отсюда и жаждешь, чтобы палач заскорузлыми пальцами мне за ухом петлю прилаживал?
Мужчины (тянут его за веревку). Ну, идем, чего там! (Стаскивают его на пол.)
Кристи (цепляется ногами за ножки стола). Разрежь веревку, Пегин, и я уйду от вас всех куда глаза глядят и буду жить, как тот помешанный в Кийле, что всякую пакость жрет и водоросли, приставшие к камням.
Пегин. Это чтобы нас повесили за такого нахального пустобреха, как ты? (Мужчинам.) Уберите его, тащите его вон отсюда, сейчас же.
Шоон. А вы подтяните ему петлю на шее, пойдет тогда.
Филли. Сам подтягивай. Не беспокойся, он тебя теперь не тронет, если только ты подальше станешь, чтобы он тебя не укусил.
Шоон. Боюсь я его. (К Пегин.) Вот что, достань-ка ты кусок торфу из огня и прижги ему ногу.
Пегин (раздувает пламя мехами). Отцепись-ка от стола, парень, а не то я тебе прижгу пятки.
Кристи. Ты раздуваешь огонь, чтобы мучить меня? (Голос его становится сильнее и громче.) Ах, вот ты какая? Ну, теперь поберегитесь вы все, потому — если меня ждет виселица, то уж я себя перед смертью потешу и пущу кое-кому из вас кровь — так и знайте.
Шоон (в ужасе). Держи его крепче, Филли. Будь осторожнее, Христа ради. Потому, я думаю, он первым делом на меня накинется, чтобы отомстить за свои обиды. Кристи (почти весело). Дай только мне до тебя добраться, так уж будешь ты у меня висеть, нынче же ночью, заместо чучела огородного и пугать чертовых ворон. Ах, веселенькая это будет для тебя прогулочка — прокатиться по преисподней вместе с тенью моего покойного батюшки Шоон (к Пегин). Скорее ты, слышишь? О господи, это не человек, а зверь какой-то, а вы все тут еле на ногах держитесь и что делать не знаете. Уж правду говори отец Рейли, что водка — это наше проклятие.
Кристи. Если бы я хоть кому-нибудь из вас мог свернуть шею, я бы на суде был горд, как король, глядя, как присяжные трясутся со страху. А когда меня вздернут на виселицу, вот рев-то поднимется по всему Мейо — знатные барыни в шелку и в атласе — и те, поди, станут себе носы утирать кружевными платочками. И уж, наверное, стихи и песни будут петь потом про мою горькую долю (Извернувшись, лежа на полу, кусает Шоона в ногу.)
Шоон (кричит). Он укусил меня за ногу. Он, наверное, вроде бешеной собаки, и я теперь беспременно помру. Кристи (весьма довольный собой). Уж это будь здоров. Так что ты можешь теперь весь ад разукрасить флагами, к моему приходу туда, недели через две-три, потому, я думаю, у сатаны немного таких, которые своего родного отца укокошили и притом сначала разок в Кэрри, а потом еще раз в Мейо.
Старик Мехоун вползает на четвереньках сзади. Его никто не замечает.
Мужчины (к Пегин). Неси же огонь скорее.
Пегин (подходит к нему). Ну, господи благослови! (Прижигает ему ногу.)
Кристи (брыкается и визжит). Ой, боже милостивый! (Отпускает ножки стола, за которые держался, его тащат к двери.)
Джимми (замечает старика Мехоуна). Взгляните-ка, что тут приползло!
Все бросают Кристи и перебегают налево.
Кристи (с трудом становится на колени и вдруг оказывается лицом к лицу со стариком Мехоуном). Ты что, хочешь, чтобы тебя в третий раз убили? Чего тебе еще надо?
Мехоун. Зачем это они тебя связали?
Кристи. Они хотят меня сдать полиции, чтобы меня повесили за то, что я тебя укокошил.
Майкл (извиняющимся тоном). На то уж воля господня, что всякому хочется свою хижину уберечь от суда да следствия. И что бы моя дочь стала делать, если бы они меня разорили или повесили?
Мехоун (развязывая Кристи, мрачно). А мне наплевать, хоть повесь ей мешок на спину, и пусть ее ракушки собирает до самой ее смерти. А мы с сыном теперь пойдем своей дорогой. Эх, и радость же будет рассказывать про подлецов, что живут в Мейо, да про здешних дураков. (К Кристи, который освободился от своих пут.) Ну, пошли.
Кристи. Что, мне идти с тобой? Ну, ладно, но только я пойду как доблестный воин со своим басурманским рабом. Иди вперед, и с нынешнего дня ты станешь мне варить овсянку и чистить для меня картошку, потому — я теперь победитель во всех боях. (Подталкивает Мехоуна.) Иди же, тебе говорят!
Мехоун. Ты это мне?
Кристи. Не разговаривать. Пошел вон.
Мехоун (уходя, оглядывается через плечо на Кристи). Слава тебе, господи! (Широко улыбается.) Видно, я опять помешался. (Уходит.)
Кристи. Да будут благословенны все здесь, отныне и до века. Ведь вы в конце концов сделали из меня удалого молодца, и теперь не жизнь будет мне, а масленица, и буду я жить в радостных мечтах до самого дня страшного суда. (Уходит.)
Майкл. Ну, слава тебе, господи, теперь и выпить можно. Поднеси-ка нам, Пегин!
Шоон (подходит к ней). Ну, разве это не чудо, что отец Рейли в конце концов нас все-таки может повенчать. И никто теперь нам не помешает, лишь бы мне только вылечиться от его поганого укуса.
Пегин (закатывает ему пощечину). Убирайся вон, чтобы я тебя больше не видала. (Накидывает платок себе на голову и разражается дикими рыданиями.) О горе мне — теперь я его потеряла навеки! Я потеряла несравненного удалого молодца — гордость Запада!
Занавес