Читать интересную книгу 33 способа превращения воды в лекарство - Рушель Блаво

– А не может такого быть, – спросил тестя Петрович, – что дети разыграли вас? Нашли где-то ваши ипсилоны, заучили тему и результат, а потом удивляли своими познаниями.

– Исключено, – отвечал Мессинг, – ведь было это, когда Колька с Полькой еще не умели читать.

Аргумент был железный. Я, в отличие от Петровича, верил Мессингу, точнее сказать, разделял его веру в наших золотых близнецов, потому что сам не раз убеждался в уникальных способностях Польки и Кольки. Кроме того, я припомнил об одной вещи:

– Я, господа, хочу поделиться с вами информацией. В нашей семье из поколения в поколение передается несколько, что называется, реликвий. Большая их часть осталась от моего предка Хесуса Хайме Блаво, жившего много веков назад в Андорре и получившего свыше дар помогать людям. И одна из этих реликвий представляет собой рисунок. Самый, казалось бы, обычный рисунок, на котором маслеными красками изображен ребенок. Он мягко улыбается, глаза светятся неземным счастьем. На голове ребенка прозрачный обруч, в центре которого сверкает невиданной красоты и яркости звезда. Надпись на рисунке гласит: «Человек будущего – дитя синей звезды». Я рассказал это к тому, чтобы мы с вами осознали все-таки значение детей в нашем общем деле. И самое главное: ребенок на картинке, доставшейся мне от Хесуса Хайме, похож как две капли воды на Кольку и Польку. Давно заметил это сходство, но почему-то не придавал ему значения, полагая, как и Петрович, что все дети похожи в своей уникальности. Теперь же считаю нужным рассказать об этом вам, друзья.

В преддверии восхождения

Поздней ночью автобус привез нас в гостиницу, расположенную в предгорье Гималаев. Цель была близка, но вначале предстояло выспаться, что мы и попытались сделать. И спалось на севере Индии хорошо до той минуты, пока в двери наших номеров почти одновременно не стал ломиться Белоусов, который, кажется, так и не ложился:

– Друзья, мои! – кричал Александр Федорович. – Настя написала из Вевельсбурга!

Видимо, Белоусов не только не ложился, но и не отключал Интернет, пока тот еще работал. Впрочем, новость стоила того, чтобы проснуться в несусветную рань. Все мы ринулись в номер Александра Федоровича и приникли к экрану ноутбука:

...

Настя Ветрова

Дорогие мои!

Я прибыла в замок Вевельсбург три часа назад и сразу же ринулась в архив. Я нашла!!! Может быть, потому, что помнила, где искать. Итак, друзья, передо мной архив посланий той самой экспедиции 1943 года, о которой мы с вами говорили. Беда только в том, что все это изобилие может так и остаться мертвыми письменами – шифры чрезвычайно сложны. Однако я прилагаю все усилия к расшифровке, которая в каждой из бумаг своя. Самую первую мы с Алексией расшифровали общими усилиями, связавшись друг с другом ночью по скайпу. Честно говоря, если бы не Полька с Колькой, мы вряд ли так быстро нашли ключ. Думаю, что и в дальнейшем они нам помогут. Опущу подробности, зная, что вы ждете информации. Действительно, хронологически это была самая первая шифрограмма. И послана она была из предгорья Гималаев. Мне даже кажется, что это как раз то место, где сейчас находитесь вы, потому что, если верить карте, иного подступа со стороны Дели к Южным отрогам гималайских гор фактически нет. Так вот, экспедиция Аненербе состояла из трех человек. Все шифрограммы поступали не прямо в Вевельсбург, а сначала в Гессен, где в университете существовал целый сектор по изучению природы воды. Кажется, как раз руководил им – этим сектором – тот самый Эдвард. Однако этот факт еще требует проверки. Только после Гессена шифрограммы поступали в Вевельсбург и попадали прямо к Гиммлеру, который сам курировал экспедицию. Кстати, кодовое название ее – «Афанасий Никитин». Так что мы не ошиблись в выборе страны. Вернее, не ошиблась прекрасная память Александра Федоровича. Первая шифрограмма, над которой больше часа бились четыре головы нынешней ночью – головы Алексии, Кольки, Польки и моя, – свелась к следующей информации, витиевато закамуфлированной, но в итоге вполне однозначной: на подступах к Гималаям аненербевцев встретил брахман, предложивший им свои услуги. Вдобавок к этой информации говорилось, что экспедиция согласилась принять эти услуги. Вот пока и все, но, согласитесь, это не так уж и мало. Я продолжаю работать над архивом «Афанасия Никитина» и от всей души желаю вам удачи!

Пусть все всегда будет хорошо!

Всегда ваша Настя Ветрова.

Я посмотрел на своих друзей – их лица сияли радостью: «Мы на правильном пути! Мы не ошиблись!» Как приятно осознавать это! Признаюсь, мне все время казалось, что в выборе нашего маршрута кроется какая-то неточность, ошибка; что мы идем не туда. Однако теперь сомнения были развеяны, а это означало, что нам немедленно следовало отправляться дальше.

