Читать интересную книгу Пение под покровом ночи - Найо Марш

Супруги Кадди оказались большими хитрюгами. Миссис Кадди сидела с видом человека «себе на уме», улыбка мистера Кадди давала все основания предположить, что ему довелось узнать что-то не совсем пристойное. Время от времени они обменивались взглядами.

Однако едва на смену «Монтраше» подали «Пьера Джуэ» в великолепной бутылке, супруги Кадди сбросили свои маски заговорщиков. Миссис Кадди, которая до последней минуты все уверяла Аллейна, что никогда не берет в рот спиртного, кроме капельки портвейна по большим праздникам, была вынуждена сдаться и изменить своему аскетизму, что она сделала весьма непринужденно. Мистер Кадди потихоньку потягивал из бокала и время от времени задавал ехидные вопросы насчет вин, без конца скучно повторяя, что они ему не по карману, что он человек простой и не приучен к шикарной еде. Аллейн никак не мог заставить себя проникнуться симпатией к мистеру Кадди.

Тем не менее благодаря этому господину представилась возможность сделать переход к той теме, которую Аллейн собирался использовать в своих целях. Цветов на столе не было, вместо них стояли вазы с фруктами и лампы под абажурами. Аллейн заметил вскользь, что цветы не поставили из уважения к повышенной чувствительности мистера Кадди к их аромату. Отсюда был всего один шаг к теме цветочного убийцы.

— Должно быть, цветы оказывают на него влияние противоположное тому, какое они оказывают на вас, мистер Кадди, — сделал этот шаг Аллейн. — Патологическое притяжение. Что вы думаете по этому поводу, Мейкпис?

— Возможно, вы правы, — с готовностью поддержал его Тим. — С точки зрения клинической психиатрии здесь возможна подсознательная ассоциация… — Он был молод и выпил изрядное количество хорошего вина для того, чтобы получить наслаждение от езды на своем любимом коньке, но, как оказалось, достаточно скромен для того, чтобы прервать себя после двух-трех фраз: — Но об этом, к сожалению, еще так мало известно, поэтому я могу сболтнуть чепуху.

Однако он свое дело сделал, и теперь разговор сконцентрировался вокруг цветочного убийцы. Были пущены в ход всевозможные теории. Приводились в пример знаменитые процессы. Аргументов было предостаточно. Казалось, собравшихся больше всего на свете волнует загадочная смерть Берил Коэн и Маргарет Слеттерс. Даже мистер Мэрримен и тот воодушевился и начал с того, что разнес в пух и прах полицию, которая, как он выразился, своими расследованиями только все напутала. Он уже собрался было развить и углубить эту тему, когда вдруг капитан, не глядя в сторону миссис Диллинтон-Блик, вытащил откуда-то из-под стола правую руку, поднял бокал с шампанским и предложил тост за здоровье мистера Бродерика. «Речь, речь!» — вдруг ни с того, ни с сего завизжала миссис Кадди, ее поддержали капитан, Обин Дейл, офицеры и собственный супруг. «Во что бы то ни стало речь», — пробормотал отец Джордан. Мистер Мэрримен смотрел на Аллейна взглядом Мефистофеля. Все остальные в знак поддержки застучали по столу ладонями.

Аллейн встал. Возможно, причиной внезапно наступившего молчания был его громадный рост и то, что его лицо, освещенное снизу, напоминало лицо актера елизаветинских времен, подсвеченное огнями рампы. Стюарды отошли в тень. В наступившей тишине отчетливо был слышен пульс машинного отделения. Откуда-то издалека доносилось позвякивание посуды.

— Это так любезно с вашей стороны, — начал Аллейн. — Но я не мастер говорить речи, да и дураком надо быть, чтобы решиться на такое в столь избранной компании: церковь! телевидение! просвещение! Нет-нет, я всего лишь поблагодарю вас за, осмелюсь сказать, чудесный вечер и сяду.

Он собрался было это сделать, как вдруг ко всеобщему удивлению и, судя по выражению его лица, к его собственному, мистер Кадди заревел голосом быка, которому наступил на ухо медведь:

— За-аа…

Звуки, которые он издавал, были настолько лишены даже отдаленного сходства с какой-нибудь мелодией, что в первую минуту никто не мог понять, что с ним случилось. И только когда он добрался до «за веселого хорошего парня», его намерения стали ясны, и миссис Кадди, капитан и офицеры сделали попытку его поддержать. Затем к их хору присоединился отец Джордан, но даже его приятный тенор не мог противостоять монотонному реву мистера Кадди. Дань уважения обернулась конфузом и над обществом нависла мертвая тишина.

Ее поспешил нарушить Аллейн.

