Читать интересную книгу Неизвестные солдаты, кн.1, 2 - Владимир Успенский

– Петька, Петька, – кричал кто-то. – Иди сюда, Петька! Я жука поймал! Где ты, Пе-е-етька-а?

Подходить ближе к пионерлагерю Игорь не хотел. Увидит кто-нибудь из знакомых, скажет маме. Опять неприятность. Вместо занятий сынок в лагерь бегает.

Написав короткую записку, подозвал черноволосого мальчугана, пробегавшего мимо.

– Тебя как зовут?

– А что? Колька…

Мальчишка с любопытством смотрел на дяденьку, появившегося вдруг невесть откуда. Может, это шпион? Только шпионы не такие. Они злые и страшные. А этот молодой. Улыбается весело, зубы белые-белые. И потам шпионы не носят тапочек на босу ногу и старых тюбетеек.

– Ты, Колька, вожатую Настю Коноплеву знаешь?

– Ага. В третьем отряде.

– Молодец. Только ухо не ковыряй, проткнешь… Вот лети, отдай Насте записку. Но чтобы никто не видел.

– Вы сами сходите, дяденька. Мне Петьку найти надо. У него коробка моя.

– Самому нельзя. Тут дело секретное.

– А какой секрет? – загорелся мальчишка.

– Я тут ежа караулю, – придумал Игорь. – Нору видишь? Ежик спрятался, мне отойти нельзя.

– А еж для нас?

– Конечно. Зови скорей Настю, мы с ней поймаем.

– Я мигом! – Мальчишка побежал к лагерю, оставляя за собой седую полоску примятой травы.

Игорь хотел сесть, посмотрел на землю и весело хмыкнул. Возле ног – красная шляпка подосиновика. Рядом – второй гриб. Сорвал и залюбовался ими: крепкими, будто точеными, с белыми пятнистыми ножками. Ползая на коленях, нашел еще два. А когда поднялся, увидел Настю. Она торопливо шла к лесу. Все быстрей, быстрей, и вот не выдержала, оглянулась и припустилась бегом. Наклонившись вперед, придерживая руками развевающуюся юбку, летела птицей, то по пояс скрываясь в траве, то на кочках поднимаясь вдруг во весь рост.

У Игоря радостно запело сердце: «Ко мне бежит!»

Хотел пошутить, спрятаться – пусть поищет. Но не решился. Понял – обидит ее. Окликнул негромко:

– Настя!

Остановилась рядом, бурно дыша, протянула тонкую руку, долго не отнимала ее, повторяя:

– Игорь, здравствуй! Здравствуй, Игорек!

А ему было неловко, не мог смотреть в глаза. Пришел ведь не ради нее, ради дела. Скрывая смущение, сказал ворчливо:

– Волосы растрепались, давай приглажу.

– Пойдем дальше, в лес. Здесь ребята…

Схватив за руку, бегом потащила его в березняк.

Настя сильно загорела. Все смуглое: и похудевшее лицо, и шея, и девчоночьи узкие плечи. Только под лямками красного сарафана кожа осталась светлой. Босые ноги в царапинах, как у мальчишки, волосы выцвели, порыжели.

– Ну, поправь.

Игорь неумело провел ладонями от лба к затылку, приглаживая завитки. Настя вся подалась к нему, прижалась плечом, вся в его власти. Но глаза такие чистые, что он невольно отдернул руку, коснувшуюся обнаженной спины.

– А ежик где?

– Сам вместо него.

– Обманул Николку? Он теперь от меня не отстанет.

– Я принесу. Из деревни.

Игорь сел, прислонившись спиной к дереву. Настя прилегла на траву, свернулась калачиком, совсем маленькая, как ребенок. Взяла его руку, горячей щекой прижалась к ладони. Снизу вверх глядела ему в лицо, смотрела и не могла насмотреться.

– Я тебя ждала все эти дни.

– Почему же?

– Скучала очень. Думала, почувствуешь и придешь… А ты вспоминал меня?

– Еще бы…

Игорю было и хорошо и немножко не по себе. Но разве скажешь Насте, что в эти дни редко думал о ней? Другой девушке выложил бы вое, а вот ей – нет, Ой а доверчивая, бесхитростная. У Игоря такое ощущение, будто он перед кем-то ответственный за нее. Перед собой, что ли?

Вот как бывает: в пятом классе посадили его за парту с девчонкой. Не разговаривал с ней месяц, хотел, чтобы ушла, чтобы вместо нее сел Сашка Фокин. А она молчала и не уходила. Потом, на контрольной, когда Игорь не мог оправиться с трудным примером, положила перед ним промокашку с решением. В седьмом или восьмом классе шел с ней из школы. Ребята на улице крикнули: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» Больше не ходил… У Насти верхняя губа немного раздвоена. Звал ее зайцем – не обижалась. Разве думал тогда, что будет она лежать рядом, прижавшись щекой к его ладони? Ведь последний год и совсем не замечал ее, мысли были заняты Ольгой… А Настя? Нелегко ей было, наверное, в это время.

Игорь ласково провел рукой по ее плечу.

– Притих зайчонок…

– Школу вспомнил? – встрепенулась она. – И я вспоминаю часто. Мы тогда каждый день виделись. Ты к экзаменам готовишься? Литературу выучил?

