Если кто-то здесь и сомневался, что Кайли псих из психов, теперь им сообщила об этом старшая воспитательница. Видимо, Холидей хотела прийти ей на выручку, но Кайли вполне могла бы обойтись и без этого. К счастью, она успела уничтожить половинку сэндвича с индейкой, потому что после случившегося она не смогла проглотить ни кусочка.
Именно в этот, самый неудобный момент, у Кайли зазвонил телефон. Увидев на дисплее номер матери, она выключила сотовый. Меньше всего Кайли хотелось, чтобы их разговор услышали ребята с очень острым слухом.
Когда официальная часть завершилась, Кайли выяснила у Холидей, как пройти к домику, в котором ей предстояло поселиться. До ужина, назначенного на шесть часов вечера, все были свободны. Общение и знакомство с соседями по лагерю и по домику поощрялось.
Но Кайли провела все эти четыре часа наедине со своими чувствами, спрятавшись в крошечной спальне. Само собой, она понимала разницу между «поощряется» и «требуется».
Сидя на кровати, она еще раз обратила внимание на размеры комнаты. Нет-нет, она не жаловалась. Раз у нее была своя комната, вопрос о размерах не обсуждался. Учитывая, что ночные кошмары мучили ее три-четыре раза в неделю, отдельная комната многого стоила. Оставалось надеяться только, что стены спальни достаточно толстые, чтобы заглушать вопли, от которых, по выражению матери, «кровь стыла в жилах». Дома у Кайли стены толстыми не были.
Закусив губу, она вновь задумалась, почему мать так поступила с ней. Послала ее сюда, когда всего неделю назад она не разрешала дочери ночевать вне дома, чтобы та никого не смущала своими воплями.
Отбросив эти мысли, Кайли снова оглядела комнату. Что ж, вторая половина дня не прошла совсем уж впустую. Кайли распаковалась, перезвонила матери — она же Снежная Королева, — попыталась связаться с пропавшей без вести Сарой, которая так и не позвонила ей и не прислала нового сообщения, прочла устав лагеря и всласть нарыдалась, как в старые добрые времена.
И у нее были на то основания.
Шестнадцать лет Кайли пыталась понять, кто она. А поскольку она знала, что у нее всегда все будет хорошо, то была вполне довольна своими открытиями. Но сегодня она поняла, что не только ошибалась насчет того, кто она, но даже не знала, что она такое.
Это говорит о кризисе самоидентификации.
Снова зажужжал телефон. Звонил отец.
Отец, который ее бросил.
Отец, который не приехал за ней в полицейский участок.
Отец, который не навестил ее даже перед насильственной отправкой в лагерь.
Отец, который не любит ее так, как она думала.
Отец, по которому Кайли, несмотря ни на что, тоскует всем сердцем.
И пусть ее дразнят «папенькиной дочкой», так тому и быть. Впрочем, возможно, это временно. Рано или поздно она перестанет любить его, точно так, как он перестал любить ее. Разве нет?
Горло перехватило. Искушение ответить и взмолиться, чтобы отец приехал и забрал ее из этого чертова лагеря, было таким сильным, что Кайли отшвырнула телефон к изножью кровати. Она слушала звонки и знала, что если ответит, то расскажет отцу о сверхъестественных существах, о том, что она — одна из них, и о встрече с Лукасом Паркером — потенциальным серийным убийцей.
Держать что-то в секрете от матери легко, потому что и у той всегда были свои секреты, но утаить что-либо от отца труднее, чем решить задачку по алгебре, — чертовски трудно. Поэтому она не ответила на звонок, а уронила голову на подушку и снова дала волю слезам.
Когда кто-то постучал в дверь ее спальни, щеки у Кайли все еще были мокрыми. Прежде чем она решила, открывать или нет, дверь приоткрылась и в щель просунулся чей-то нос:
— Не спишь?
Раз уж она сидела на кровати и Миранда глядела на нее в упор, Кайли не стала врать:
— Нет.
Миранда вошла без приглашения.
— Привет, я просто…
Миранда посмотрела в лицо Кайли и от удивления разинула рот. Кайли прекрасно знала, что так поразило эту ведьму. Она всегда завидовала девушкам, которые умеют плакать так, что у них и тушь не потечет. Когда Кайли плакала, все лицо у нее шло большими красными пятнами, а глаза распухали так, что она и на человека-то уже была не похожа.
Постойте. Если верить Холидей, Кайли и в самом деле не человек.
— Ты в порядке? — спросила Миранда.
— В полном, — произнесла Кайли жизнерадостным тоном. — Аллергия.
— Может, сходишь к медсестре? Я серьезно, ты ужасно выглядишь.
«Вот спасибо».
— Нет. Я в порядке. Скоро выйду.
— Это ведь не заразно, только честно?
Миранда отошла на несколько шагов.
— Черт возьми, уверена, что нет, — произнес голос из-за двери.
Голос принадлежал Делле. Она по-прежнему не снимала темных очков и, как услышала Кайли во время знакомства, была вампиром. Ага. Настоящим вампиром.
— Это не заразно, — сказала Кайли и подумала, что нужно было сказать «да» и ее бы оставили в покое.
Миранда села в изножье кровати, а Делла вошла в комнату, но садиться не стала. Напротив, она сняла черные очки и внимательно оглядела Кайли с головы до ног. Хмурое выражение ее лица напомнило Кайли, как человек, сидящий на диете, смотрит на домашнюю выпечку. У нее забегали мурашки при мысли, что кто-то может сожрать ее, как печенье.
— Придешь к ужину, посидишь с нами у костра? — спросила Миранда.
— Это… это обязательно? — спросила Кайли.
Она надеялась, что ее реакция на Деллу останется незамеченной.
— Боишься меня? — брякнула Делла.
— А… а чего мне, собственно, тебя бояться?
— Потому что у меня острые зубы. Потому что я могу высосать твою кровь.
Делла разинула пасть, обнажив жемчужно-белые зубы и выставив напоказ два острых клыка. Только волевым усилием Кайли не съежилась от страха, особенно когда девица облизнулась.
— Хватит к ней приставать, — расхохоталась Миранда.
— Вот именно. У нее повышенное давление, да и сердечко пошаливает. Глянь, как пульсирует вена на шее. Думаю, она не понимает, что я шучу.
— Конечно, понимаю, — соврала Кайли. — Холидей сказала, что все здесь хорошие… люди.
— И ты ей поверила?
Черные глаза Деллы осуждающе посмотрели на девушку: мол, чего врешь? Кайли тут же поняла, что способность Деллы видеть насквозь деятельность ее организма превосходит ее собственную способность врать.
— Я хочу ей верить, но допускаю и обратное и до сих пор не могу смириться с тем, что… что сверхъестественное существует.
— Но ты же сама — сверхъестественное существо, — сказала Миранда, — как же ты можешь не знать…
— Это Холидей думает, будто я сверхъестественное существо.