канаты на ринг. Там меня уже ждал спартаковский тренер.
Ботвинник был меньше Когана, в прошлом — легковес. Набранный с годами животик не мешал двигаться быстро.
— Не пытайся меня завалить. Работай только защиту. Прими стойку. Так… Голову ниже. Левую ногу чуть дальше вперёд. Вес распредели. Нет, прыгать не надо, не умеешь ещё.
Он пробил одиночный джеб левой. Наверно, специально метил в перчатки, поднятые на уровень лица, чтоб я почувствовал, как прилетает. Я получал в лоб и пятак собственной перчаткой от его удара, и это было весьма, весьма чувствительно.
Боксёрский молодняк Когана окружил ринг. Что поразительно, начали меня подбадривать.
Вот Ботвинник ударил по моим рукам со всей дури и тут же провёл свинг правой. Я среагировал запоздало, дёрнув головой, пусть вскользь, но получил-таки по уху. Удары посыпались сериями — в том числе по корпусу, и не все из них успевал принимать на локти. Получил и по печени, и по селезёнке, а когда джолт влетел в солнышко, вообще свет померк, я едва устоял на ногах. Впрочем, забить меня как кабана на бойне тренер не пытался. После каждой серии отступал секунд на пять-десять, достаточно, чтоб я пришёл в себя.
— Ты как, Валера?
Вместо ответа я саданул прямой ему в перчатку и отступил на шаг.
— В норме. Продолжим?
— Достаточно, — разомкнул уста Коган. — Стойка как у павиана перед случкой. Зато держит хорошо. Володя, я думал, он сейчас упадёт, нет, крепкий. Техника защиты практически никакая, зато видит почти все твои удары, реакцию подработаем.
— Подработаем — значит, вы меня берёте? Я могу перевестись из гимнастов?
Тренеры переглянулись.
— Формально — нет, — отрезал Коган. — До двенадцати запрещено. В идеале — четырнадцать. Но с твоим Александром Николаевичем договоримся.
— Если ещё и маму мою сумеете уговорить, вам, Владимир Владимирович, стоит министром иностранных дел поработать, вместо Андрея Громыко. Она — не Никсон, её хрен убедишь…
— Если у неё родственники из наших, не сомневайся, — шепнул Ботвинник.
А я с ужасом представил, что та, стопроцентная русская, почувствует, узнав, что сын выставил её еврейкой. Ради чего? Ненавистного ей бокса!
Пока же всю вторую смену я разрывал своё демоническое здоровье между белорусом-гимнастом, евреями-боксёрами и корейцем с его восточными единоборствами. В дождливые дни, когда гимнастика и бокс накрывались медным тазом, и я только колотил по макиваре в кубрике папы Кима, в остальном доставался блаженный отдых. Разумеется, не отказался от прямых ударов руками, хоть это сказывалось на боксёрской технике. Удары ногами, локтями, ребром и тыльной стороной ладони плюс некоторые борцовские приёмы, особенно болевые, шли у Кима на «ура». Быть может, даже на пользу — переключение с одного стиля на другой, на иной набор рефлексов, делало меня универсалом. Кличко, к примеру, стал сначала чемпионом по кикбоксингу и только после этого звездой бокса. Но, не дай Всевышний, заеду на ринге боксёру стопой в морду…
Игнат предлагал сходить как-то в субботу в деревню — на танцы в клуб. Если намеревался взять девятилетку в качестве телохранителя, то это довольно странная шутка. От серьёзных противников отобьюсь разве что отвёрткой в печень, таки нам это надо? Упс, нахватался от Ботвинника.
В августе появился, наконец, в Минске, мама, папа, бабушка, дедушка и оба дядьки по матери в один голос восклицали: вырос, повзрослел, возмужал. А худой-то какой! Потом меня заперли на даче под Минском, щедро откармливая отощавшего в лагере, о каких-то весовых категориях ни мама, ни бабушка слышать не желали.
Бабушка пережила войну, мама тогда была ещё совсем маленькой. Дедушка к возвращению внука из «Трудовых резервов» ушёл с железной дороги и работал на начальственной должности на хладкомбинате, имея доступ к самым дефицитным в СССР продуктам, причём по смешной цене или совсем бесплатно, при желании там списывали как просрочку самые лучшие товары — мясную вырезку, развесную чёрную икру, колбасы. Наконец, отец имел доступ в закрытый стол заказов для партийных работников. Воспоминания о голоде, не только в войну, но и не менее жестоком послевоенном в конце сороковых, когда в Беларуси умирали почти как во время Голодомора, породили настоящий культ еды. Мама с бабушкой городили застолья человек на тридцать, готовились дня три. Не напихаться под затычку было смертельным для них оскорблением. Однажды мы с двоюродной сестрой получили «партийное поручение» вдвоём сожрать целую курицу (не считая салатов, гарнира и десерта) и не нашли иного выхода, как целиком запихать её в несчастную кошку, удалив кости. Даже той, ненасытной обжоре, оказалось слишком много, бедолагу по итогу вырвало в саду, но результат был достигнут: курица утилизирована без следа.
Завидев результат моего чревоугодия, Зинаида Павловна пришла в ужас. Наступил сентябрь, возобновились занятия гимнастикой в институте физкультуры. Тренер загнала меня на весы, покрутила пальцем у виска, увидев, что девятилетка достиг едва ли не полуцентнера веса.
— Валерик! Твои дипломы с соревнований в лагере могут стать последними. С таким брюхом тебя конь не выдержит!
Действительно, привычные упражнения в вольных и на снарядах давались куда тяжелее, чем до июня. Месяц я едва ли не каждый день доставал бумажку с телефоном юношеской секции «Динамо», но не набирал номер. А к Киму ходил дважды в неделю, быстро прогрессируя. Поскольку мама готовилась к защите чего-то там о преимуществах хозрасчёта на социалистическом промышленном предприятии перед капиталистической рыночной конкуренцией, надзор за мной сократила, в том числе — по потреблению калорий. Вес понемногу приходил в норму. Демоническое управление метаболизмом ничуть не могло помочь, организм воспринимал жировые запасы как норму и отказывался с ними бороться. Поэтому как у всех — диета плюс физнагрузки.
К середине осени, когда солнечные дни сменились дождями, меня вновь посетил нежно любимый «Вышний».
— Какие у тебя достижения?
— Принят в пионеры. Буду жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, — даже сквозь толщу разделявших нас десятилетий ощутил какое-то подобие раздражения, если подобные эмоции присущи негуманоидному существу. — Нет, Ленин мне не пример. Он проиграл, если зачатое им советское государство развалилось, несмотря на преимущества хозрасчёта перед конкуренцией. Нам с тобой нужна победа, так? Поэтому есть просьба. Собери что можешь о накоплении и концентрации энергии перед ударом. Не ленись, не ограничивайся европейскими и американскими источниками, смотри азиатчину — Китай, Япония, Южная Корея, Таиланд, Вьетнам. Где восточные школы руко- и ногомахательства. У меня явные способности. Но растрачиваю запас в одном ударе. Если промазал — я