ГРОМОВ. До последнего времени я читал все у Пелевина. Олег к Пелевину относится более прохладно, но бо́льшую часть тоже читал.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Имеются в виду современные писатели. Потому что если мы начнем с Диккенса…
ГРОМОВ. Мы стараемся читать Джо Хилла – сына Кинга.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Читаем Роберта Маккаммона – все, что выходит.
ГРОМОВ. Дэна Симмонса. Наших коллег – Валентинова, Дяченко. Из новых я практически все прочитал у Ольги Онойко…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Надежды Поповой, Ксении Медведевич…
ГРОМОВ. …Юлии Зонис. Не будем врать, что абсолютно все, но до некоторых книг просто не дошли руки. Книг много, все сразу не получается.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Надо бы «на правах рекламы» заявить: все читали, но не все одинаково понравилось… Такая вот деликатная формулировка. Еще есть целый ряд поэтов, которых обязательно читаем.
Вопрос. Кем вы себя позиционируете в первую очередь: вы писатель, вы режиссер…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Писатель. Режиссер безусловно – «куда умище девать-то»! Опыт, навыки… Но больше, пожалуй, писатель.
Реплика. Вот вы говорите, что вы режиссер, да?
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Я режиссер по образованию, пятнадцать лет проработал в театре. Сейчас не работаю. А что?
Вопрос. Только пишете?
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Да. У нас когда-то резко встал вопрос, что в сутках всего двадцать четыре часа и больше не предвидится. Во-вторых, есть друзья, семья – нельзя всю жизнь работать круглые сутки весь год напролет. И, в-третьих, если литература – понятно, то надо выбирать между театром и каратэ, а это тоже несколько тренировок в неделю… И театр, к сожалению, отошел.
ГРОМОВ. На три серьезных увлечения не хватало ни сил, ни времени, ни мозгов, ни здоровья.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Может быть, дело в том, что зритель и читатель «ест» меня одинаково хоть в литературе, хоть в театре. Потом идешь опустошенный – надо опять заряжаться. А на тренировках я заряжаюсь, и поэтому я их оставил как способ подкачки.
ГРОМОВ. Творческий, но совсем другой вид деятельности. Смена рода деятельности восстанавливает.
Вопрос. Встреча с читателями – это отток энергии или приход энергии?
ГРОМОВ. Смотря какие читатели.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Есть правила работы с залом, несложные в формулировках и очень сложные в выполнении. Если за четверть времени, отведенного на встречу, вам не удалось поднять зал до своего уровня, он вас съест. Если удалось, поедим все вместе. В хорошем смысле: все уйдем сытые. Поднять до своего уровня – это не в смысле: пришли кретины, а я умный и мне их надо уму-разуму научить. Это энергетика сообщающихся сосудов. Все, кто пришли, вначале сидят вялые, их надо энергетически вздернуть до своего активного уровня. Вот посмотрите, как вы сейчас лихо задаете вопросы. А первые десять минут?
(демонический женский хохот)
ГРОМОВ. И вопросы интересные, мы с удовольствием на них отвечаем. Нам тоже интересно!
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Разойдемся, так сказать, энергетически не опустошенные. Мы сейчас тоже подъедим, попьем, значит, кровушки…
ГРОМОВ. Мы все вместе накачиваем эту систему положительной энергетикой и в итоге можем все вместе этой энергетикой питаться. Тот редкий случай, когда идет генерация нового, хорошего – ауры, энергетики, общения. Нет проигравших, нет съеденных – только плюсы.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Я поэтому терпеть не могу клоаку Интернета, где все вбрасывают большей частью негатив. Дальше негатив переходит в истерику, истерика переходит в безумие. Это закон любой пропагандистской кампании. При таком общении происходит обратный процесс: занижение энергетического уровня сообщающихся сосудов, а на этом опустошении первой всегда идет истерия.
ГРОМОВ. Генерация отрицательных эмоций. Там тоже генерируются эмоции, ими тоже все питаются, только эмоции отрицательные.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Вот мы и стараемся не вбросить лишний негатив в бушующую клоаку. Глядишь: тут в результате цветочки расцветают, а тут приличные люди собираются.
Вопрос. А скажите, пожалуйста, есть ли какие-то географические места на планете Земля, куда вам хочется попасть?
