возбуждение ни капли не упало, только сил прибавилось больше. Соски все так же ноют, а между ног пекло.
Плавными движениями он погружает свой член в мой рот до глотки. Аккуратно. Мне кажется он не мигает, пожирает меня глазами. Мои руки гладят его бедра.
Его рука с подбородка скользит на шею, пальцы поглаживает кожу. А потом сжимают несильно горло и каменеют.
Он начинает двигать бедрами глубже, потихоньку член проникает все дальше. Я расслабляю горло и дышу носом.
Движения глубже и резче. Воздуха меньше, а слюни начинают течь по подбородку.
Я мычу.
Он рычит.
И срывается.
Волосы натянуты настолько сильно, что кажется сейчас он их вырвет. Рука на шее, хоть не перекрывает кислород, каменная, оставит синяки.
Запах его возбуждения. Запах моего возбуждения. Запах животной похоти срывает мне крышу и я снова теку чуть ли не водопадом.
Он вбивается в мой рот с космической скоростью. До конца, мой нос утыкается в его пах.
Он рычит и хрипит не переставая, иногда стонет.
Я уже исцарапала его бедра. Они напряжены, мышцы дрожат.
Подо мной уже лужа моего возбуждения. Я не хочу, что бы он останавливался, я хочу попробовать его сперму.
А он и не думал, скорость с космической переходит на сверхзвуковую.
Бедра, живот, шея у него напрягаются, а член начинает пульсировать. Он останавливается на секунду и, плавно входя, начинает кончать. Сперма толчками выстреливает мне прямо в глотку. Я давлюсь, она стекает по подбородку, но я не останавливаюсь. Высасываю и глотаю. А потом вылизываю его член.
Он, стерев с подбородка остатки спермы большим пальцем, даёт мне его облизать.
А потом садится в кресло.
Я сижу на коленях перед ним. Меня колотит, напряжена настолько, что тронь пойдут искры. Мне все ещё больно. Я хочу, что бы он меня трахнул.
— Хорошая, — хрипит он. — Это твое наказание.
Какое наказание? О чем он?
Мужчина наклоняется ко мне, щипает за сосок, ухмыляется и подмигивает.
А я проваливаюсь в темноту.
Я подскакиваю на кровати и тяжело дышу, низ живота ноет, грудь болит. Горло саднит, а во рту вкус орехов.
Я не могу понять, где реальность, там или тут? Это был сон? Не бывает таких снов, я была там!
А-ха-ха. Вот тебе, Илюша, как ты говорил? Фригидная я?
Да нет, точно сон, так я не смогу. Эмоциональный диапазон не позволит. Просто очень качественный, эротический сон. С каким-то мужиком-козлом.
Я откидываюсь на подушки и стону. Чувствую в трусиках море, в таких спать будет не удобно. А ещё у футболки ткань жёсткая, все соски натерла, даже соприкосновение их ощущается болью.
Встаю, поджигаю факел трясущимися руками, и открываю шкаф. Чуть не отшатываюсь, когда виду в зеркале на внутренней стороне двери, не пойми кого.
Вроде та же я, но другая. На голове вместо косы растрёпанные волосы, колтуны, которые будет сложно расчесать. Глаза огромные, круглые, горят как те же факелы. Губы как накаченные вареники, опухшие, потрескавшиеся и смазанные, не понятно где контур. На подбородке белые засохшие следы.
Быстро снимаю футболу и чуть не вскрикиваю. Грудь опухшая от возбуждения, соски чуть ли не откушены, где ореола не понятно, просто половина груди красная, кое где даже видно запекшуюся кровь.
Сглатываю и понимаю, что глотать-то мне больно. А ещё во рту сохранился его вкус.
И где же я шлялась?
И, главное, с кем?
Глава 7. Два года
На вопрос, что со мной произошло во вторую ночь после прибытия в Вассал я искала ответ долго. Несколько месяцев эта тема мне не давала покоя, если я не валилась с ног от усталости, я просиживала вечера в библиотеке. Не все, конечно, часто мы с моей четверкой или Солой выбирались на пикники, в город на прогулки и на матчи по финтболу.
Поиски результатов не дали, ничего такого я не нашла. Искала самые разные варианты, перечитала все про сны, а так же про кратковременную потерю памяти. Это про то, как я переодевалась, добиралась до того мужчины, возвращалась, а потом снова переодевалась. Так же рассмотрела вариант с похищением.
Долго присматривалась к Алларику, а потом не выдержала и спросила на прямую. По его реакции было ясно, что это был не он. Если сказать, что Алларик был зол, то ничего не сказать.
В тот вечер я узнала кто он такой. Глаза заволокло черным туманом, вены вздулись и потемнели, на голове выросли рога, которые горели пламенем, а за спиной распахнулись кожаные, огромные крылья с перепонками и когтями на их концах. Он оказался демоном, я тогда так испугалась, что в обморок грохнулась. Да, после того сна я стала какой-то более чувствительной и открытой.
После моего рассказа Алларик месяц ходил и взламывал артефакты, читая мысли всех и каждого. В итоге, что б он успокоился, я решила забыть эту историю. А то ходят бедные адепты со сломанными амулетами и больной головой.
С Аллариком вообще интересные отношения нас связывают, за все несколько лет нашего знакомства мы так и не стали друзьями, в обычном понимании этого слова. Сначала он все пытался что-то рассмотреть в моих глазах и вынюхать в моих волосах и шее. Что он там искал так и не признается. Потом пропал на полгода, а когда недовольные адептки решили устроить мне темную, из-за ревности к «их» мальчикам, да такую, что я чуть не умерла, он снова появился. Во-первых он меня спас. Во-вторых, всех наказал, они неделю думали, что находятся в доме утех, даже ректор не смог снять эту иллюзию. В-третьих, был просто рядом, когда я лежала три дня в лечебнице. Сидел молча в углу и не уходил.
Тогда-то и началась наша странная дружба. Мы не завтракали-обедали-ужинали вместе, это я все делала со своей четверкой, — кстати, оказалось, что Алларик и четверка не просто вместе учится, но и они в одной группе, боевая пятерка, тренируются всегда вместе, — мы с ним не ходили гулять и вообще не общались. Просто были рядом и помогали, когда это требовалось. Так же молча и не прося ничего в замен.
Мне все так же важно было, что б у него все было хорошо.
Ещё один задачка, которую я не решила.
Зато решила задачку с коморкой ближе к зиме на первом курсе. Точнее решили ее мои парни. Я стала мёрзнуть, все таки обогрева там не было никакого. И, возвращаясь как-то раз с рынка с местным подобием обогревателей,