– Мне фейс не начистят? – вдруг заволновался кавалер, в котором медленно начинали просыпаться рефлексы, и первым пробудилось чувство самосохранения.
– А есть за что? – ядовито поинтересовалась Вика, с отвращением прислушавшись к собственному голосу. В нем была обида, разочарование и подчеркнутые жирной красной чертой комплексы.
– Кхе, если надо, то будет, – примирительно зашептал Рома, слегка покраснев. – Я вчера тебя чего-то не дождался, сморило меня, не дуйся!
– Не дуйся?! – Она треснула его подушкой, наплевав на ломоту в теле и какофонию в голове. – Да кому надо дуться? На что? Да я только рада, что так получилось!
В ее голосе зазвенели слезы.
– Щас, погоди, я покурю и все сделаем в лучшем виде. И попью… слушай, выясни в конце концов, есть кто дома или можно гулять по коридору?
Вика нехотя встала, с удивлением ощущая податливую мягкость собственного позвоночника, не желавшего держать равновесие и ставшего за ночь каким-то хрящеватым и ненадежным. У дверей она обернулась и зачем-то погрозила понурому Роме кулаком:
– Даже не думай. Продолжения не будет.
– Зря я тебе про зубы напомнил, – с сожалением качнул угловатой головой Рома. – Сейчас бы повеселила домочадцев.
Мама оказалась дома. Она лежала на диване и смотрела какое-то кино, приглушив звук.
– Привет, – Вика смущенно махнула рукой и только тут поняла, что забыла надеть халат.
– Как самочувствие? – заинтересовалась мама, выключая телевизор.
– Страшное дело! – честно ответила Вика.
– А мальчик?
– Тоже помирает.
– Иди умойся, я вам кофейку сделаю.
– Он пива хочет, – робко сказала Вика.
– А ты?
– А я пиво не пью, ты же знаешь.
– Ну и все, вопрос закрыт. Или ты хочешь начать отношения с того, что будешь по утрам бегать для него за пивом? Кстати, я не против мужчин вообще, но я против пьющих в отдельно взятой квартире. Если ты помнишь, с твоим отцом я разошлась именно поэтому. И не думай, что ты сможешь его изменить. Это заблуждение.
– Если честно, я вообще не хочу начинать с ним отношения, – задумчиво прошептала Вика и прижалась головой к холодной стене.
– А что? – рассмеялась мама. – Совместная ночевка уже не считается началом отношений? Как вы сейчас говорите: постель – не повод для знакомства?
– Эх, мамуля, – словно многомудрая старуха улыбнулась Вика, – ты еще многого не знаешь.
Мамин жизнерадостный смех едва не заглушал льющуюся в ванной воду. Вика старательно смывала остатки косметики и размышляла, что такого смешного она сказала.
Рома разглядывал потолок и удивлялся сам себе: пытаясь напоить девчонку для налаживания контакта, напиться самому, да еще и не воспользоваться создавшейся ситуацией! Кому сказать, что он всю ночь проспал рядом с голой красоткой, не разобравшись в ее положительных качествах, – не поверят!
Он почувствовал себя спортсменом-неудачником на финишной прямой, когда цель близка, а ноги подогнулись, и более молодые и выносливые бегут вперед, поднимая пыль фирменными бутсами. Впервые в жизни он вдруг в полной мере понял всю многогранность значения слова «облом». Когда все сложилось, но не срослось.
Рома вскочил и начал с трусливой торопливостью одеваться. Собственное тело не казалось таким уж замечательным, живот нахально выступал над брючным ремнем. То ли Викины комплексы оказались заразными, то ли вчерашнее спиртное вступило в бурную реакцию с сознанием, но Рома неожиданно ощутил себя старым. Конечно, до кладбища еще пилить и пилить, но и молодость, можно сказать, была уже пройденным этапом.
«Вот он, кризис среднего возраста», – депрессивно подумал похмельный Роман, недавно перешагнувший тридцатилетний рубеж.
– Что ты в грязных брюках уселся на простыню? – возмутилась вернувшаяся из ванной посвежевшая Вика. Смыв поплывший боевой раскрас и причесавшись, она почувствовала себя увереннее. Халат, правда, пришлось надеть мамин, старенький и застиранный, поскольку свой она забыла в комнате. Но Вика знала, что у нее под халатом, и заранее гордилась. Она уже решила, что рыжего придержит до лучших времен, поскольку его присутствие помогало не думать о Диме, но и позволять кавалеру лишнего она не собиралась. Пусть помучается.
Он посмотрел на нее по-новому: молодая, гладкая девица, еще не ставшая женой, но уже покрикивающая, не тертая жизнью, самоуверенная, которая будет по любому поводу качать права и стараться скатать из квадратного мужика шарик, а из круглого нарезать кубиков… А он будет вечно подозревать, стараться соответствовать, тянуться за ее молодостью, которая не является ее заслугой, а просто дана ей, как факт? Да ну ее в баню!
– Тихо сам с собою я веду беседу, – Вика насмешливо прищурилась, наблюдая за его мимикой. Никакой особой уверенности в себе она не ощущала, тем более что под носом опять назревал прыщ, на бедре откуда-то нарисовался здоровенный лиловый синяк, а все тело покрылось мурашками, превратив ее нежную кожу в подобие ощипанной куриной гузки.
Рома тем временем успел окончательно разозлиться на себя и понять, в чем смысл жизни. Смысл был не здесь, за ним нужно было немедленно уйти, каким-то образом распрощавшись с девицей. Обижать ее не хотелось, ничего плохого она ему не сделала, но и жертвовать еще одним днем своей жизни он не собирался. Если бы они были хотя бы у него, ведь дома, как известно, и стены помогают. Но в этой чужой комнате, с пыльными мягкими игрушками, дурацким ковром на стене и горой безделушек на полках обшарпанного серванта, он чувствовал себя транзитным пассажиром, которому нужно быть начеку, чтобы не сперли чемодан.
– Отвернись, – потребовала Вика и, не дожидаясь, пока просьба будет исполнена, сбросила халатик. – Мне надо переодеться.
К ее немому изумлению, Рома действительно отвернулся, послушно уставившись в окно. Это было неожиданно, поскольку она как раз думала, что именно сейчас все и случится. Вика растерялась и юркнула к шкафу за нижним бельем. Руки тряслись, а спина съеживалась от ожидания, что парень все-таки встанет, подойдет и… Она уже опять хотела, чтобы все произошло именно сегодня. В голове величаво проплыла неожиданно умная мысль: чтобы понравиться Диме и переплюнуть Маринку, надо сначала набраться опыта. А с кем, как не с этим рыжим? Кого и когда еще она затащит на свой старый диван. И почему от нее мужики шарахаются, как от прокаженной? Надо будет выяснить мнение Ромы на этот счет. Сзади не доносилось ни звука, даже дыхания не было слышно.
«Может, он там в обмороке от избытка чувств и впечатлений?» – с надеждой подумала Вика, но ее мечтам не суждено было оправдаться. Ухажер сидел, как бюст партийному вождю, расправив плечи и уставив глаза в светлую даль.