Тем временем войска 1-го Украинского и 2-го Украинского фронтов (1 и 2 мая соответственно) получили директиву Ставки Верховного Главнокомандования для стремительного наступления на Прагу.
Как пишет доктор исторических наук В. Марьина, в условиях такого молниеносного сближения армий союзников по антигитлеровской коалиции, прежде всего, было согласование планов их действий: «Эйзенхауэр посредством союзнической военной миссии в Москве находился в постоянном контакте с советским верховным командованием. С конца марта он регулярно сообщал ему о планах и намерениях продвижения войск, которыми командовал, чтобы избежать возможных коллизий между армиями союзников во время проведения воздушных или наземных операций, в том числе и в Чехии. Поначалу Эйзенхауэр вовсе не планировал здесь никаких военных действий.
24 апреля он получил из Москвы информацию от начальника Генерального штаба Красной Армии генерала А.И. Антонова о том, что советские войска намерены провести операцию по очищению от немецких войск долины реки Влтавы, по обеим сторонам которой, как известно, расположена Прага. Эйзенхауэр принял это к сведению. Несколькими днями позже он сообщал главе американского комитета начальников штабов Дж. Маршаллу: «Советский Генеральный штаб намечает операции в долине Влтавы, результатом которых было бы освобождение Праги. Представляется, что они, несомненно, могут достичь этой цели скорее, чем мы». Тогда советские и американские войска находились примерно на одинаковом расстоянии от Праги, и только последующие события показали, насколько упорным было сопротивление немцев на востоке и слабым на западе, что, естественно, не могло не сказаться на скорости движения обеих союзных армий. 25 апреля У. Черчилль информировал британский комитет начальников штабов о том, что Эйзенхауэр «никогда не планировал идти в Чехословакию» и «никогда не рассматривал Прагу как военную, а тем более политическую цель». Дж. Маршалл тоже высказался против операции в Чехословакии. 28 апреля он сообщал Эйзенхауэру: «Я не хотел бы рисковать американскими жизнями во имя чисто политических целей. Чехословакия должна быть очищена от немецких частей, и при этом мы должны сотрудничать с русскими». В ответном послании Эйзенхауэра от 29 апреля говорилось, что «Красная Армия занимает блестящие позиции для очищения Чехословакии» и что советский генеральный штаб намерен провести операцию в долине Влтавы, результатом которой будет освобождение Праги. При этом он отмечал: «Я не попытаюсь предпринять ни одного шага, который посчитаю неразумным с военной точки зрения, лишь для достижения неких политических выгод, разве что получил бы в этом смысле конкретный приказ от Объединенного комитета начальников штабов». Приказа не последовало. Решение вопроса было оставлено за Эйзенхауэром. Г. Трумэн не стал вмешиваться в решение военных вопросов и поддержал его точку зрения. 30 апреля Эйзенхауэр вновь передал в Москву подробные сведения о планах военных операций союзных войск и указал на возможность их продвижения на линию Пльзень — Карловы Вары — Ческе Будейовице, если позволят обстоятельства. Советское командование приняло это к сведению.
В последние дни войны Чехия приобрела для гитлеровцев особенно важное значение и должна была удерживаться ими любой ценой. В окрестностях Праги располагались крупные бронетанковые части вермахта и СС, артиллерия и авиация.
События на фронтах Второй мировой войны действовали, как катализатор, на настроения населения в еще оккупированной части Чехии. Однако в силу ряда причин движение Сопротивления здесь к маю 1945 г. оказалось значительно ослабленным»{113}.
О взятии Берлина в Праге узнали только в ночь с 4 на 5 мая. А рано утром премьер-министр правительства Эмиля Гахи — Рихард Бинерт по пражскому радио передал заявление о ликвидации протектората и начале всеобщего восстания, в котором призвал чешские войска и полицию присоединиться к восставшим, а немцев капитулировать[5].
До сих пор можно услышать утверждения некоторых историков, что пражское восстание «стало последней авантюрой в Европе и оно было совершенной глупостью». И с этим трудно не согласиться, так как «накануне окончания войны в чешском народе, причем во всех его слоях, было много сторонников пассивного выжидания, полагающих, что освобождение придет извне и что малому чешскому народу не стоит зря рисковать и проливать напрасно кровь»{114}.
