Контроль производства знаний и технологий
— Какие в целом возможности и риски для российского бизнеса вы видите в новом техническом укладе?
— Среди главных возможностей, безусловно, колоссальный уровень национального богатства, со всеми страновыми и ситуационными преимуществами: ресурсы, пространство, расположение территории. Что касается выхода России в другой дивизион «чемпионата мира по менеджменту», то в первую очередь я назвал бы IT. Это и перспективная отрасль в плане возможной диверсификации, и шанс резко повысить эффективность собственного бизнеса. На втором месте по значимости стоит образование. Оно связано с контролем воспроизводства элит и производства компетенций, знаний и технологий. Входя в новый уклад, мы должны иметь места, где эти компетенции, с одной стороны, будут срабатывать, а с другой — готовить для них людей. И надо отдавать себе отчет в том, что в России 1115 вузов, а в США — три тысячи.
— Чем здесь может заняться бизнес?
— Дело в том, что образование — это инвестиционно емкий бизнес, вплоть до того, что многие образовательные структуры участвуют в фондовом рынке и выпускают облигации. Это часть экономики, причем весьма существенная. В то же время сегодня, возможно, только бизнес в состоянии быстро начать перестраивать эту отрасль. Не симулировать, а действительно ставить такие образовательные программы, которые будут и востребованы, и реализованы как следует. Например, студенты частного московского университета «Синергия» с первого дня учебы начинают работать по специальности. Если университет принял 45 человек на специальность «антивирусная безопасность» (кстати, впервые в России), значит, все они сразу же начали наращивать свои компетенции в антивирусной безопасности. За время обучения они успеют сделать пару карьерных шагов. «Синергия» развивает и факультет дизайна, сотрудничает с европейскими школами. Кстати, дизайн я поставил бы на третье место после IT и образования, потому что здесь мы изрядно отстаем, несмотря на колоссальную талантливость нашего народа.
— То есть частное высшее образование имеет право на вторую попытку после явной неудачи в 1990- е годы?
— Вуз необязательно должен быть частным. Бизнес может опереться на существующую образовательную структуру, если та готова поддержать развитие той или иной компетенции. Например, Кубанский государственный медицинский университет взялся развивать регенеративную хирургию. Они вступили в партнерство с трансплантологом Паоло Маккиарини, который умеет выращивать трахею, выиграли грант правительства РФ и ведут подготовку к созданию международного центра регенеративной медицины. И ведь для того чтобы сделать шаг в направлении этого длинного тренда, где, безусловно, требуются специалисты несколько другого уровня и другое оборудование, нужна была только воля. С этой точки зрения та же медицина, авиация, логистика, новые виды оборудования очень перспективны.
Неограниченные возможности для российского бизнеса связаны с импортзамещением. Тем более что в основном это те же вечные потребности.
Что касается рисков. Самый большой риск, по моему мнению, — это риск утраты шансов занять достойное место в мировой экономике, которая неизбежно войдет в новый технологический уклад. Отставание может стать точкой невозврата именно потому, что этот уклад самый наукоемкий и междисциплинарный из всех.
— Основной риск все- таки связан с недоразвитием инфраструктурных и наукоемких отраслей?
— Нет, шестой уклад индифферентен по отношению к отраслям. Возьмем, к примеру, производство стройматериалов. Наверняка есть огромное количество новых веществ и материалов, которые требуют другого оборудования и будут давать совершенно иные свойства. Можно продолжать делать двухслойную фанеру и проклеивать ее квачом из лыкового мочала. А можно применять новые технологии и оборудование и делать смарт-фанеру. То есть речь идет о другом уровне проникновения в суть вещей. И не зря речь идет о преобладании креативных компонентов в стратегическом менеджменте.