– Почти.

– Языком займись, – посоветовала она. – Приставки «при» и «пре» повтори. Путаешься ведь в них.

– Сделаем… Ты-то как управляешься?

– По утрам пораньше встаю. И отряд у меня хороший. Мальчишки неизбалованные, из детдома. Уведу их в лес, а сама за книгу.

Вдали запел горн, его приглушенные звуки мягко плыли в теплом воздухе, Настя вскочила, одернула сарафан.

– Ой, Игорек, мне пора. Это ужин. Может, ты подождешь? Или нет, иди лучше. А то заблудишься ночью… Ежа когда принесешь?

– Как поймаю.

– Буду ждать.

– Ты в город не собираешься?

– А что? – насторожилась она.

– Письмо передать нужно.

– Можно послать с шофером, Иваныч через день ездит.

– Вот с ним и пошли, ладно? – обрадовался Игорь. – Пусть Витьке Дьяконскому передаст. Мимо дома поедет…

Взглянув на Настю, осекся. Девушка нервно покусывала травинку, а глаза у нее были грустные-грустные.

– Ты… Ты для этого и пришел?

– Нет… То есть, да, – растерялся Игорь, – Проведать и письмо заодно.

– Скорее наоборот.

– Нет же, Настя, нет! Ну и глупая ты. Ведь письмо и по почте можно было отправить. Заодно я. – Игорь говорил горячо, он уже сам верил, что пришел не ради письма. Было жаль Настю. И черт его дернул! Отправил бы, действительно, почтой!

– Настенька, извини. Я и не думал, что ты обидишься…

– Что уж там… Давай конверт.

Она пошла по лесу, наклонив голову. Игорю было больно смотреть на нее. Знал, что и сам будет теперь мучиться, переживать. Но что сделать? Окликнуть, сказать хорошее слово? Какое, где его взять?

Возле старой березы Настя замедлила шаг, обернулась.

– Игорь, ты поскорей приходи, ладно?

– Завтра, – обрадовался он. – Сразу после обеда, На это же место.

– Хорошо. Жду тебя.

Она скрылась за деревьями. Красный сарафан мелькнул между стволами еще несколько раз и исчез среди кустов на опушке.

Шесть километров от лагеря до Стоялова Игорь пробежал за полчаса. В шалаше дяди Ивана вытащил из-под кучи вялой травы книги. Сел по-турецки, скрестив ноги, послюнявил палец и отсчитал десять страниц в учебнике истории, двенадцать в учебнике по литературе. Переложил закладки.

Сунув книги под мышку, степенно зашагал в деревню. По просьбе отца, дядя Иван каждый вечер проверял, сколько выучено. Если мало, ругал. Но Игорь нашел выход. Судя по закладкам, дело продвигалось успешно, и заниматься ему оставалось совсем немного. А по-настоящему – обе книги не прочитаны и до половины, а за русский язык совсем не брался. «Время еще есть. С завтрашнего дня нажму», – успокаивал себя Игорь.

Дома было пусто. Дядя Иван не вернулся с поля, ребята убежали на реку. В избе прохладно. Тетя Лена помыла полы, с песком потерла доски. Они стали желтые, будто восковые. Ветер влетал в окно, шевелил ситцевую занавеску над полатями около печки. Из хлева слышался голос:

– Не балуй, не балуй… Вот я тебя, проклятая!

«Шик-шик, шик-шик», – били в ведро тугие струйки молока.

Минут через пять тетя Лена вышла во двор. Тыльной стороной ладони откинула волосы со лба.

– Ты здесь, бродяжка? Давно?

– Только-только.

– Умывайся, есть будем.

– Спасибо, не хочу. Вы не знаете, где мне ежа достать?

– Это еще зачем? – удивилась тетя Лена.

– Друг у меня натуралист. Всяких ужей, голубей разводит…

– На пасеку сбегай. Надысь Герасим Светлов жаловался – замучили, говорит, ежики. Только смотри, непоседа, завтра на коровьем реву разбужу, не выспишься.

– Ничего, я свое наверстаю, – крикнул Игорь уже со двора.

Пасека колхоза – полсотни ульев – на краю деревни, среди молодых лип. Герасима Игорь застал в маленькой избушке с низким потолком. Сильно, приторно пахло медом. На столе горкой лежали пористые соты в рамках. Пасечник, худой, с темным суровым лицом, мастерил крышку улья. Игоря выслушал молча, пощипывая узкую, клином, татарскую бородавку.

– Пойдем, – и первым направился к двери. На нем была старая, латаная-перелатанная синяя рубаха, широкие полотняные штаны с заплатами на коленях. Он заметно припадал на левую ногу.

«Трудно, наверно, с отцом таким», – подумал о Василисе Игорь. Ему было неловко идти рядом с хмурым пасечником. Хотел заговорить, да не знал о чем.

Пчелы кончили рабочий день, кучками копошились на летках. Лишь изредка появлялась запоздалая труженица, натруженная нектаром, тяжело уползала в улей. Одна с разгону ткнулась в рукав Игоря, упала на землю. Жужжала, пытаясь подняться, но не могла. Герасим поддел ее прутиком, подбросил в воздух.