Она подумала-подумала и написала: «Не. Мне в Москву надо! А почему с Волоцким?». Ответ пришёл незамедлительно: «Сама вчера говорила, что он третий и последний».
Заслышав шаги, хотя Олег не соизволил взять тапочки и передвигался в носках, а выдала его скрипучая паркетная доска, Настя удалила всю переписку со Светкой.
И своевременно, гость стоял уже вплотную, сзади, а его ладони неспешно ползли по Настиной талии, пробуждая первобытные инстинкты.
— Руки! — сказала она строго и слегка стукнула по шаловливым пальцам. — Садись! — указала на табурет.
Волоцкий неожиданно послушался и занял отведённое ему место.
Настя двинула в его сторону по столу блюдце с чашкой кофе, а сама уселась напротив, ловя себя на мысли, что еще чуть-чуть, и пустилась бы во все тяжкие, не понимая, почему. Если третий поцелуй и сказался таким образом на Волоцком, он хотя бы держал себя в рамках, в отличие от некоторых.
— Всё верно, — подтвердил Олег, словно бы угадав мысли, попивая кофе и посматривая на одноклассницу. — Жизнь похожа на древо, по которому можно только взбираться, совершая выбор за выбором. Ничего возвратить нельзя, почти никто не имеет шанса, вернуться к предыдущей развилке и продолжить карабкаться по другой ветке или расти вместе с ней.
— Мне надо в Москву, — повторила Настя вслух и отвела глаза.
— Поехали, — просто ответил он.
— Спасибо за цветы. Роза великолепна, — проговорила она.
Не сидеть же молча, а мысли путались, и на уста просились совсем иные слова.
— Пустяки. Надеюсь, приживётся.
— Если цветы дарят от чистого сердца, они долго стоят, — вымолвила Настя.
Олег кивнул и покосился на печенье, конфеты, и … бутерброды.
— В землю воткни, она еще и прорастёт… Похоже, ты сама на диете со вчерашнего вечера?
Настя сглотнула и из вежливости потянулась за печенкой.
— Когда в дверь с утра начали ломиться, я решила, что это ты. Извини, — сказала она и отломила кусочек «Юбилейного» с дырочками, рассыпая крошки по скатерти.
— Я бы, конечно, предпочёл звёздный вечер, окно и верёвочную лестницу, — улыбнулся Волоцкий в ответ. — А утром просто не хотел прерывать чужую серенаду. Пришлось наступить на горло собственной.
— Ты что же это, получается, здесь с самого начала? И не вмешался? Ах, ты… — вспыхнула Настя.
— Но всё пошло своим чередом. Путь свободен. Нам пора. Да и тебе в этом классном свитере, похоже, жарковато. В горле не жмёт?
— Нам?
— По дороге куда-нибудь заглянем и перекусим всерьёз, — предложил Волоцкий, не сводя с Насти глаз, но игнорируя её полувопрос, а затем продолжил. — Выходной предстоит суетный, хотя уже скоро полдень.
— Хорошо, — согласилась она, не зная, куда себя деть от этого взора. — Я, как видишь, уже собралась. Но только не в «Дежавю»! Ноги моей там больше не будет! И да, мне надо позвонить, — предупредила Настя.
— Набирай. Я буду во дворе у машины. Благодарствую за кофе.
Притворив за Олегом дверь, она ещё раз подумала, что, наверное, может вполне ему довериться. «Третий» не являл бурной и показной страсти поцелованного Эдуарда, не страдал на публику и не облизывал брови, как Валентин. И если так всё складывается, и всем сёстрам, что называется, досталось по серьгам, может и не надо ей тащиться в этот Кривоколенный, и даже напоминать о своём существовании той, у которой веретено на визитке?
Но что-то всё равно тревожило. Например, вновь наполнившаяся фляга у Светки.
«Это выходит, ни с того ни с сего и она получила ещё пару попыток на грошовое счастье. Да и мало ли кто там ещё чего прикупил из полезных вещиц похожего назначения!
А Ленка? Подберётся, стерва, да из вредности как уколет её Олега! Тоже ведь неизрасходованный шанс.
Её? Олега?
Эх, и зачем только врезала ему по рукам! Пусть бы продолжал, а я бы посмотрела… Как есть дура, а ещё и трусиха страшная!
Опять же Светка, твердившая, какой он настоящий… Блин! Опоит же, когда с Эдуардом надоест возиться! Хорошо, что Волоцкий всё время за рулём.
