Читать интересную книгу Пение под покровом ночи - Найо Марш

— Идите к нам, — пригласил он Аллейна. — Эти кресла куда удобнее, к тому же мы будем рады с вами познакомиться.

— С огромным удовольствием.

Знакомство состоялось. Мистер Мэрримен пристально посмотрел поверх своих очков на Аллейна и сказал:

— Здравствуйте, сэр. — И, помолчав, добавил: — Насколько я понял, вы бежали из нестерпимой ситуации.

— Я? Что-то я не совсем понимаю…

— Вид этого хлыща, распустившего вон там, у стойки, свои сомнительного характера перья, необычайно противен мне и, вне всякого сомнения, непереносим для вас, — сказал он не таким уж и тихим шепотом.

— О, позвольте, позвольте, — запротестовал отец Джордан.

— Ну, вы это слишком, — сказал Аллейн.

— Надеюсь, вам известно, кто он таков?

— Да, да, мы знаем, — заверил его отец Джордан. — Тише, прошу вас.

— А вам не приходилось видеть его еженедельные выставки непристойностей по телевидению? — не унимался мистер Мэрримен.

— Я не из ревностных зрителей.

— Ага! Это только говорит о том, что у вас хороший вкус. Поскольку мне не хватало учебных часов, моим ужасным уделом было каждый божий вечер во вторник сидеть среди юношей средней прослойки и низкого интеллекта и «созерцать» (мерзкое слово!) фиглярства этого типа. Позвольте, сэр, ознакомить вас с тем, что он там вытворяет. В одной своей программе он рекламирует женские купальные костюмы, а в другой подстрекает публику нести ему беды. И, представьте себе, идиотки идут! Представляете? Вот перед вами эта простофиля. Она не в фокусе, поэтому она останется вам неизвестной. Обратившись лицом к несчастной и к вам в одно и то же время, залитый светом, на вершине своего еретического (я умышленно использую это прилагательное, ибо перед нами духовное лицо), я повторяю, еретического превосходства, стоит эта личность, которую вы имеете счастье лицезреть сейчас, только добавьте еще косматую растительность, которая якобы придавала его физиономии какую-то там индивидуальность.

Аллейн смотрел на мистера Мэрримена и думал о том, как много потерял сей господин от того, что по его наружности нельзя сказать, что злоба кипит у него внутри. Ведь своей внешностью он напоминает всего лишь капризного ребенка.

— А теперь, представьте себе, начинается этот ужасный процесс обсуждения, — сердитым шепотом продолжал мистер Мэрримен. — Подопытный кролик сообщает этому субъекту и тысячам телезрителей одновременно интимные подробности из ее (это, повторяю, как правило, бывает женщина) личной жизни. Он предлагает свое разрешение проблем, его благодарят, ему аплодируют. Он прихорашивается и приступает к новой жертве. Ну, и что вы думаете обо всем этом? — вопрошал мистер Мэрримен.

— Тут просто нет слов, — сказал Аллейн.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — взмолился отец Джордан и изобразил комически отчаянную гримасу. — Мистер Мэрримен, вы, помнится, говорили, что убийца, страдающий шизофренией…

— Безусловно, вы слышали о том, как он опозорился во время одной из своих последних передач, — бесцеремонно прервал священника мистер Мэрримен. — «Умбиликус Глобулар леди Агаты», — торжественно процитировал он и разразился неприятным смехом.

— Послушайте, я в отпуске, поэтому мне, честное слово, не хотелось бы взывать к своему авторитету священника. — Прежде чем мистер Мэрримен успел что-нибудь вставить, отец Джордан сказал, слегка повысив голос — Вернемся, как, кажется, говорил какой-то толстячок из сказки, к нашему предпоследнему разговору. Меня весьма заинтересовало то, что вы мне рассказали о преступниках-одиночках. Какую книгу вы мне посоветовали прочитать? Если не ошибаюсь, вы сказали, что ее автор — американский психиатр, не так ли?

— Не помню, — закапризничал мистер Мэрримен.

— Случайно не «Выставка насилия» Фридерика Уэртама? — подсказал Аллейн.

— О, так вы тоже знаток этого дела. — Отец Джордан с явным облегчением повернулся к Аллейну. — И, надо сказать, знаток образованный.

— Нет, я всего-навсего любитель. Кстати, почему всех так интересует насилие? — Он взглянул на отца Джордана. — Что вы думаете по этому поводу, сэр?

Отец Джордан пребывал в нерешительности, его опередил мистер Мэрримен.

— Убежден, что перед людьми стоит выбор: либо читать об убийствах, либо совершать их самим, — сказал он.

— Спасительная раковина?

— Мимикрия. Так называемое антисоциальное побуждение находит себе прибежище в социально допустимом русле. Мы совершаем наши преступления, находясь от них на безопасном расстоянии. Все мы в душе дикари. — Мистер Мэрримен беззаботно сложил на животе руки. Казалось, к нему снова вернулось хорошее настроение.

