— Ты сволочь, Арнэй! Чтоб ты сдох! — на меня тут же посыпались проклятия. — Развяжи меня. Или боишься, что я тебя прикончу?
— Глупости, ты всегда уступал мне в бою. Если мы сразимся, ты проиграешь. И говори тише, или я верну кляп на место, — предупредил я.
Брат засопел, буравя меня недовольным взглядом. Он ненавидел меня, и я это заслужил.
Мы никогда не были особо близки. Слишком разные интересы. Меня с детства влекла война, а его светские приемы. Отец использовал наши увлечения во благо, вырастив из меня воина, а из Харальда — дипломата. Но в итоге мы получились очень непохожими, нам даже поговорить толком было не о чем.
Но в то же время между нами не было вражды. Мы мирно сосуществовали рядом, как две параллельные прямые, которые никогда не пересекаются. Я никогда не думал, что причиной нашей вражды станет женщина. Но появилась Фрейдис Альдвин, и хрупкий мир между нами рухнул.
— Ты был с ней? — глядя на меня исподлобья, спросил Харальд.
— Да. Этой ночью я взял твою жену.
Он вздрогнул, словно я его ударил.
— Она знала?
— Нет, Фрея убеждена, что это был ты. Она до сих пор так думает и продолжит думать, потому что ты ничего ей не скажешь.
— С какой стати мне молчать? Ты связал меня и принудил к близости мою жену! Отец лишит тебя наследства, если узнает.
— Ты в этом уверен? — уточнил я. — Конечно, отец разгневается. Возможно, даже захочет меня наказать. Но неужели ты думаешь, он рискнет будущим крепости из-за девичьей юбки? Скорее, он предложит решить этот вопрос между нами, без огласки.
— Предлагаешь мне молчать? — сощурился Харальд.
— Это единственный выход в данной ситуации. Или, быть может, ты хочешь, чтобы весь мир узнал о твоем позоре?
Брат побледнел. Бесчестье и пересуды не на шутку пугали его. Прямо сейчас он в красках представлял, как его имя будет полоскать и знать, и прислуга. Он станет притчей во языцех — муж, которому жена наставила рога прямо в брачную ночь. Над ним еще долго будут потешаться.
Я надеялся, Харальд примет верное решение и предпочтет смолчать. Хотя сам я бы так не поступил. Вот поэтому мы не стали друзьями. На месте брата я бы вызвал себя на дуэль. Я бы бился до тех пор, пока бы один из нас не сдох. Я бы никому не позволил прикоснуться к моей женщине. Но то я, а это Харальд.
— Развяжи меня, — попросил брат. Его голос изменился. Теперь он звучал тихо.
Я выполнил его просьбу. Удерживать его дальше нет смысла. Брат проиграл и признал свое поражение. По крайней мере, мне так казалось на тот момент.
Харальд поднялся с пола и потер затекшие запястья. Он избегал смотреть в мою сторону. Мой вид был ему невыносим.
— Если ты еще хоть раз приблизишься к ней, — пробормотал он, — клянусь, я молчать не стану.
Я кивнул. Справедливо. Покидая Фрею, я дал себе слово, что никогда больше к ней не притронусь. Я и так натворил бед. Довольно на этом. Помутнение, нашедшее на меня, немного развеялось после нашей близости. Словно контакт с Русалкой каким-то образом излечил меня.
Я поверил, что смогу удержаться от соблазна. Я планировал с отрядом отправиться на разведку к черноскальным. Наши пути с Фрейдис Альдвин должны были разойтись. Если не навсегда, то как минимум на очень долго.
— Убирайся из моей спальни, — выпалил Харальд. — Видеть тебя не желаю!
Я оставил брата наедине с его злостью. Ему надо успокоиться и взять себя в руки перед встречей с женой, чтобы сыграть свою роль.
В коридоре я отпустил Лейфа. Он был мне больше не нужен. Пусть отсыпается или отыщет свою пышногрудую прислужницу. Мне же было не до сна. Остаток ночи я скитался по замку, ожидая, пока проснется отец.
Я хотел сегодня же получить у него разрешение на отъезд. Ни минуты я не задержусь в крепости. Оставаться здесь слишком опасно для моего душевного равновесия.
