Читать интересную книгу Желтый дракон ЦЗЯО - Андрей Левин

В машине Патрик назвал шоферу первый из адресов. "Плимут" плавно тронулся с места.

Покрутившись немного на узких улочках центральной части города, шофер свернул на широкую и прямую как стрела Букит-Тимах-роуд и прибавил газу. Ло решил немного отвлечься от мыслей и стал бездумно глазеть в окно.

У одного из перекрестков машина уперлась в красный свет. К ней уже подбежал мальчонка лет двенадцати с пачкой свежих газет.

— Господин, купите газету! — затараторил он.— Новые подробности о "саде смерти"! Рассказ рыбака, который видел преступников.

— Везет же людям,— позавидовал Патрик.

Он протянул мальчику несколько мелких монет и взял газету. Заметка была небольшой. Заголовок явно превосходил ее по размерам. Какой-то старик-рыбак рассказал корреспонденту "Берита хариан", что несколько дней назад видел на берегу четырех человек, показавшихся ему подозрительными. Они якобы погрузили на моторный сампан большой сверток и направились в сторону Блаканг-Мати. Часа через два он снова видел этих людей на берегу, но уже без свертка. Автор заметки назвал все предыдущие версии собратьев по перу "идиотским бредом" и без излишней скромности объявил, что он почти докопался до тайны "сада смерти". Свой короткий опус журналист увенчал туманно-многозначительной фразой, суть которой сводилась к тому, что в полиции сидят одни кретины и что, если бы они были столь же расторопны, как он, преступники уже давно оказались бы за решеткой.

Мысленно обругав газетчика самовлюбленным болваном, Ло снова пробежал заметку глазами. Пожалуй, старик действительно что-то видел. Но кто-то из них явно напутал — то ли он, то ли этот не в меру шустрый репортер. Судя по рассказу полицейского, которого усыпили на острове, преступники могли что-то увезти с Блаканг-Мати, а не наоборот. Не исключено, что это и была партия крупной контрабанды, которую, по предположению Аланга, "Триада" перехватила у Лима.

— Приехали, инспектор,— отвлек Патрика от размышлений шофер.

В госпитале Ло быстро нашел нужный ему кабинет и постучался.

— Входите,— раздался голос.

Патрик открыл дверь. За столом сидел мужчина средних лет и что-то писал. Не поднимая головы, он указал рукой на кресло для пациентов.

— Я из полиции, доктор,— сказал Патрик.

— И... чем я могу быть вам полезен?

— Если не ошибаюсь, вы специалист по внутренним болезням?

— Проще говоря, терапевт. Но какое это имеет отношение к полиции?

— Непосредственно никакого. Просто я хотел выяснить, не лечился ли у вас этот человек.

Инспектор вытащил из кармана фотографию второго трупа и протянул собеседнику. Тот взглянул на снимок.

— Что-то не припоминаю. Хотя лицо знакомое... Подождите, да ведь этот снимок был опубликован в газетах несколько дней тому назад! Блаканг-Мати, да?

Ло кивнул.

— Почему он должен был у меня лечиться? Чем он болел?

— Цирроз печени. Он умер десять дней назад в возрасте около пятидесяти лет. Я не утверждаю, что он должен был лечиться у вас. Просто я хотел бы это выяснить.

— Постойте, постойте... У меня был один пациент, страдающий циррозом печени, примерно такого возраста,— сказал врач, внимательно рассматривая фотографию,— и умер он совсем недавно. Ну да, конечно, это он! Как это я сразу не узнал? Мне и в газете его лицо показалось знакомым, но я не придал этому значения. Думал — ошибся. Позвольте, но как он мог оказаться на этом ужасном острове? Газеты писали, что это жертва преступников... Чепуха какая-то. Никакая он не жертва, он умер сам. Или... я его путаю с кем-нибудь другим?

Врач вопросительно посмотрел на инспектора, потом снова на фотографию.

— Да нет же, это он. Черты лица несколько изменились,

поэтому он и показался мне незнакомым.

Он снова поднял голову.

— Я... не понимаю...

— Я — пока тоже,— отозвался Ло.

— Вы хотите получить об этом человеке какие-нибудь сведения?

— А вы можете сказать что-то?

Врач замялся.

— Пожалуй, нет. Он был у меня на приеме два или три раза. Уже при первом осмотре исход болезни не вызывал сомнений.

— Может быть, он что-то рассказывал о себе? Больные ведь любят делиться с врачами подробностями из своей личной жизни.

Врач задумался на несколько секунд.

— Нет, он был молчун. Мне с трудом удавалось вытягивать из него сведения о болезни. С ним приходила какая-то женщина. Наверное, экономка.

— А почему вы решили, что экономка? Почему не жена?

— Видите ли, между ними существовала какая-то разница во внешнем виде. Он был одет весьма прилично, носил на руке дорогой перстень. А на ней была одежда попроще. Ведь обычно супруги одеваются одинаково. Поэтому у меня и мелькнула мысль, что это не жена.

— Где я смогу узнать его адрес? — спросил Патрик, поднимаясь.

— Картотека на первом этаже.

— Благодарю вас, доктор. Надеюсь, что разговор останется между нами. До свидания.

— Конечно, конечно,— ответил тот, вставая со стула.— Всего хорошего. Рад был оказать услугу.

