она ожидала увидеть в руках матери меньше всего. – О. Эм.
– Некоторые девочки считают, что думать о предохранении – обязанность мальчика. Моя девочка умная и сознательная, а значит, сама будет заботиться о себе и полагаться будет тоже на себя. Мне бы очень хотелось, чтобы ты повременила с этим, для твоего же блага. Но если даже не захочешь ждать, пообещай мне, что будешь предохраняться.
– Я буду. Обещаю. Я хочу быть с ним, мама. Когда я… когда мы с ним вдвоем, я чувствую такое… столько всего, – неубедительно сказала она. – Что-то творится в моем сердце, и в животе, и в голове. Все трепещет вокруг, так что я едва могу дышать. И когда он целует меня, я чувствую, что все идет как надо. Я хочу быть с ним, – повторила она. – Он держит дистанцию, потому что не уверен, что я действительно готова. Но я готова.
– Твои слова – повод для меня намного лучше относиться к нему. Мне важно знать, что он не давит на тебя.
– Думаю, все как раз наоборот.
Дженна слабо рассмеялась.
– Лил, мы уже говорили с тобой о многом: о сексе, предохранении, о взаимной ответственности и о чувствах. И ты многое знаешь сама, ты же выросла на ферме. Но если ты в чем-то не уверена или если тебе будет нужен совет, я отвечу на любой твой вопрос.
– Хорошо. Мам, а папа знает, что ты даешь мне презервативы?
– Да. Мы говорили об этом. Ты знаешь, что и с ним можешь все обсудить, но…
– О да, большое «но»! Это было бы очень странно.
– И неловко для вас обоих. – Дженна похлопала Лил по бедру, поднимаясь. – Не засиживайся допоздна.
– Не буду. Мам? Спасибо, что любишь меня.
– И всегда буду.
* * *
«Положись на себя, – подумала Лил. – Мама права, как всегда», – кивнула она, упаковывая провизию. У женщины должен быть план, это ключ на пути к успеху. Что делать, когда и как. Она все предусмотрела. Возможно, Куп не будет до конца подготовлен, но в ее плане есть и этот важный пункт: элемент неожиданности.
Она положила вещи в грузовик, благодарная за то, что родители уехали в город, так что ей не придется краснеть за то, чего они не выскажут ей вслух.
Ей было интересно, знают ли бабушка и дедушка Купа о том, что происходит на самом деле. Она решила не спрашивать об этом свою мать. Слишком неловко.
«Неважно, неважно», – думала она, пока вела машину и ветер дул в открытые окна. У нее было три свободных дня. Возможно, последние свободные деньки, что выдадутся за это лето. Еще через несколько недель она отправится на север, в университет. И начнется новый этап ее жизни.
Но она не собиралась уезжать, не завершив дела на нынешнем этапе.
Она думала, что будет нервничать, но ничего подобного. Приятная взбудораженность и эйфория не оставили места другим переживаниям. Она знала, что нужно делать – в теории, – и была готова применить это на практике.
Лил включила радио и подпевала, пока грузовик вез ее по холмам, мимо аккуратных ферм и пастбищ. Она видела мужчин, чинивших заборы, и одежду, развевающуюся на веревках. По пути, не удержавшись, сделала остановку, чтобы заснять большое стадо бизонов и черкануть парочку быстрых заметок.
Она приехала на ферму вовремя: Куп как раз садился в седло. Она пристегнула свой вьюк, схватила второй, затем свистнула ему.
– Что это такое? – спросил Купер.
– Небольшой сюрприз, – сказала она, когда он подошел, чтобы помочь.
– Да этого провианта на неделю хватит! Мы же едем на несколько часов.
– Ты поблагодаришь меня позже. Где все?
– Бабушке и дедушке пришлось отлучиться в город. Они должны скоро вернуться, но сказали не ждать, если мы уже готовы выдвигаться.
– Поверь мне, я готова. – Она хранила свой волнующий секрет внутри себя. – Кстати, я сегодня разговаривала со своей соседкой по комнате в колледже. – Лил проверила застежки на седле кобылы. – Мы получили места в общежитии, и она позвонила, просто чтобы обсудить всякие мелочи. Она из Чикаго, будет изучать животноводство и зоологию. Думаю, мы поладим. Я надеюсь. Я никогда раньше не делила с кем-то комнату.
– Скоро узнаешь, что это такое.
– Ага. – Она взобралась на лошадь. – Совсем скоро. Тебе нравится твой сосед по комнате?
– Сколько я его помню – уже почти два года, – он все время под кайфом. Никогда не доставлял проблем.
– Я надеюсь завести друзей. Некоторые люди заводят в колледже друзей, с которыми дружат до конца жизни. – Они двигались в легком темпе, не спеша, под широким голубым небом. – А ты сам был под кайфом?
– Пару раз, и мне хватило. В тот момент казалось, что это отличная идея, и у нас как раз была трава. Он такой: «Чувак, поджигай», – сказал Куп наигранным тоном укурка, который заставил Лил рассмеяться. – Ну почему бы и нет? Какое-то время все вокруг казалось таким смешным и плыло. Потом я проголодался, и у меня разболелась голова. Мне показалось, что оно того не стоит.
– Ты снова делишь с ним комнату в этом семестре?
– Он отчислился, вот так сюрприз.
– Придется подыскать нового соседа.
– Я не собираюсь возвращаться.
– Что? – От неожиданности Лил остановила лошадь, надеясь взглянуть ему прямо в лицо, но Куп продолжал ехать. Она пустила кобылу рысью вдогонку. – Что значит – не собираешься возвращаться? Возвращаться на восток?
– Нет, обратно в колледж. Хватит.
– Но ты только… ты едва начал… Что случилось?
– Ничего. В этом-то все и дело. Я ничего не добился, и это однозначно не то место, куда я хотел попасть. Вся эта хрень с преддипломной практикой была сделкой с моим отцом. Он будет платить до тех пор, пока я пляшу под его дудку. Я больше не играю по его правилам.
Она знала, как проявляется его гнев, – сжимается челюсть, глаза горят. Ей были знакомы его вспыльчивость и готовность к драке.
– Я не хочу быть адвокатом, особенно таким корпоративным истуканом в итальянском костюме, которого он пытается слепить из меня. Черт возьми, Лил, я потратил первую половину своей жизни, пытаясь угодить ему, пытаясь заставить его обратить на меня внимание, чтобы ему было не все равно. И что мне это дало? Единственная причина, по которой он оплатил колледж, это потому, что это якобы его долг, но все должно было быть так, как он хочет. И он злился, что я не поступил в Гарвард. Надо же, подумать только!
– Ты мог бы поступить в Гарвард, если бы захотел.
– Нет, Лил. – Он посмотрел на нее мрачным взглядом исподлобья. – Это ты могла бы. Ты же гений, отличница.
– Ты тоже умный.
– Если это и так, то я умен каким-то другим умом. Не тем, какого требуют в школе. Или это просто не моя дорога. Здесь все проходит гладко, все отлично. И я чертовски ненавижу это, Лил.
Он снова был злым и грустным – прямо как в их первую встречу. В его глазах снова печаль и злость…
– Ты никогда не говорил…
– А смысл? Я чувствовал, что завяз в этом по уши. Он может заставить тебя чувствовать, что у тебя нет выбора, что он прав, а ты нет. И, господи, он знает, как заставить тебя подчиниться. Вот почему он хороший профи. Но я не хочу делать то, что делает он. Быть таким,