Спустившись на землю осмотрелся, замаскировал верёвку плетями винограда и тихо вышел из палисадника. Дома уже спали — люди этого мира рано ложились спать — с закатом, и так же рано вставали, обычно перед рассветом. Пройдя по улице несколько сот метров, я спустился в канализационную канаву, где поднял решётку слива — обнаружилась узкая каменная лестница, ведущая вниз. Таких входов и выходов по городу было несколько — скорее всего, они служили для того, чтобы ассенизаторы могли забираться в ходы под городом — вдруг какие-то тоннели забьются, их надо было чистить. Скоро я шагал по каменным ходам, иногда пригибаясь, иногда в полный рост. Некоторые из тоннелей были сухи и чисты, другие по щиколотку или по колено в грязи и нечистотах — приходилось опасаться газов, выходящих из гниющих отбросов. Если бы я упал тут, потеряв сознание — моими могильщиками стали бы только крысы.
Уже много недель я, почти каждую ночь, бродил по тоннелям, составляя для себя карту подземных переходов. Я знал, где находятся многие из выходов в город, где есть комнатки ассенизаторов, в которых можно укрыться от потока, несущегося по тоннелям — это сейчас сухо, но после ливней туннель мог заполниться до предела, и тогда волна грязной воды смывала всё, что в этот момент находилось на её пути. Спастись можно было только в комнатках сбоку от тоннеля — видимо сделанных именно для таких случаев. Дважды я едва не погиб, утонув в нечистотах, смываемых бурным потоком, но успевал забежать в укрытие. Несколько раз я чуть не натыкался на людей — иногда тут проходили мелкие группы — скорее всего бандиты, укрывающиеся после совершения преступления, или скрытно подбирающиеся к месту акции. Уберегал меня от нежелательных встреч тонкий слух и какое-то чутьё, можно сказать интуиция — иногда вдруг меня просто подмывало — спрячься! Спрячься! И я прятался в нишах или в убежищах — ни разу ещё интуиция меня не подвела. Я не знаю, что это было — или развившийся после долгих блужданий под землёй дар следопыта, умеющего с помощью слуха и осязания — по вибрациям — определять приближение опасности, или же магический дар — слабо, но развивающийся у меня всё больше и больше. Я уже почти не включал магической лампы, приучая себя смотреть в кромешной темноте переходов — у меня было ощущение, что если я привыкну к темноте, то буду видеть в ней вполне неплохо. Это подтвердилось в дальнейшем — притерпевшись к тьме я уже мог неплохо видеть в тоннелях — только всё было бесцветным и каким-то призрачным — как будто от предметов, стен исходило слабое мерцание. Возможно, моё «темновидение» было всё-таки результатом просыпающихся магических способностей, как и повышенная интуиция.
Мне нужны были пути — подхода, отступления, незаметного перемещения. Как это сделать, если не бродить по норам под городом? Иногда я усмехался — канализационные ходы — славное место для такого отброса жизни, как я. Долго я размышлял — как мне найти место в этом мире? Нигде не нужны калеки, нигде не нужен человек, который с трудом перемещается, да ещё является алкоголиком. Насчёт алкоголизма — как ни странно, всё это время я держался. Видимо срабатывал некий рефлекс, не позволяющий мне потерять контроль на собой, находясь на боевом задании. Уже я не офицер ГРУ, и не на войне — но всё равно включался некий механизм, не дающий расслабляться. Даже после трагической смерти Карута я не запил, и лишь сцепив зубы решил отомстить и подняться так, чтобы никто не мог поступить со мной, как с этим несчастным стариком. Что было у меня в плюсе: специальная подготовка, опыт войны. Что в минусе: больная нога, низкий социальный статус и невозможность легально заработать себе на приличную жизнь. Значит — я должен был заработать нелегально. Каким образом? Грабить и воровать. Всё. Другого не дано. Вся моя жизнь зависела от денег (хммм…а когда было иначе? Что, на Земле я мог прилично жить, имея в запасе пенсию по инвалидности? Смешно…). Кого грабить, у кого воровать? Смешно было бы — боевой офицер идёт по улице и гопстопит прохожих. И стрёмно, и даже убежать не успеешь. Воровать? То же самое. Я мог или воровать у богачей, или же грабить грабителей — как я сделал с Якорем. И то, и другое опасно, и возникал опять же, замкнутый круг — инвалид вроде меня не мог эффективно воровать и грабить, имея больную ногу, а больную ногу можно вылечить только имея не менее десяти тысяч золотых — я уже узнавал у лекаря. Этот лекарь-маг взял с меня два золотых только за обследование, и сказал, что меньше чем за десять штук никто не возьмётся — и не в том дело, что нужен лекарь высокой квалификации — а они стоят дорого, но ещё необходимо несколько ингредиентов для заклинаний, которые редки, и стоят дорого. Он называл что-то вроде крови дракона, пальца неродившегося ребёнка и хвоста ящерицы с одного из пиратских островов — но меня затошнило от перечисления этих ингредиентов и я быстро распрощался, придя в отвратительнейшее состояние духа. Нет бы здешней магии применять в волшбе что-то более эстетичное и красивое — ну почему не лилии и георгины! Почему такую гадость надо использовать? Сдаётся мне, что они накручивают эти ужасы для большего эффекта, а на самом деле всё гораздо прозаичнее. Но что поделаешь — приходится верить на слово…и искать деньги. Вот после того, как я найду деньги и вылечусь — вот тогда уже будет полегче. Там посмотрим — что может человек двадцать первого века. Впрочем — а что он может-то? Без своих танков, самолётов и СВД с прицелом ночного видения!
Мои мысли прервал гулкий удар и шлёпанье ног по мокрому полу тоннеля. Впереди замаячил огонёк, обжёгший мои, привыкшие к темноте глаза ярким фитилём.
— Давай, снимай с него камзол! Перепачкался весь!
— Да ничо страшного, отстирается, только вот дырку на спине зашивать придётся. Ловко ты его подрезал, он даже не пикнул.
— А чо ты хотел — сколько лет я промышляю! Меня этому удару научил на каторге один старый айтанец — у них так разведчики снимают часовых — рраз в почку — и тот даже пикнуть не успевает, заваливается, даже если живой — уже доходяга, не жилец. Ну давай, снимай всё, потом Калазу отнесём — ещё пару серебряников получим.
Люди зашлёпали ногами, завозились, а я переместился к ним ближе, осторожно подволакивая несгибающуюся ногу. Из клюки показалось жало стилета…короткое движение! — грабитель молча осел на грязный пол — действительно, не пикнул. При ударе в почку сразу падает кровяное давление и человек почти мгновенно теряет сознание, и быстро умирает от потери крови.
— Что с тобой, Карыз? Кто здесь? — бандит испуганно замахал фонарём из стороны в сторону — не подходи! Он достал длинный нож и стал махать им, как будто борясь с невидимым противником. Его красное лицо, покрытое прыщами, было залито потом, а вытаращенные глаза с ужасом смотрели в темноту…мимо меня. Он был освещён, как мишень — я метнул стилет, вонзившийся ему в грудь. Бандит уцепился за рукоять, пытаясь, в горячке вырвать из себя клинок, потом его глаза закатились ужу трупом он опустился рядом со своей жертвой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});