"Что-то уж слишком быстро я разыскал этого печеночника,— подумал Патрик, когда машина затормозила у обшарпанного трехэтажного дома на Беррима-роуд,— так бывает только в плохих детективных фильмах". Глядя на невзрачное строение, Ло отметил, что получил от врача любопытную информацию относительно внешнего вида Самсуна Карима — так звали умершего — и сопровождавшей его женщины. Судя по всему, это был богатый человек — иначе он не стал бы лечиться в такой дорогой клинике, где одно только посещение врача стоит около ста сорока долларов. Странно, что он обитал в таком убогом жилище.

Приказав шоферу встать за углом, Патрик поднялся на второй этаж и позвонил. Дверь слегка приоткрылась, и в небольшую щелку выглянуло лицо пожилой женщины. Глаза ее смотрели испуганно и недоверчиво.

— Простите, господин Карим здесь живет? — вежливо осведомился инспектор.

Женщина не спешила с ответом, оценивающе разглядывая Ло.

— Вы кто?

— Я сын его давнишнего приятеля,— соврал Патрик.— Мы сейчас живем в Малайзии. Господин Карим и отец не виделись уже много лет. Я здесь проездом, и отец попросил меня справиться о здоровье господина Карима.

Женщина продолжала смотреть на инспектора, словно что-то взвешивая. Затем распахнула дверь и впустила его в прихожую.

— Умер Самсун,- тихо произнесла она и отвернулась, вынимая платок из кармана,— восьмого числа умер. Все случилось так неожиданно... так быстро.

"Неожиданно от цирроза не умирают",— вспомнил Патрик свой разговор с экспертом на следующий день после находки на Блаканг-Мати.

— Извините меня. Я, право, не знал... Вы, наверное, его жена?

Ло попытался изобразить на лице смущение, но почувствовал, что делает это неудачно. Однако женщина ничего не заметила. Она всхлипнула и продолжала усиленно тереть глаза.

— Да, я его жена...

— Может, мне зайти в следующий раз? — спросил Патрик и сразу же подстраховался,— правда, я должен завтра уехать и не смогу ничего рассказать отцу...

— Нет, нет, пожалуйста, останьтесь. Проходите в комнату. Я рада, что хоть кто-то спрашивает о моем бедном муже. Ведь у него никогда не было друзей... Всю жизнь мы прожили в одиночестве, и сейчас... после его смерти мне особенно тоскливо.

Ло вошел в комнату. Показная деревянная кровать с бумажными цветами и какими-то побрякушками стояла у окна. Рядом примостился низкий комод с застекленными дверцами. На нем лежала кухонная утварь, несколько тарелок — видимо, комод одновременно служил и обеденным столом. У противоположной стены в углу валялись тюфяки, покрытые недорогим выцветшим ковриком. Рядом стояла корзинка с чистым бельем. Патрик вдруг ясно представил себе массивный, со сверкающим камнем перстень Карима, о котором упомянул врач. Перстень находился в явном несоответствии с более чем скромной обстановкой квартиры. На стене висела фотография мужчины в траурной рамке. Это был человек, чей труп обнаружили на Блаканг-Мати.

— Садитесь, господин э-э-э... — произнесла вошедшая следом вдова Карима.

— Ло. Патрик Ло.

— Может быть, вы хотите есть, господин Ло? Вы, наверное, с дороги?

— Нет, благодарю вас,- отказался Патрик, - я недавно поел.

Он сел на стул у комода — другого места в комнате не нашлось.

Женщина молча смотрела на него, не зная, что сказать.

— Вы давно живете в Малайзии? — спросила она наконец.

— Лет двадцать,— отозвался Патрик.

Госпожа Карим села на тюфяки.

— Расскажите мне, пожалуйста, о вашем отце,— попросила она,— как приятно знать, что у Самсуна нашелся хоть один друг.

"Значит, начнем с меня,— подумал Патрик,— что ж, не возражаю".

Он начал с ходу сочинять историю о несуществующем отце и одновременно пытался построить в уме какую-то версию.

"Естественная смерть Карима полностью исключает предположение о том, что он — жертва преступников. Значит, остается одно: он — член "Триады" и похоронен на ее ритуальном кладбище. Знала ли его жена о том, что он состоял в банде, или нет? Играет? Непохоже. А собственно, почему она должна играть? В любом случае смерть мужа для нее — тяжелая утрата. Допустим, она знает, кем был Карим. Тогда она не должна поверить в мою выдумку. Сын приятеля, о котором она слышит впервые. Наивно. Но с чего я взял, что она поверила? Она меня спрашивает об отце, чтобы потянуть время, собраться с мыслями. Но, в общем, она ведет себя вполне естественно. На полицию ей, в сущности, наплевать. Карим умер, жена за дела мужа не в ответе. Друзей у него, как она заявила, нет. Своевременно прикрыла себя с этой стороны. Если мы начнем требовать назвать сообщников мужа, она снова скажет, что никого не знает. А может, она и вправду никого не знает. А если я поинтересуюсь местом его захоронения? Покажу ей фотографию, которую она наверняка уже видела в газетах? Как она прореагирует на это? Ведь должна же она знать, где он похоронен? Или ее реакция будет такой же, как в свое время у мадам Вонг?"