Но что случилось, то и случилось. Факт исторический и бесспорный: стихийное восстание в Праге началось. Рабочие крупнейших в городе заводов «Шкода-Смихов», «Вальтер», «Авиа», «Микрофон», «Эта», «ЧДК» захватили радиостанцию, почтамт, центральный телеграф, центральную телефонную станцию, электроцентраль, большинство мостов через Влтаву, железнодорожные вокзалы с немецкими эшелонами и бронепоездами, а также немецкий штаб ПВО. И хотя оккупанты оказали повстанцам сопротивление, к вечеру 5 мая весь немецкий гарнизон был практически вытеснен из Праги. И тогда немцы попытались обмануть пражан. Начав переговоры о перемирии, они использовали это время для переброски своих войск в восставший город.
В процессе переговоров с обергруппенфюрером СС Карлом Германом Франком и комендантом Праги генералом Рудольфом Туссеном, Чешский национальный комитет (ЧНС) не настаивал на немедленной капитуляции германских войск в окрестностях Праги, а потому время было упущено. В ночь с 5 на 6 в город вошли германские танки, днем 6-го на улицах Праги было построено около 2000 баррикад. Начались ожесточенные уличные бои, в которых около 30 000 повстанцев, вооруженных в основном только стрелковым оружием, сразу же понесли значительные потери. Немецкие части прорвались в центр города, захватив ратушу и мосты через Влтаву Тогда же чешское радио передало призыв повстанцев к частям Красной Армии: «Говорит Прага! Прага говорит! Красная Армия, слушайте нашу передачу! Германские войска в большом количестве танков и самолетов нападают на Прагу! Посылаем пламенный призыв доблестной Красной Армии! Нам нужна ваша помощь! Нам нужна поддержка вашей авиации против германских войск, продвигающихся по направлению к Праге! Прага не сдается оружию! Прага не сдается!»
Итак, восстание в Праге началось стихийно, а это значит, что соответствующей подготовки к нему не было. Отсюда и неравные силы, и недостаточное вооружение, его нехватка, и мольбы о помощи. Однако историк К. Александров на этот счет имеет свою точку зрения: «Важную роль в подготовке восстания сыграла подпольная комендатура Большой Праги «Бартош»… подчинявшаяся чехословацкому генералу К. Кутлваршу Штаб комендатуры возглавлял подполковник Генерального штаба бывшей Чехословацкой армии Ф. Бюргер. Чешский национальный совет (ЧНС) во главе с профессором А. Пражаком выполнял исключительно представительские функции. К деятельности столичной комендатуры ЧСН отношения не имел; отчасти в связи с тем, что ни Кутлварш, ни Бюргер не симпатизировали преобладающим в Совете коммунистам. Однако в структуре ЧНС существовала собственная военная секция (комиссия); руководил ею прибывший из Великобритании капитан Я. Неханский… готовый играть роль посредника между ЧНС и комендатурой «Бартош»{115}.
Однако все было не совсем так: «Планы восстания в тылу нацистов чешское подполье вынашивало давно, — уточняет Я. Шимов. — Находившееся в Лондоне чехословацкое правительство хотело показать союзникам, что движение Сопротивления в стране не дремлет. Но по мере продвижения советских войск эти планы становились менее конкретными. Правительство вернулось на территорию Чехословакии, в освобожденный словацкий город Кошице. Гитлеровский рейх был явно обречен, и чехословацкое руководство, казалось, решило дождаться освобождения Праги советскими или союзническими армиями. К тому же готовность подполья к действиям оказалась невысокой. Капитан Яромир Нехански, посланный в качестве связного в Прагу, докладывал с необычайной резкостью: «Ситуация здесь дерьмовая. С военной точки зрения не сделано почти ничего. Политики ругаются между собой и делят кресла. Оружия не хватает…»
Восстание, однако, вспыхнуло само собой, стихийно. Как ни странно, толчком к нему стало распоряжение властей протектората Чехия и Моравия, разрешивших вывешивать на улицах национальные флаги. Коллаборантское правительство хотело принять власть от немцев и, возможно, договориться с США и Британией, чьи войска в последние дни апреля 1945 г. вступили на территорию Чехии с запада. Жители Праги не только украсили улицы флагами, но и принялись уничтожать символы оккупации — немецкие вывески и указатели. Начались стычки с оккупантами. Во многих местах нацисты открывали огонь по людям, стиравшим немецкие надписи. В ответ пражане взялись за оружие, добытое на складах полиции и военных формирований протектората или сброшенное союзниками с самолетов»{116}.