кровати тоже белое с кружевным подзором до самого пола, захочешь — не увидишь, что под кроватью. Еще узенький столик тоже с вязаной скатертью и подносом на нем. Приглядевшись, Волков сообразил, что сюда служанка ставила самовар. Удобно. Не будет же великая княгиня бегать в общую трапезную всякий раз, как пожелает испить чаю из смородинового листа, ромашки или цвета липы.
Ожидая, когда старшой произведет первый поверхностный осмотр, побратимы тихо переминались с ноги на ногу, безмолвно топчась за его спиной. Но Волков и не думал торопиться. Поспешишь, людей насмешишь. Он вытянул шею и, не сходя с места, заглянул в неф, где должны были храниться сундуки с вещами инокини, последних на месте, разумеется, не обнаружилось. Оно и понятно: если Соломонию перевели в другую келью, стало быть, и ее скарб перенесли туда. Еще один столик, побольше, мог быть использован для трапезы, а также для раскроя тканей. Рядом с этим столом располагалось креслице без подушек, удобнейшая вещь. Волков дома и сам завел похожее: положишь в него одеяло или старый тулуп — удобно и мягко, а главное, никакой сквозняк поясницу не продует.
После того как он запомнил, где что стояло, и мог бы по памяти воссоздать обстановку, можно было начинать более серьезный обыск. Он обежал взглядом потолок, стены, взглянул на пол и застыл в недоумении. Перед ним лежал растоптанный чьим-то сапогом лепесток цветка. Застыв над нежданной находкой, Волков присел на корточки и присмотрелся. Потом потянулся к стоящей за его спиной девочке. Сомневаться не приходилось, действительно это был желтый лепесток анютиных глазок.
— Говоришь, в позапрошлом годе отец привез тебе сюда семена, а зацвели они только прошлым летом? — не глядя на девочку, переспросил он.
— Так и было.
Перешагнув через лепесток, Волков вошел в келью и, впустив туда Хряка, закрыл дверь.
— Может, его через щель как-то того… — Хряк опустился на колени, пытаясь заглянуть под дверь.
— А не знаешь, когда эту дверь покрасили?
— Так на Ивана Купалу, — охотно сообщила девочка. — Как просохло, я букетик и причепила.
Поблагодарив за помощь и одарив девочку монеткой, опричники приступили к более тщательному осмотру, хотя после того, как стало известно, что летом кто-то проник в келью, настроение заметно поубавилось.
На первый взгляд искать было нечего: нет людей, нет вещей, — но десяток Волкова свое дело знал. И вот Осип, перекрестившись на пустой красный угол, извлек из котомки крошечную щеточку-метелочку и начал аккуратно выметать незаметный сор из щелей. Ловко переставил столик, что под оконцем, прошелся со своим орудием вдоль окна и направился ко второму столу. Одновременно с ним Томило занялся кроваткой, аккуратно снял покрывало и приступил к осмотру одеяла и подушек. Остальные тоже нашли себе дело, никто не спрашивал, не советовался, все тихо и деловито исполняли свою службу. Исключение составлял не обученный сыскному мастерству и оттого переминающийся с ноги на ногу в поисках дела для себя Замятня.
— Во, нашел, гляди, Юрий Сигизмундович. — На ладони Осипа белела крошечная жемчужинка.
— От одежды оторвалась, — пожал плечами Замятня, — а может, Соломония с девушками вышивала что.
— И у меня тоже находка. — Растопырив пальцы, Хряк продемонстрировал моток с шелковыми нитями белого цвета.
— Ну, я и говорю. Женщины, они ведь завсегда шьют.
— А Соломония была рукодельницей? — Волков разложил на столике плат, поместив в центре шелк и бусину.
— А как же, — приосанился Замятня, — она ведь это, покров на гробницу святого Сергия Радонежского вышивала золотом и жемчугами. Своими руками. Вот такая мастерица была. У нас дома девки до сих пор поют. — И он вдруг затянул неожиданно высоким для своей комплекции голосом:
Как во той ли во светлице
Пряжу пряли три девицы.
Соломония вышивала плат,
Радость-Юрьевна крупным жемчугом,
Что по краешкам круги золоти,
По угольникам ясны соколы.
Василечки-васильки синим бисером,
Вышивала она волны златом-серебром.
— Скажешь, девушки царице в её работе не помогали? — усмехнулся Хряк. — А как же тогда три девицы?
— Не царице, а великой княгине. — Замятня поежился. — Помогали, конечно, но основные узоры все равно ее рукой сделаны, потому как по обету.
Все замолчали, по лицам побратимов Волков теперь ясно читал, что они наконец сообразили, на кой старшой пригласил в их компанию необученного сыскному делу Замятию Сабурова. Поняли, оценили и по большей части остались довольны.
— Старшой, глянь сюды, не пойму, имеет ли это отношение к делу али нет? — Волков обернулся, Осип стоял на одном колене, показывая куда-то в пол. — Сперва думал — обычный сор, а потом… — Он указал на крохотную кучку сероватого песка.
Волков подошел, потрогал песок рукой, прокатал песчинки между большим и указательным пальцем.
— Песок как песок.
— Вот и я сначала думал, песок как песок. Может, на обуви кто принес. Вперся в грязных сапогах или лаптях в горницу, мало ли на свете невеж да нерях, но ведь это какие грязные должны быть сапожищи, чтобы столько насыпалось?
— И откуда? — поддержал друга Булыга. — Нету в этих местах песчаных берегов. Великих пустынь тоже нет. Откель, спрашиваю я вас, на обуви песок, если тут леса, болота да пашни?
— Действительно. — Волков пожал плечами.
— С другой стороны, может, песок этот специально сюда принесен? — не унимался Осип. — Может, он для дела какого-то нужен был? Вот глянь, Юрий Сигизмундович, возле столика приоконного у стены вон сколько ентого песка намелось.
— А еще где-то в горнице песок есть? — Волков обернулся к проводящим обыск ребятам.
— Никак нет. — Томило разобрался с ватным одеялом и теперь раскладывал на полу широкий плат, собираясь распотрошить подушку.
— У меня тоже нет, — ответил из алькова для хранения вещей Ждан. — Вот только несколько бисерин бирюзовых между досок в полу затесались. Сейчас выковыряю и принесу.
— Из песка стекло плавят? — смущаясь, предложил Замятня.
— Может, и плавят, но не в жилом же помещении.
— Разогретый песок мне бабка прикладывала к спине, когда я маленький кашлем маялся, — предложил свою версию Осип.
— А на кровати песок есть? — Волков повернулся к Томило.
— Нет, — коротко ответил тот и подозвал стоящего без дела Семейку, чтобы помог.
— У второго стола песок есть?
— Нет, — ответили оттуда.
— Стало быть, весь песок у стола, а стол у окна. Писала она, а потом песком чернила сушила. Вот что, — улыбнулся Волков. — Великая княгиня грамотной была?
— Грамотная. — Замятня даже взопрел от натуги: наконец и до него дошло, какой службы ждет от него Кудесник.
— Что же, у вас в доме разве девок грамоте обучают? — сощурился Волков.
— Обучают, не прогневайся.
— Что