что я – хозяин дома, так ведь и побить могут – под горячую руку нет резона попадаться!
Не успел я забраться в машину, как запел мобильник. Звонил как раз Бэрримор.
– Энди (так он меня повадился называть), будь добр, узнай, пожалуйста, нет ли для нас корреспонденции. Мы ждем срочное сообщение, а пост-офис у вас почему-то не работал даже в субботу. Пытаюсь до них дозвониться, а они как-то уж очень невежливо отвечают, что не будут проверять ящик. Удивительно!
Я не стал уточнять насчет того, какого рода должно быть сообщение, чтобы о нем известили по запросу получателя; более того, я был уверен, что и у них в Штатах почта вовсе не обязана искать простое письмо, пришедшее на номер «бокса». Но в Штатах могли и не знать тонкостей между нашими разновидностями писем – простой и заказной. А вот отправитель мог бы, конечно, послать курьерской службой, странно, что он этого не сделал. Видимо, в Штатах плохо себе представляют, насколько ужасно порой работает наша традиционная почта.
Хотя именно в этот раз к работе почты претензии предъявить было трудно.
– Хорошо, Ричард. Я уточню.
– И обязательно сразу же мне позвоните, договорились?
– О’кей.
Я сунул трубку в карман. Забавный все-таки русский язык у Бэрримора. Он никак не может понять, что если уж мы с ним перешли на русское «ты», то нет смысла возвращаться к официальному обращению. Он считает иначе: пока мы с ним просто беседуем или хотя бы что-то обсуждаем, он говорит мне «ты», а стоит нашему разговору принять чуть деловой оттенок, то все – в ход уже идет «вы».
Едва я выбрался на шоссе, как сразу же обратил внимание на нескольких водителей, которые сигналили мне, корчили гримасы и делали жесты, показывая, что со мной (вернее с машиной) что-то неладное. Я включил аварийный сигнал, притормозил и выглянул.
Ну что ж, могло быть и лучше. У автомобиля неожиданно прохудилась система охлаждения двигателя, и дорогущий антифриз потек на асфальт. Я помянул добрым словом того типа, который продал мне микроавтобус и принялся устранять проблему, насколько это было возможно в моем положении. Все равно дело кончилось тем, что я буквально по нескольку метров проползал вперед, потом по получасу стоял, ждал, когда остынет мотор, чтобы, не перегреть его и не угробить окончательно. Потом мне это надоело, и я вышел на шоссе с тросом и жалобной физиономией. Так что до ближайшей мастерской я доковылял только часам к четырем дня. Там выяснилось, что неисправность в принципе не такая уж глобальная, и что лечится она быстро – час с небольшим и плюс залить новую охлаждающую жидкость. Я понял, что как минимум сегодняшнее утро и вечер пятницы проработал не на свой карман, ну а куда деваться? Впрочем, могло быть и хуже.
На почту я попал уже почти к самому закрытию конторы, то есть, без пятнадцати семь вечера. Единственная сидящая за стойкой неприступная девушка, естественно, мне тоже не стала ничего сообщать, но я так или иначе сумел растопить лед, а затем, после предъявления документа, доказывающего принадлежность абонентского ящика именно мне, я был удостоен приза в виде конверта размером чуть меньше нашего формата А4, с кучей наклеенных штатовских марок в верхнем углу. Конверт был набит какими-то бумагами или брошюрками.
– Ишь ты, чего же это вам там могли прислать? – Любопытство молоденькой почтмейстерши было совершенно естественным и непосредственным. Она даже кончик розового язычка высунула.
Я с заговорщицким видом огляделся по сторонам и громким шепотом произнес:
– Инструкции…
– Какие? – так же тихо спросила девушка.
– Скажу вам по секрету… Я – американский шпион, и моя задача – разузнать все секреты почтовой службы… Хотите, я вас завербую прямо сейчас?
Минуты две мы очень мило толковали (узнай об этом Татьяна, было бы мне на орехи), да так, что еще немного – и почтмейстершу я бы точно завербовал прямо на ее рабочем месте за стойкой, но тут открылась дверь и в контору ввалились еще трое запоздавших клиентов. Девушка демонстративно посмотрела на часы (кажется, было без уже без пяти семь), а я все же решил свалить от греха подальше. Черт, а ведь еще каких-то три-четыре года назад наверняка бы дождался, когда она с работы пойдет, и уж телефончик-то точно бы выспросил…
Взгромоздившись в кабину грузовика, я внимательно разглядел конверт. Плотный розоватый картон, по краям разноцветные полоски, американские марки (предел мечтаний для юных филателистов в годы советской власти!) Получатель – мистер Ар-Эйч Бэрримор, отправитель… Некое общество «Solgulian Science Society» из Нью-Йорка, наверняка какую-то миссионерскую литературу прислали… Я сунул письмо в темный полиэтиленовый пакет, бросил его на сиденье и повернул ключ зажигания.
Бэрримор не звонил с того самого момента, когда дал мне это небольшое поручение, и я решил, что пора самому набрать номер. Его телефон почему-то в этот час был выключен, я немного поудивлялся, но на дачу не поехал. К тому же позвонила Таня, заявившая, что сготовила ужин, да не простой, а с голубцами по ее фирменному рецепту. Я очень кстати вспомнил, что в холодильнике ждет своей неминуемой участи бутылка водки, и поэтому, сами понимаете, куда бы, кроме домашнего очага я мог бы еще направиться? Альтернатива, что называется, отсутствовала.
Видимо, я решил правильно. Но кто-то или что-то в этом мире вдруг решило, что у меня дела пошли излишне гладко. Мы с Таней собрались трапезничать с толком и расстановкой, не спеша и вкусно. Поначалу все шло гладко. Мы выпили (я даже два раза) и уничтожили по доброму голубцу за степенной беседой двух умных людей. По давней и доброй традиции при поглощении подобного ужина у нас было наложено табу на обсуждение бытовых и финансовых проблем, следовательно, время текло приятно, как холодная водочка в глотку под отличную закуску.
Не успел я поставить третью стопку на стол, как затрезвонил мобильник. Секунды две я напряженно думал, как поступить – брать трубку, или соврать потом абоненту, что телефон якобы валялся далеко от меня, и я не успел его взять? Второй вариант годился сейчас для кого угодно, кроме клиентов – я же должен думать о заработке! И кроме арендаторов… Да. Звонил как раз брат Ричард, и мне трудно было игнорировать его вызов. Но, как показало будущее, именно этим вечером следовало бы так поступить.
Бэрримору был срочно нужен я. Вернее, не я, а информация о том, что мне удалось узнать на почте.
– Да, пришел тебе конверт, – сказал я. От