— Эс ту перегинатор темпорис?
Он говорил с сильным акцентом поляка XIII века, но Хейвиг, изучавший как классическую, так и вульгарную латынь, понял его.
— Ты путешественник во времени?
Хейвиг в первый момент даже не мог ответить. Он утратил чувство реальности. Вот конец его поискам!
Или их поискам.
Хейвиг был высокого роста, необычайного для этой местности. Он оставил голову непокрытой, чтобы можно было видеть его волосы и нордические черты лица. Иерусалим в те годы был достаточно космополитичен. И в нем свободно могли жить иностранцы. Хейвиг надеялся, что его собратья узнают в нем одного из своих, узнают человека, чуждого этому времени. И вот его надежда сбылась.
Они сидели в таверне и разговаривали: Вацлав Красицкий из Варшавы 1738 года, Хуан Мендоза из Тихуаны 1924 года, и те, кого они нашли.
Джек Хейвиг. И Конрад ван Левен, воин прибыл сюда, чтобы с помощью меча освободить Спасителя, когда тот понесет свой крест на Голгофу. Его спас Красицкий за мгновение до того, как римский легионер был готов выпустить ему кишки. Он ошеломил брабантца вопросом: «Откуда ты знаешь, что этот человек — твой Господь?» И седобородый монах-ортодокс, говоривший только на хорватском языке и отзывающийся на имя Борис. Видимо, он прибыл из семнадцатого века. И тощая женщина, которая сидела, не поднимая глаз от своей миски, и говорила на языке, которого никто не мог понять.
— И это все? — недоверчиво спросил Хейвиг.
— У нас есть еще несколько агентов в городе, — ответил Красицкий. Они говорили по-английски. — Мы встретимся в понедельник, а потом… хм, после Вознесения. Предположим, что они найдут еще несколько путешественников, но все лее нас будет слишком мало, чтобы мы могли надеяться совершить что-нибудь существенное.
Хейвиг осмотрелся. Посетители сидели, скрестив ноги на грязных коврах, и пили из глиняных чашек, которые мальчик-слуга наполнял из бурдюка. Вокруг бурлил Иерусалим. О, Святая Пятница!
Красицкий был спокоен. Он сказал, что оставил свой город и свою эпоху ради Французского Просвещения. Шепотом он сообщил, что его партнер Мендоза — гангстер. Вернее, он сказал «наемник», но смысл этого слова Хейвигу был понятен. «Мне лично плевать на то, что какого-то еврейского портного, страдающего излишней любовью к проповедям, казнят, — сказал он, ухмыляясь. — Но ты относишься к этому иначе, да? Что ж, по крайней мере среди нас появился один разумный человек».
Хейвиг спросил:
— Неужели нас, путешественников во времени, так мало?
Красицкий пожал плечами:
— Кто знает? Многим не так просто прибыть сюда. В твое время достаточно сесть на самолет — и ты здесь через несколько часов. А в другие эпохи это связано с большими трудностями. Мы читали о средневековых пилигримах. Но сколько было их в пропорции к общему населению? Сколько их погибало в пути? Кроме того, некоторых путешественников во времени нам просто не найти, так как они не желают быть найденными. А может, они даже не подозревают, что есть подобные им, которые ищут их.
Хейвиг посмотрел на него, на непроницаемого Хуана Мендозу, на полупьяного Конрада, грязного Бориса, неизвестную сумасшедшую женщину и подумал: «Естественно. Нельзя же было ожидать, что дар путешествия во времени будет распространяться выборочно. Нет, им обладают люди самого разнообразного интеллекта и направления ума. С какой стати я решил, что представляю собой нечто необычное, специфическое?»
— Мы не можем тратить много времени на поиски, — сказал Красицкий. — Нас слишком мало, — он хлопнул Хейвига по колену. — О, Святая Богородица, как обрадуется Сахэм, когда узнает, что мы нашли тебя!
В конце вечера еще были найдены отшельник из Сирии третьего века и авантюрист из Ионии второго века после Рождества Христова. Сказали еще об одной женщине, видимо, коптской христианке. Но она скрылась прежде, чем ее успели задержать.
— Плохой урожай, — хмыкнул Красицкий. — И все же…
И он повел свою группу. Сначала они остановились после Пятидесятницы, затем отправились в двадцать первый век.
Пыль клубилась над пустыней. От Иерусалима ничего не осталось, кроме костей и нескольких руин. Но тут их ждал остроносый самолет, с вытянутыми назад крыльями и атомным реактором. Видимо, командование так и не успело ввести этот военный корабль в действие, застигнутое врасплох нападением противника.
— Мы летели через Атлантику, — говорил мне Хейвиг. — Штаб-квартира была устроена там, где когда-то был Висконсин. Да, они позволили мне забрать хронолог из моего тайника. Хотя они никак не могли понять, зачем он мне нужен. Сами они пользовались для определения точного времени возвращения маяком. И не любили долгих путешествий в прошлое, так как это укорачивало длительность жизни.
В конце двадцать первого века жизнь в Америке только-только начала возобновляться. Все, селения, в том числе и наша штаб-квартира, были под сильной охраной, так как в любую минуту могли подвергнуться нападению бандитов и мародеров…
Я не знаю, видел ли мой друг Хейвиг Иисуса Христа.
Глава 7
После сотни лет разрухи и опустошения изменения были довольно значительными. Почва оправилась от загрязнения и начала плодоносить, что способствовало росту населения. Хлебные поля раскинулись среди низких холмов под летним небом, по которому гуляли легкие облака. Выросли деревья, в листве которых пели птицы и шумел ветер. Люди были заняты работой. У них не было ничего, кроме ручных инструментов и машин, приводимых в движение животными, но зато это были прекрасно изготовленные вещи. Опыт человечества не пропал даром. Все люди были похожи друг на друга, так как мужчины и женщины были одеты абсолютно одинаково, в голубые рабочие брюки и куртки. Их лица были обветрены, покрыты прочным загаром, волосы отросли до самых плеч, все мужчины носили бороду. Люди были довольно низкие, по стандартам нашего времени, у многих были очень плохие зубы — или же их не было совсем. И все же они были гораздо счастливее своих предков эпохи Судного Дня.
Люди поднимались, чтобы поприветствовать путешественников, возвращавшихся с аэродрома, а затем сразу же возобновляли свою работу. Иногда встречались солдаты верхом на лошадях. Они были одеты в голубую форму, стальные шлемы, вооружены кинжалами, луками со стрелами, топорами и пиками, на которых развевались красные флажки. Они почтительно салютовали путешественникам.
— Видимо, вам приходится быть готовыми ко всему? — беспокойно заметил Хейвиг.
— А что делать? — рявкнул Красицкий. — Большая часть мира, в том числе и этот континент, находится в состоянии варварства и дикости. Мы не можем снабжать всех продуктами и другими средствами жизни. Нас окружают монголы. Они могут нахлынуть, как торнадо, если Мы снимем наши защитные линии. Наши солдаты охраняют рабочих от бандитов. Эти люди должны быть благодарны нам за все то, что мы делаем для них.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});