Да в его жизни не было стабильности, она лишь состояла из временных отрезков, когда ему было комфортно в его импровизированном театре. Где он был царем и богом, а люди… по его указке делали то, что он хотел. Когда актеры надоедали, он менял их, выбрасывая на помойку как сломанную от игры куклу. Он уходил, не думая о том,… что будет с теми людьми, в жизнь которых он вмешался. Все было одноразово и легко. Все участники спектакля заранее знали свои роли и не спорили со сценарием, что он им предлагал.
Макс не желал надолго задерживаться рядом с кем-то. Узнав свои «игрушки» лучше, в нем просыпалось отвращение к ним. Сексуальное впечатление постепенно меркло и теряло свой приятный вкус новизны. Вскоре ему становилось скучно, и он … уходил. Навсегда. Не оглядываясь на прошлое.
Что насчет Ильи, то они с ним банально заигрались, деля женщин на двоих. Ранее это не было проблемой, девушки сами прекрасно понимали под что подписывались, и им это даже нравилось. … Разовый секс на одну ночь с возможным продолжением, но в очень редких случаях. В основном девушек выбирал именно Власов, Максу же было наплевать, с кем проводить время. Он не воспринимал ни одну из них как что-то серьезное. Ни одна не цепляла его настолько, чтобы думать о ней после.
Да и вообще Макс не желал знать о том, чем живет та или иная особа, с которой они проводили время. Ему всегда казалось, что если он начнет узнавать кого-то лучше, то его отношения к ней перестанут носить просто сексуальный характер. А он этого не хотел. Не хотел кем-то увлекаться серьезно. Бросить человека, о котором ты практически ничего не знаешь куда проще. Тебя не мучают угрызения совести и сожаления. Ты не думаешь о том, что испортил кому-то жизнь. Ты просто даешь им себя, свое тело, а они не отказываясь берут. Тело, но не душу.
Макс хмыкнул. Ему самому порой казалось, что он бездушная оболочка. Тело без содержимого. Пустой сосуд, на дне которого хранятся отвратительного вкуса воспоминания: грязные, порочные, пошлые.
Перед глазами проскользнул один из них и Арский, неосознанно, сжал руками перила балкона. Прикрыв веки, он попытался прогнать дурное наваждение прочь. Он боялся, что оно снова вызовет в нем неконтролируемую вспышку паники, и он попросту утонет в ней. В очередной раз, испытав жгучую боль от этих грязных воспоминаний.
В такие минуты он не мог себя контролировать. Его тело и разум сковывали невидимые цепи, и вместе с ними он падал в бездонную пропасть ужаса. Он так быстро погрузился в беззвучную пустоту, что весь окружающий мир перестал для него существовать. Он сузился ровно до одной темной комнаты и напуганного маленького мальчика, что прятался в ней за дверью.
Макс уже практически не отдавал себе отчет, где он находится: там или тут. Больные воспоминания, давили на сознание и уносили его прочь.
Ему стало страшно. Как тогда … в детстве.
Глава 14
Мне больно, когда ты далеко, Ещё больнее, когда ты рядом…
Дни безумно медленно тянулись один за другим. С последней встречей с Ильей, уже прошло немало времени. Саше так хотелось его увидеть, обнять … поцеловать. Но эта чертова гордость и противный внутренний голос, преследовал ее каждый раз, когда она хотела набрать его номер.
«— Громова, ты что решила опозориться? — шептал неприятный голосок где-то глубоко внутри. — Если да, то тогда давай, валяй, звони первая, но только не жди после, что Илья не будет тебя считать легковерной особой. Той, которая сама бегает за мужиками».
«— Саша, ты же выше этого. Просто немного подожди, вскоре он сам тебе позвонит. Он тоже по тебе скучает и ждет вашей встречи не меньше тебя. Просто подожди и все будет».
Эти мысли немного подбадривали Александру, хотя, к концу недели, настроение девушки резко упало к нулю. Илья так и не соизволил позвонить, а она все ждала. Сашка бы свихнулась, если бы не своевременно появление Вари на работе.
Шмыгая носом, Давыдова сидела напротив нее и выслушивала поток догадок, что успела себе понапридумывать подруга.
— Вот же козел, — не удержалась девушка от очередного, нелестного комментария в сторону Ильи.
— Ва-рь, — снова поправила ее подруга.
— А что Варь? Что Варь? Шурка, ты-то сама себя слышишь? Ты конечно извини подруга, но того, что я узнала, мне вполне хватило. Так что мой вердикт тебе явно не понравится.
— Вот и оставь его тогда при себе, — не удержалась Громова, морща лицо от реплики коллеги тире лучшей подруги.
— Ну Са-а-ш. Я ведь не хотела обидеть тебя, — стала тыкать локтем та ей в бок. — Просто посуди сама, его чувства либо остыли к тебе, либо, в Москве он еще больше поглупел.
Громова кинула гневный взгляд на Давыдову и та, в знак капитуляции подняла руки вверх.
— Уж прости Гром. Ну ты же знаешь, что я желаю тебе лишь добра. По этому, никогда не стремлюсь задеть или обидеть, а говорю лишь чистую правду и ничто кроме нее проклятой. По крайней мере, в отношении тебя.
— Знаю Варь, но все равно не пойму, почему он так поступает.
— Потому что он идиот, — снова не удержалась девушка и чихнула. — Вот ведешь, правда.
— Варь прекрати наговаривать на него. Илья не такой.
— А какой Саш? Нужно быть полным кретином, чтобы не видеть какой ты прекрасный человек. И это я говорю тебе не для того, чтобы повысить твою самооценку. Так как если бы это сработало, говорила бы я тебе об этом чаще, а то ведешь себя как дура.
— Варь! — не выдержала Александра и привстала. Девушку порой заносило и подруга могла с легкостью перейти черту и обидеть. — Да какая муха тебя укусила? У тебя сегодня все или идиоты или дураки.
— Ну прости, прости меня Гром, — Давыдова схватила подругу за рукав и посадила обратно на стул, пока у той пар из ушей не повалил. — Ты же знаешь, что язык мой без костей. Но Шур, я о тебе действительно беспокоюсь. Ты только подумай своей