Визит брахмана

И тут в дверь номера Белоусова робко постучали. Петрович машинально закрыл ноутбук, пока Белоусов возился с непростым замком, доставшимся отелю, видимо, от англичан-колонизаторов. Когда же дверь отворилась, нашим глазам предстал самый настоящий брахман. Вы когда-нибудь видели брахмана? Я прежде – нет и даже не знал о них. Однако когда в дверном проеме показался этот человек, я почему-то сразу понял, что это именно брахман, а не кто-нибудь другой. Мессинг шепнул мне на ухо:

– Это брахман.

«И чего же он, интересно, хочет от нас? Говорит ли он по-английски? А может, он говорит по-русски? Интересно, брахман, пришедший в 43-м к аненербевцам, говорил по-немецки? Какие странные мысли…» – Пока я задавался этими вопросами, мудрый Петрович достал из внутреннего кармана куртки телефон, с которым возился Колька по дороге в аэропорт. Ну, конечно! Коммуникативных проблем с туземцами у нас не будет, ведь творение неизвестного народного умельца умеет переводить с хинди на русский и обратно в режиме синхрона! Брахман что-то залопотал на незнакомом языке, а из телефона Петровича мы услышали:

– Господа, меня зовут Ахвана. Рад приветствовать вас в Гималаях! Много слышал о вас, о ваших прежних открытиях и экспедициях! Я готов исполнить свою миссию, которая была завещана предками мне и всем представителям моего рода – сопровождать белых людей в горы.

– О каком роде и о каких, простите меня, предках идет речь? – спросил через телефон Мессинг.

– У меня нет тайн от вас, господа, – отвечал Ахвана. – Наш род именует себя Хранителями. Из поколения в поколение, от отца к сыну передается мудрость движения по горам. Миссия же наша – в открытости миру. А потому из века в век прибывающие сюда путешественники пользуются услугами представителей моего рода.

Совпадения? Провокация?

Петрович предложил Ахване войти в номер. Белоусов последовал за ними, а Мессинг придержал меня за рукав, попросив тем самым остаться в коридоре. Когда дверь номера закрылась, Мишель шепотом сказал:

– Не кажется ли вам, Рушель, все это странным? Утром мы получаем письмо от Насти, где рассказывается, что экспедицию Аненербе встретил брахман, вызвавшийся быть проводником, и тотчас брахман является к нам, предлагая такие же услуги. Я, признаться, опасаюсь, ибо не знаю, что стало с теми немцами и с тем брахманом, который их сопровождал здесь больше чем полвека назад. Как поступить?

– Я думаю, Мишель, – тоже шепотом отвечал я, – нам стоит в данном вопросе положиться на Петровича. Пусть ваш зять старыми добрыми методами советской разведки раскусит Ахвану, вытащит из него все самое сокровенное. Полагаю, Петрович сейчас именно этим и занимается при помощи нашего волшебного телефона.

Ахвана из рода Хранителей

Мессинг кивнул в знак согласия, и мы проследовали в номер. Белоусов, Ахвана и Петрович сидели в креслах, которых в номере Александра Федоровича и было всего три. Поэтому нам с Мессингом пришлось примоститься на край обширной кровати.

– Ахвана, вы сказали, – обратился к брахману через телефон Петрович, – что ваш род называется Хранителями. Я правильно понял?

– Да, совершенно верно. С незапамятных времен род, к которому я имею честь принадлежать, именуется родом Хранителей.

– Следуя этимологии слова «Хранители», – продолжал Петрович, – вы должны что-то хранить, не так ли? Не могли бы вы сказать, что именно?

– Ничего материального мы не храним и не хранили. Миссия наша в другом – хранить жизни прибывающих сюда путешественников.

– Он лжет, – шепнул мне Мессинг. – Напомню вам, коллега, что сглатывание слюны – один из самых ярких показателей того, что человек заведомо знает, что лжет. А наш брахман, пока произносил эту фразу, сглотнул трижды.

Я вспомнил, что физиогономистика в сочетании с жестологией – еще один конек Мессинга, а потому не стал возражать. Тем более что и Петрович глазами дал нам понять, что не верит словам Ахваны. Что было делать? Отказаться от услуг проводника? Но кажется, мы были поставлены в такие условия, когда отказ невозможен – самим нам в горах дороги не найти, а потому проводник все равно был нужен. Беседа же Петровича с брахманом продолжалась еще около получаса, и в ответах Ахваны было все больше сглатываемой слюны и все меньше информации. Меня не покидало ощущение, что Ахвана поставил внутренний барьер перед Петровичем. Наконец и самому Петровичу стало понятно, что «расколоть» индуса-проводника сегодня вряд ли удастся, а это означало только то, что нам следовало быть осторожными в дальнейшем общении даже друг с другом. Однако пора было собираться в путь, что мы и начали делать, разойдясь по своим номерам. Ахвана сказал, что ровно через час будет ждать нас внизу.