Схема
Доверие к высказываниям о компании со стороны третьих лиц
Тринадцать с ложкой
Сергей Сумленный
Немецкие политики готовы пересмотреть основы федерализма и существенно изменить перераспределение денег между богатыми и бедными федеральными землями. Сегодняшняя система дотаций заставляет три богатейшие земли страны делиться финансами с 13 регионами
Фото: Сергей Жегло
«Перераспределение денег между регионами достигло объема, который мы в Баварии не можем больше выносить. Система межрегиональных субсидий находится в катастрофическом состоянии и не может дальше функционировать», — выступая перед журналистами в Висбадене, премьер-министр федеральной земли Бавария Хорст Зеехофер боевого настроения не скрывал. На совместной пресс-конференции главы двух богатейших регионов Германии (Баварии и Гессена) заявили о подаче иска в конституционный суд страны. Политики требуют кардинально пересмотреть существующую систему денежных трансфертов между богатыми и бедными регионами страны.
Социальный федерализм
Система межрегиональных субсидий, или, как она называется в Германии, «выравнивание земель», — одно из основных следствий применения немецкой идеи социальной солидарности с принципами федерализма. С одной стороны, все 16 регионов ведут достаточно независимую финансовую политику, обладают правом сбора многих налогов, самостоятельно формируют свои бюджеты и могут решать, сколько денег получат местные университеты и научные центры или сколько средств пойдет на постройку новых шоссейных дорог. С другой — на богатых регионах лежит обязанность вносить значительные средства в общую кассу поддержки более бедных территорий. Так сглаживаются диспропорции в уровне жизни в разных частях страны, более бедные регионы получают возможность улучшать инфраструктуру и подтягивать свои вузы до высоких национальных стандартов.
Система выравнивания уровня регионов работает в Германии с 1950 года (тогда действовала только на западе страны), но наиболее активно она работала в последние 22 года: из 140 млрд евро межрегиональных трансфертов, прошедших через систему за 63 года ее существования, 131 млрд был прокачан с 1990-го по 2012 год. Такой стремительный рост объема платежей раздражает регионы-доноры.
Все три донорских региона расположены на западе страны, а значит, страдают еще и от трансфертных платежей в поддержку восточных федеральных земель (в рамках этой дополнительной программы выравнивания уровня регионов с запада на восток было перекачано еще около 1 трлн евро; а упорное продление федеральными властями программы загнало некоторые города западных регионов, например Вупперталь, в глубокую долговую яму).
Деньги на ветер
С точки зрения земель-плательщиков, основная проблема существующей системы заключается в том, что перераспределение денег не помогает подтянуть бедные регионы к уровню богатых. Наоборот — разрыв между регионами-донорами и регионами-реципиентами лишь усиливается. Так, если в 2005 году Берлин (являющийся отдельным регионом) получил в рамках перераспределения средств между федеральными землями 2,5 млрд евро, то в 2012-м сумма дотаций, полученных немецкой столицей, составила 3,3 млрд евро, или около 1 тыс. евро на каждого берлинца. Иными словами, рост объема субсидий превысил за семь лет 30%.
Редеют и ряды доноров. Так, если в 1997 году донорами были шесть федеральных земель (Бавария, Баден-Вюртемберг, Гамбург, Гессен, Нижняя Саксония и Шлезвиг-Гольштейн), то уже в 1998-м число экономически здоровых регионов сократилось до пяти, в 2010-м — до четырех, в прошлом году весь груз экономической поддержки бедных земель лег на три федеральные земли — Баварию, Баден-Вюртемберг и Гессен. Резкий рост нагрузки на экономически здоровые регионы заставляет их лидеров задаться вопросом, насколько разумна существующая модель региональной взаимопомощи. «Мы хотим быть солидарными. Но мы не хотим, чтобы из нас вытягивали деньги таким непристойным способом. Граждане нашего региона имеют право на то, чтобы их налоги в первую очередь шли на нужды той части страны, в которой они были заработаны», — заявил в Висбадене премьер-министр Гессена Фолькер Буффье .