— Вы согласны с этим? — спросил Аллейн у отца Джордана.

— Мне кажется, мистер Мэрримен имеет в виду так называемый первородный грех. Если это так, я с ним полностью согласен.

Внезапно над маленьким обществом нависло молчание, и реплика Аллейна была похожа на брошенный в лужу камень.

— Возьмем в качестве примера хотя бы этого душегуба, что ли, который, как пишут в газетах, сопровождает убийство розами. Как вы думаете, что за всем этим кроется?

Молчание продолжалось секунд пять.

— Не розами — гиацинтами, — поправила Аллейна мисс Эббот. — Цветами, которые имеют несколько разновидностей. — Она подняла голову от книги и устремила взгляд на миссис Диллинтон-Блик. — Тепличными цветами. Ведь дело было зимой. Правда, в первый раз, по-моему, это были подснежники.

— А во второй — гиацинты, — подхватил мистер Мэрримен.

Обин Дейл кашлянул.

— Ну, теперь я вспомнил! — воскликнул Аллейн. — Конечно же, это были гиацинты.

— Ужасно, ужасно, — со смаком твердила миссис Кадди.

— Кошмарно просто, — кивал головой ее супруг. — Подумать только — гиацинты!

— Бедняжки! — вырвалось у мистера Макангуса.

— По-моему, я что-то слышал об этих цветах по телевизору, — сказал мистер Мэрримен с наигранной наивностью собирающегося напроказничать ребенка. — Что-то очень забавное. Вы помните, что это было такое?

Все старались упорно не смотреть в сторону Обина Дейла, даже отец Джордан не нашелся что сказать.

В эту самую секунду в салон ввалился Деннис с огромной корзиной цветов, которую он взгромоздил на столик в центре.

— Гиацинты! — вырвалось у миссис Кадди. — Ну и совпадение!

4

Цветы — это один из тех даров природы, который либо доставляет нам удовольствие, либо вызывает аллергию. Гиацинты покачивались над своим мшистым ложем и слегка подрагивали, источая неуместную в данной ситуации нежность и хрупкость и наполняя комнату ароматом, вызывающим в памяти роскошные магазины, рестораны, образы красивых женщин.

Деннис отошел на шаг полюбоваться цветами.

— Спасибо, Деннис, — сказала миссис Диллинтон-Блик.

— Не стоит, мадам. Ах, ну разве они не великолепны?

Он зашел за стойку бара. Пассажиры не спускали глаз с цветов, которые постепенно наполнили все помещение сладковатым благоуханием.

— У меня в каюте не хватает места для цветов, — поспешила объяснить миссис Диллинтон-Блик. — Вот я и решила, что мы будем любоваться ими все вместе.

— Какой очаровательный жест, — сказал Аллейн. Мужчины поддержали его глухим бормотанием.

— Они восхитительны! — воскликнула Джемайма. — Огромное вам спасибо.

— У вас очаровательные манеры, бабуся, — едва слышно пробормотал Тим Мейкпис.

— Надеюсь, их аромат никому не покажется чересчур сильным, — сказала миссис Диллинтон-Блик. — Что касается меня, то я просто в нем купаюсь. — Она повернула голову к Обину Дейлу.

— Само собой разумеется. Ведь вы — экзотическая женщина, — промурлыкал он.

Мистер Мэрримен хмыкнул.

— Боюсь, мы испортим вам удовольствие, — громко сказала миссис Кадди. — Мистер Кадди не может находиться в комнате, где стоят цветы с тяжелым запахом. У него на них аллергия.

— Какая жалость! — воскликнула миссис Диллинтон-Блик. — Тогда пускай их унесут. — Она беспомощно замахала руками.

— Это вовсе ни к чему, — возразила миссис Кадди. — Мы никому не станем мешать. Мы еще раньше решили прогуляться по палубе. Ведь правда, дорогой?

— Так вы, мистер Кадди, страдаете сенной лихорадкой? — спросил Аллейн.

— Это не то чтобы сенная лихорадка, — ответила за мужа миссис Кадди. — Правда, дорогой? Просто у него начинается недомогание.

— Иной раз это доставляет некоторые неудобства.

— В особенности, должно быть, на свадьбах и на похоронах.

— Знаете, в нашу серебряную свадьбу один из джентльменов из ложи мистера Кадди преподнес нам огромный букет самых разных тепличных цветов. Мой муж, разумеется, был вынужден сказать, что очень польщен, но ему все время было не по себе. Когда все разошлись, он сказал: «Прости, мамочка, но либо я, либо этот букет». Мы живем напротив больницы, поэтому он взял и отнес их туда, а после ему пришлось погулять, чтобы проветрить голову. Правда, дорогой?