На рассвете отец позвонил в колокольчик, и на зов явился слуга. Я вошел в родительскую спальню вместе с ним. К счастью, матушка спит отдельно, и мы с отцом можем поговорить наедине.
— Арнэй? — удивился отец. — Чем я обязан столь раннему визиту?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я пришел просить у тебя разрешения отправиться с дозором к границам с крепостью Черноскальная. Это дело нельзя поручать абы кому.
— Ты прав, — кивнул отец, и я возликовал. Но, как выяснилось, напрасно. — И хотя я согласен с тобой, я все равно не могу тебя отпустить.
— Почему?
— Из-за моего состояния, сын. Посмотри на меня, я стою на пороге могилы.
Я окинул отца взглядом. Он и правда выглядел неважно. Бледный, с кругами под глазами и провалившимся ртом. Он первым ушел со свадебного пира практически сразу после его начала. Всю ночь он спал в своей кровати, но выглядел так, будто веселился до утра и теперь мучается похмельем.
— Я могу покинуть вас в любой момент, — произнес он. — Когда это случится, ты обязан быть в крепости, чтобы принять на себя бразды правления.
Я судорожно искал, что возразить, и не находил. Доводы отца были разумны. Момент смены власти — самый опасный. Если преемника не будет на месте, когда умрет глава крепости, она станет уязвима. Может случиться все, что угодно — захват власти, нападение соседей.
Невозможно покинуть крепость в столь сложное время. А это значит, я заточен в этих стенах вместе с Фреей.
Я едва не взревел, осознав это. Мой план спасения для нас обоих рухнул. Грудь сдавило кольцом безысходности. Помогите мне боги, я, похоже, обречен. Мы все обречены.
Глава 13. Отчуждение
Вскоре за мной пришла горничная. В неловкой тишине она помогла мне привести себя в порядок и проводила до спальни, где я жила до замужества. А мне казалось, что после свадьбы у нас с Харальдом будет общая комната. Но и тут я ошиблась.
Я не понимала, что происходит. Если бы не брачная ночь, я бы решила, что род Гидеонов отказался от меня. Но это было невозможно. Наш брак с Харальдом прошел все уровни подтверждения, отныне он нерушим. Нас может разлучить только смерть.
До рассвета было еще несколько часов. Я провела их в нервных сборах — готовилась к встрече с мужем. Надо поговорить с ним и разобраться в ситуации. Если я чем-то обидела Харальда, я это исправлю. Наши отношения слишком важны, чтобы вот так их рушить.
К завтраку я уже вся извелась. Не усидев в комнате, вышла заранее и поджидала Харальда у обеденного зала.
Вот в коридоре раздались шаги, и я напряженно застыла. Пожалуй, этот разговор даже важнее первой брачной ночи. От него зависит, каким будет наш союз.
Шаги приближались, и я натянула на губы улыбку. У меня скопилось множество претензий к мужу, но начинать с них неразумно. В конце концов, от этого мужчины зависит будущее моей родной крепости.
Харальд вынырнул из-за поворота и тут же резко остановился, увидев меня. Показалось, он сейчас попятится.
Я с удивлением разглядывала мужа. На его скуле налился синяк. Когда и с кем он подрался после того, как покинул парадную опочивальню? Похоже, у него была насыщенная ночь.
Я едва не спросила, откуда синяк, но вовремя прикусила язык. Сейчас главное — помириться, остальное выясню позже. Начинать общение с упреков — плохая тактика.
Харальд взял себя в руки и направился ко мне. Поприветствовал меня сухим кивком, собираясь пройти мимо, но я не позволила.
— Доброе утро, дорогой, — я взяла мужа под руку, ощутив, как он вздрогнул. Почудилось или ему неприятно мое прикосновение? — Очень жаль, что вчера ты так быстро меня покинул. Мне было одиноко без тебя.
Муж стряхнул мою руку с себя, при этом брезгливо поджав губы. Все намного хуже, чем я думала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хотя бы замазала синяк или прикрыла его шарфом, — кивнул он на мою шею, где темнел след от его губ.
Почему ему противно? Он же сам оставил этот и многие другие отметины на моем теле. Харальд как будто сожалел о том, что было между нами. Но ведь нет ничего более естественно, чем близость между мужей и женой.
— Прости, — я закрыла синяк ладонью. — В следующий раз я именно так и поступлю — использую шарф.