Письмо, написанное на серо-голубой бумаге, заставило его вздрогнуть.
Всего несколько строк, начертанных твердым, уверенным почерком.
Детектив залпом прочел послание, затем медленно перечитал еще раз:
«Господин Силквайер!
Настоятельно рекомендуем Вам прекратить расследование происшествия в отеле «Гамильтон».
В противном случае Вы будете уничтожены.
Не теряйте напрасно времени, посещая докторов, потому что ничего не узнаете.
Даем на размышление двадцать четыре часа. Будьте благоразумны».
Подпись отсутствовала!
Детектив пожал плечами, презрительно усмехнулся, еще раз посмотрел на письмо и в сердцах швырнул его на стол.
– Господи! Сколько раз припертые к стенке бандиты мне угрожали! Но они меня плохо знают: я сумею за себя постоять! От правосудия им не уйти!
И сыщик не мешкая отправился выполнять свой профессиональный долг.
Мужество, однако, не должно исключать элементарной осторожности. Силквайер положил в нагрудный карман револьвер, сунул за пояс кинжал и отправился на автомобиле до конца Джексон-стрит, что в двух шагах от китайского квартала, с характерными для него узкими кривыми улочками, запахами гнили и жареного сала.
Он посетил еще пять или шесть докторов.
– Ладно! – решил сыщик. – Еще один хирург, и еду домой. Продолжу завтра.
Он постучал, прошел в ворота красивого дома и спросил доктора Дэви по личному и весьма срочному делу.
Сыщика встретил в кабинете симпатичный молодой человек в элегантной пижаме. В сто пятидесятый раз Силквайер повторил свою просьбу, закончив ее как обычно сакраментальной[59] фразой:
– Вы можете ответить просто «да» или «нет», без указания имени больного и других деталей.
Доктор внимательно выслушал и сразу ответил:
– Да, я ампутировал в полночь левую ногу неизвестному человеку. Не нарушая профессиональной этики, могу даже добавить: без двадцати двенадцать ко мне пришли два китайца и пригласили для серьезной и срочной операции. Они изъяснялись на каком-то ужасном англо-китайском тарабарском[60] языке. Однако я их понял, взял инструменты и отправился за ними.
Мы двигались по темным, безлюдным улочкам, натыкаясь на зловонные лужи. Наконец вошли в низкий, вонючий дом, настоящий разбойничий притон, где на столе агонизировал мой пациент.
Ошеломленный детектив, не сдержавшись спросил:
– Тоже… китаец?
– Думаю, да. Во всяком случае, одет он был в китайское платье, и потому я принял его за жителя Поднебесной империи[61].
– И тем не менее, доктор… его лицо… Когда вы ему дали хлороформ?
– Дело в том, что лица пациента я не видел. На глазах была повязка, а во рту кляп…[62] Его соплеменники категорически отвергли анестезию. Я думал, что повязка для того, чтобы несчастный не видел операции, а кляп – чтобы не кричал. И я прооперировал его без наркоза.
– Но, доктор, цвет его кожи… белый или желтый?
– Не могу этого сказать. Я работал при свете больших отвратительного качества восковых ламп. Был полумрак… И потом, по правде сказать, я не смотрел на него специально. Я был уверен, как, впрочем, и сейчас, что оперировал настоящего китайца. Закончив работу, я получил из рук в руки пять банкнот[63] по сто долларов каждая. Затем меня проводили до двери. Вот, собственно, и все! Мой пациент – какой-то азиат, мне хорошо заплатили… Вряд ли я его когда-нибудь увижу, да и не стремлюсь к этому. Как, впрочем, не имею ни малейшего желания искать эту мерзкую лачугу. Кстати, найти ее будет так же трудно, как иголку в стоге сена.
Силквайеру не оставалось ничего другого, как откланяться. Любезно улыбаясь, хотя на душе скребли кошки, сыщик поблагодарил доктора Дэви, попрощался и вышел на улицу.
«Да, я имею дело с опытными и предусмотрительными преступниками», – подумал детектив, открывая дверцу автомобиля и плюхаясь на сиденье. Водитель, утомленный бесконечной ездой, дремал. Однако через мгновение он пришел в себя и включил зажигание.
Силквайер скомандовал:
– Домой… и быстро!
Автомобиль резко двинулся вперед, но метров через двести ни с того ни с сего остановился.
– Черт побери! Неужели нельзя ехать осторожнее! – проворчал сыщик.
– Какое-то повреждение, – невозмутимо произнес шофер. – Пойду посмотрю.
Он вышел наружу, а Силквайер профессионально отметил, что местность вокруг пустынная и прекрасно подходит для засады.
Вспомнив письмо с угрозами, сыщик инстинктивно нащупал рукой пистолет в нагрудном кармане:
– Уф! Я же не какой-нибудь молокосос. Пусть только попробуют сунуться!
И тут же услышал яростные ругательства водителя:
– Кто-то спустил колесо. Оно буквально изрезано в клочья. А обод колеса превратился в металлолом! Шеф, придется идти пешком до сквера Лафайер. Там найдем машину.
В этот момент как из-под земли появилась группа людей в китайской одежде и тапочках на войлочной подошве. Они бежали бесшумно и быстро. Их было четверо: двое с левой стороны и двое – с правой.
Подбежав к автомобилю, незнакомцы свалили с ног водителя и бросились к Силквайеру, который в это время выходил из машины.
Бандиты молча накинулись на сыщика.
ГЛАВА 7
Том остается в цирке. – Гризли-Бен тоже таинственно исчезает. – Укротитель в китайском квартале. – Атакованный автомобиль. – Противник бежит. – Мистер Силквайер нашелся!
А в цирке между тем дела шли из рук вон плохо.
Казалось, какой-то рок обрушился на процветавшее доселе заведение, хорошо известное в Старом и Новом Свете.
И самое неприятное – кража денег и документов из сейфа в отеле «Гамильтон». С финансовой точки зрения, это была просто катастрофа для цирка. Но Гризли-Бена и мисс Джейн, его дочь, грациозную наездницу, больше всего беспокоило загадочное исчезновение миссис Диксон. Несмотря на активные поиски, никаких известий о ней до сих пор не поступало.
Можно себе представить, в каком состоянии пребывали несчастные дочь и ее отец.
Два последующих дня прошли в тревоге и страхе. Полиция Сан-Франциско сбилась с ног. Контуженный во время взрыва в цирке, но оказавшийся, к счастью, без единой царапины, Гризли-Бен окончательно пришел в себя и решил сам заняться поисками исчезнувшей супруги.
Но и его розыски не имели результата.
Из-за всего случившегося цирк на неопределенное время прекратил представления. Первоклассные артисты и великолепно дрессированные животные, создавшие в содружестве поистине уникальный[64] ансамбль, оказались не у дел.
Том-Укротитель все же решил остаться в цирке. Почему? Он не смог бы этого объяснить. Ранее молодой человек по воле случая, который зачастую определяет наши судьбы, прочел объявление. Перспектива бескомпромиссной борьбы с диким животным вскружила ему голову, и он принял вызов. Подгоняемый, кроме всего прочего, денежными затруднениями, наш герой вышел на арену и сумел взять верх над Манкиллером.