ГРОМОВ. Мы, в общем, люди достаточно ленивые, и места такие есть…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Хотя поездили.
ГРОМОВ. Нам обоим хотелось бы побывать в Англии, Мексике, Японии. Вот, пожалуй, три основных места. По Европе континентальной мы уже достаточно поездили. И в Израиле были. И по просторам нашей бывшей советской родины поездили – в самые разные стороны.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Самарканд, Бухара – хочу. Я был в тех краях, но туда не добрался.
Вопрос. Как с вашими книгами – с переизданиями? Что планируется?
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Сейчас не ответим: мы приехали в расчете обсудить с издателем и эту тему.
ГРОМОВ. Мы надеемся после «Роскона» увидеться с нашим издателем и планируем разговор о переизданиях в ближайшие дни, но после «Роскона».
Реплика. Имеется в виду, будет ли издано одной книгой…
ГРОМОВ. А бежать впереди паровоза не будем.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Ну, если будут какие-то переиздания уже, так сказать, реальными тиражами в издательстве в продаже, мы объявим.
ГРОМОВ. Мы тоже молчать не будем.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Просто мы сознательно года два, если не больше, ждали, пока наши книги «вымоются» из продажи.
Вопрос. «Вымылись»?
ГРОМОВ. Почти все.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Речь не о букинистике. Для переизданий надо создать платформу. Сейчас писателю жить сложно. Если он не пишет сценарии, не идет в проекты…
Вопрос. А вы не пишете сценарии? Вам не предлагают, или вы не хотите?
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Предлагали, и не раз, но мы отказывались. Мы, наверное, можем взяться писать сценарий для фильма по нашей книге. И то мы бы, наверное, хотели, чтобы писал профессионал, но если увидим, что нет профессионала, который бы нас устроил…
ГРОМОВ. Писать сценарий по чужому произведению или оригинальный сценарий для чьего-то проекта мы на данный момент не беремся.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Ну, мы не зарекаемся. Когда кушать очень хочется – всякое бывает… Кстати, сценарист в кинематографе – самая несчастная профессия. Он по сорок раз переписывает сценарий в угоду продюсеру, режиссеру, ситуации…
ГРОМОВ. А потом в итоге фильм все равно снимается не по тому сценарию, который был тысячу раз переработан.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Хотя мне до сих пор жалко… Однажды нам предложили снять фильм по «Пасынкам Восьмой Заповеди». Авантюрный костюмный фильм! «Потоп», «Пан Володыевский» – визуально в той же традиции! И мы сделали поэпизодный развернутый план, который, честно говоря, можно развернуть в полноценный сценарий за неделю.
ГРОМОВ. У нас есть сценарная заявка, расширенный поэпизодный план и даже комментарии к нему – фактически операторские комментарии. Ракурс съемки, ближний план, дальний план, наезд камеры.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Сабли, кунтуши. Вовкулаки, мертвяки встают. Дьявол разъезжает в тарантасе, в берете с петушиным пером… Эх, какой фильм можно сделать! Ну, сейчас как-то… У нас во многом потеряна традиция сценарная. Я читал киносценарии Данелии, Брагинского, Рязанова, Горина…
ГРОМОВ. …выходили сборники «Киносценарии», «Лучшие киносценарии», ежегодники. У меня дома стоят с советских времен – с семидесятых годов, восьмидесятых.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Я даже не буду комментировать. Сравните.
ГРОМОВ. Они читаются как литературное произведение.
Вопрос. Какой вы перерыв делаете между книжками? Или так: одну закончили – и сразу ко второй?
Реплика. Поди, еще и накладывается.
(снова демонический женский хохот)
ГРОМОВ. Вот сейчас у нас перерыв.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Мы закончили книжку. Приедем – будем редактировать. Так что перерыв.
Вопрос. Скажите, пожалуйста, не сталкивались ли вы с такой ситуацией, что вы персонажа строили, выдумывали, придумывали к нему бирюльки, причиндалы… И через какое-то время из-за угла к вам выходит вот этот товарищ в шапочке с буквой «М», живой.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Нет. Не случалось.
Вопрос. А наоборот?
ГРОМОВ. У нас нет ни одного персонажа, который полностью или в большей части был бы списан с конкретного человека. Это все композитные личности.