– Зачем? – испугалась Вика. – Чтобы облегчить доступ к телу?
– Нет, ему нравятся девушки с нехудыми ногами. Товар надо показывать лицом!
– У меня лицо в другом месте! – съехидничала Вика. – И вообще, ты сказала, что это я иду выбирать, а не он! Так вот пусть он товар лицом и показывает!
– Муравьева, ну не до такой же степени! И учти на будущее: у мужиков главное – не лицо!
– А что? – машинально спросила Вика.
– Надеюсь, что хотя бы сегодня ты это выяснишь! – рявкнула Марина и отсоединилась.
Вика вытянула ноги, чтобы разглядеть свой товар. Ножки были крепкими, с круглыми аккуратными коленками, плавно переходящими в широкие икры. Бедра разглядывать не хотелось, поскольку они огорчали своим объемом. Пошевелив пальцами, она решила, что педикюр еще вполне свеж, а вот лишние волоски могут неприятно уколоть нежную душу неведомого кавалера.
Когда Бульбенко позвонила, Вика находилась на середине процесса бритья.
– Где ты? – прочирикала Маринка, пребывавшая, судя по кокетливому тону, в мужской компании.
– В ванной.
– Ты обалдела? – изумилась подруга, забыв добавить в голос жеманства. – Мы уже внизу. С каких щей ты намываться решила?
– О, Ромка, девушка-то серьезно готовится к походу. Может, я вас домой закину, зачем вам в клуб? – хохотнул Дима.
Его друг довольно покраснел и кивнул в сторону возмущавшейся в трубку Марины:
– Вторая-то хоть ничего? Типа твоей?
– Слушай, вот убей – не помню я ее! Помню, что тяжелая, а вот лицо…
– Да ладно, плевать на лицо. Главное, чтобы не очень страшная.
Он задумчиво хмыкнул, почесав коротко стриженную макушку. Парень был невысокого роста, крепкий и с намечающимся брюшком. Его волосы имели какой-то грязно-рыжий оттенок, а вся доступная для обозрения кожа была покрыта веснушками, похожими на старческие пигментные пятна. Серовато-водянистые глаза были маленькими и блеклыми, а нос торчал посреди лица круглой мясистой картошкой. В его лице было что-то бабье, простодушно-хищное. Дополняли картину крохотные оттопыренные уши, аккуратно прилепленные строго перпендикулярно к маленькой голове.
Маринка взлетела по лестнице и налегла на звонок, одновременно молотя в дверь кулачком.
– Ты чего как на пожар, – Вика открыла, блестя мокрыми ногами. От ванной тянулась цепочка влажных следов.
– А ты чего банный день устроила? Я же тебе сказала, что мы сейчас приедем!
– Но ты еще сказала, что он мои ноги будет смотреть, – оправдывалась Вика, торопливо вытираясь.
– Ага, и ты решила их помыть. А не свиданка, так ты бы еще месяц не мылась!
– Не ори, я их брила. Вон, даже порезалась.
Марина хлопнула глазами:
– Даже боюсь спросить, какой у тебя эпилятор! Вероятно, газонокосилка в масштабе один к десяти!
– Не остри, у тебя фигово получается, – обиделась Вика. – Обычная бритва. Ты позвонила, я вздрогнула и поцарапалась.
– Слушай, темнота, ты кремами пользоваться не пробовала? Ты бы еще садовыми ножницами стриглась, деревня!
– Какими кремами? – раздраженно поинтересовалась Вика, осторожно рисуя контуры глаз. – Этими изобретениями из застенков гестапо? Мажешь, приклеиваешь, а потом – хрясь! И у тебя в руках пушистое ковровое покрытие. Или скальп.
– Ну, если ты полоски на башку клеишь, то, конечно, можно и скальп снять.
– Не умничай, – пробормотала Вика, внимательно оглядев себя в зеркало. Сегодня отражение ей нравилось больше, чем обычно. – Ну пошли, что ли. Заценю товар.
– Наконец-то. Как бы он не потерял кондицию, пока нас на солнцепеке ждал.
Девушки, жизнерадостно переругиваясь, сбежали по лестнице.
Парни томились у красивой серебристой иномарки. Вика сразу поняла, что рыжий непрезентабельный юноша отведен ей. А еще она поняла, что влюбилась. Это неожиданное чувство вдруг ударило ее изнутри. У нее перехватило дыхание и больно сжалось сердце, захотелось плакать, смеяться и снова плакать. Она уже знала, что это то самое, что бывает один раз в жизни. И счастье, если чувство взаимно или хотя бы есть шанс на взаимность. Вике не повезло. Она смотрела в голубые глаза высокого темноволосого парня, уже зная, что именно он и есть тот самый Дима, просто потому, что рыжее недоразумение никоим образом не могло заинтересовать разборчивую Маринку. Она всегда ждала от судьбы чего-то страшного, потому что мелкие уколы фортуны были слишком слабыми и привычными. Раз уж судьба ее невзлюбила, то от нее следовало ожидать именно такого сокрушительного удара.
Рыжий подобрался и, совершенно не замечая, что девушка прилипла взглядом к Диме, расправил и без того широкие плечи, принимая более устойчивую позу, словно боялся, что новая подруга будет штурмовать его с разбега.
– Поздравляю, – воодушевленно шепнула ей в ухо Маринка. – Ты ему понравилась!
– Кому? – машинально спросила Вика, ощущая тяжелую пустоту внутри.
– Ромику! А ты думала кому? Соседу?
Вика с трудом оторвалась от созерцания брюнета и уткнулась взглядом в своего кавалера. Первое, что пришло ей в голову, – это гнусное воспоминание о давным-давно виденном импортном фильме про Цахеса Ценнобера. Потом подсознание услужливо подкинуло образ Леприкона. Возможно, она смогла бы воспринять Рому позитивно и легко нашла бы в нем массу плюсов, но на фоне ее нового чувства к чужому жениху бедный Ромик маячил, как муха в чае, раздражая и вынуждая как-то на него реагировать.
– Вау, – медленно и обстоятельно выговорил рыжий, подстраиваясь под молодежный стиль. Он недавно отметил свой тридцатилетний юбилей, слегка приуныл, наслушавшись речей про то, что половина жизни прожита, и с тех пор немного комплексовал, пытаясь удержаться рядом с более молодым поколением. – Виктория, я именно такой вас себе и представлял!
Еще вчера она поплыла бы от радости и непременно поддержала бы эту волнительную тему, а сегодня хотелось только одного: чтобы рыжий немедленно замолчал и остаток вечера не подавал признаков жизни.
– Мариша, перестань таращиться на Ромку, – хмыкнул Дима, – а то я ревную. Давайте все по местам, и полетели.
– Мы с Викторией, пожалуй, сядем сзади. Вы как, не возражаете?
Вопрос был адресован Вике, но отреагировала на него Бульбенко:
– А впереди и не получится, если только вы не собираетесь бежать перед машиной.
Шутка показалась ей удачной, и довольная Маринка залилась счастливым смехом.
Вика уловила только одно: Дима ревнивый. Почему-то она наивно полагала, что мужики не берут первое, что попало под руку, а норовят отбивать добычу друг у друга, поэтому и зарятся исключительно на чужое. Эта замечательная мысль трансформировалась в отчаянное намерение привлечь внимание Дмитрия, заинтересовав его друга. Логика была чисто женской, а оттого непредсказуемо интуитивной.