— Большое вам спасибо, — сказал он и встретился с взглядом мистера Мэрримена. — Вы только что сказали, что полиция запутала своими расследованиями. Что именно запутала?

— Да все, мой дорогой сэр. Все. Что они сделали? Разумеется, пустили в ход те же самые приемы, которыми пользуются во всех случаях, подходя к этому делу с обычной меркой. Все кончилось тем, что они зашли в тупик. Я еще раньше подозревал, что все эти их методы, без устали превозносимые нашей самодовольной публикой, на самом деле неуклюжи, негибки, лишены даже намека на воображение. Убийца не удостоился оставить на месте преступления закладные билеты, водительские права или свою визитную карточку. Вот они и остались с носом.

— Лично я даже не представляю себе, с чего тут можно начать, — заметил Аллейн.

— Вот именно! — воскликнул мистер Мэрримен, даже привстав от удовольствия. — Ясно, что теперь они обследуют каждый дюйм земли вокруг, в надежде наткнуться на то, что они, насколько я понимаю, называют профессиональной пылью, ибо пребывают в глупой уверенности, что нужный им человек точильщик, каменщик либо мельник. Не обнаружив ничего подобного, начнут приставать к тем невиновным, которых видели поблизости. А пройдет еще несколько недель, и начнут требовать у них алиби. Алиби! — повторил мистер Мэрримен и воздел руки к небу.

— А что бы делали вы на месте полиции? — вдруг спросила миссис Диллинтон-Блик с искреннейшим интересом.

После небольшой паузы мистер Мэрримен высокомерно заявил, что, поскольку он не детектив, этот вопрос не представляет для него ровным счетом никакого интереса.

— А что плохого в алиби? — возразил капитан. — Если у парня есть алиби, он, выходит, вне подозрения, так ведь? Вот и вся штука.

— Алиби — это то же самое, что и статистика, — напыщенно начал мистер Мэрримен. — При глубоком анализе ни то, ни другое ничего не дает.

— О, позвольте, позвольте, — запротестовал отец Джордан. — Если я, к примеру, веду службу перед всей моей общиной в Кенсингтоне, а тем временем в Бермондзи совершается преступление, я просто физически не в состоянии оказаться к нему причастным.

На физиономии мистера Мэрримена проступило явное раздражение. Аллейн поспешил ему на выручку.

— Уверен, что большинство людей даже не помнят в точности, что делали в такой-то вечер и в такое-то время. Я, например, не помню.

— А что, если мы прямо сейчас, ну, просто в продолжение нашего спора, представим наши алиби для одного из этих преступлений, — начал капитан Бэннерман, слишком уж явно избегая смотреть в сторону Аллейна. — Черт побери, я удивлюсь, если нам это удастся.

— Но ведь можно попробовать, — сказал отец Джордан, все это время не спускавший глаз с Аллейна.

— Можно, — подхватил тот. — Можно даже заключить пари. Что вы на это скажете, мистер Мэрримен?

— Обычно я не играю, но коль вам так хочется остаться с носом, рискну небольшой суммой.

— Неужели? И каковы же ваши условия, сэр?

Мистер Мэрримен задумался.

— Ну, ну, живей, — поторапливал его капитан.

— Прекрасно. Ставлю пять шиллингов, что большинство из присутствующих здесь не смогут представить убедительное алиби на любое из нужных чисел.

— Принимаю ваши условия! — воскликнул Обин Дейл.

Аллейн, капитан Бэннерман и Тим Мейкпис тоже заявили, что принимают условия мистера Мэрримена.

— Что касается того, можно ли считать алиби убедительным, предлагаю тем, кто в нашем споре не участвует, поставить этот вопрос на голосование. Идет? — спросил капитан у мистера Мэрримена.

Тот в знак согласия наклонил голову. Аллейн поинтересовался, какое они возьмут число, и слово взял капитан.

— Пусть это будет первое цветочное убийство, — провозгласил он.

Тут заговорили все разом, на фоне общего гула выделялся самодовольный голос мистера Кадди, который никак не мог понять, что за трудности могут возникнуть при выполнении столь простого задания. Между ним и мистером Мэррименом завязался спор, который еще больше разгорелся за кофе и ликером в салоне. Умело раздуваемый Аллейном, этот спор скоро охватил всю компанию. Почувствовав, что урожай созрел и нужно торопиться собирать плоды, пока кто-нибудь, прежде всего капитан или Обин Дейл, не набрались через меру, он спросил, воспользовавшись минутным затишьем:

— Ну, и как насчет нашего пари? Дейл принял вызов мистера Мэрримена. Нам всем нужно представить наше алиби на тот день, когда случилось первое цветочное убийство. Я вот даже не припомню, когда это было. Может, кто-нибудь помнит? Вы, мистер Макангус?