Нет! Надо ехать с претензиями! Консультироваться! Иначе этим сомнениям конца не будет и края.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А, может быть, Олега, раз уж он третий и последний, ещё раз поцеловать, и покрепче? Чтобы действие химии не рассосалось!? Есть же кумулятивные яды?
Хотя какая к чертям химия, если Светкина фляга сама собой потяжелела!»
На всякий случай снова подвела губы, хотя к свитеру фиолетово-сиреневый цвет ну никак не подходил. После занялась ресницами и бровями.
Снизу раздались три протяжных унылых гудка.
«Подождёт!» — решила Настя и взялась за расчёску.
Когда с основными приготовлениями было покончено, она полезла в сумочку за визиткой. Но, ужас-ужас! Перерыла всю. В который раз высыпала содержимое на диван и… увы. Либо куда-то завалилась, хотя Настя была готова поклясться, что держала её — маленькую, чёрную, с серебристыми блёсками — вот в этих самых пальцах, когда Эдуард штурмовал дверь. Либо её кто-то взял, когда она отвлеклась. Кто? Может, Светка, а может, и Волоцкий.
— Ну, я ему покажу! — с этими словами Настя снова затолкала в сумку все извлечённые оттуда полезные вещи, не считая айфона и той самой мелочи — тюбика с помадой, накинула куртку с капюшоном, с трудом, из-за чёртовых джинсов, застегнула поверх материи молнию на сапогах, и, разобравшись с замками, рванула вниз по лестнице.
— О, Всеотец! Наконец-то! — обрадовался Олег. — Сезам, откройся!
— Волоцкий! Ты зачем визитку взял? Думал, если не дозвонюсь, так мы здесь зависнем? — набросилась она почти с кулаками на одноклассника, подбежав к нему по такому же скриплому, как половицы, снегу, искрящемуся всеми цветами радуги на солнце.
— Стоп, стоп! Объясни толком, что за визитка. И ничего я не брал, — оправдался тот. — Делать мне больше нечего.
Настя с подозрением глянула ему в лицо, и тут же почуяла: «Нет! Не он». Выражение было из тех, когда кладут ладонь на Священное Писание и дальше повторяют: «Клянусь говорить правду и только правду…»
— Мне ну просто очень надо в Москву! А телефон остался на визитке.
— Адрес помнишь?
— Кривоколенный девять, строение, по-моему, три, а, может, два.
— И в чём же дело? Едем! Дольше рассуждать.
— А если там никого не будет? — всхлипнула Настя.
— Спросим на месте, как связаться с хозяевами этого места. Особые приметы есть?
— Ага. Она высокая, на вид чуть больше сорока, огненные волосы. И ещё веретено.
— Что за веретено? — переспросил Олег.
— Было на визитке, — ещё раз всхлипнула Настя. — А Светка предательница. Это она визитку стырила.
— Что за выражения — «стырила»? — укоризненно заметил Волоцкий, помогая Насте забраться на сидение, рядом с его, водительским. — Пристегнись.
— Придётся нарушить обет и съездить в «Дежавю» снова. Светка там сейчас празднует.
— Ну что же, в прошлый раз я не успел насладиться местной кухней. Можем попробовать, — согласился Олег, но вдруг добавил. — Только бы не пожалеть об этом, сперва разомлеем от сытной жизни, потом встанем в пробках, поздно в Москву обернёмся.
Заслышав эту оговорку, Настя живо представила себе другое, как входят они такие красивые в ресторан, подсаживаются за столик к одноклассникам. А Светка из фляги своей прихлёбывает бальзамчику, а потом исподтишка и Волоцкому подливает, подливает…
— Тронулись? — спросил он.
— Погоди. Олег?
— Да? — Волоцкий глянул на неё с некоторым удивлением.
— Ты вчера, когда уже прощались, обмолвился… Словом, ты как догадался о полезных мелочах?
— Это важно? Ну, например, я ехал с тобой в одном вагоне, — огорошил он.
— Но я тебя не видела! — возразила Настя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Просто не заметила, — пояснил Олег и, протянув руку, набросил на неё капюшон.
— Не поняла, — ответила она и скинула капюшон за спину, туда, где он только что и находился.
— Ты так презрительно на меня посматривала. Как на отверженного что ли, прокажённого. Ну! Вспоминай. Сидел, классику слушал.