моих спутников, он отправился на переговоры к своему сотруднику на передней палубе. Тот еще не поднял сходни.
Нам сделали знак заезжать.
* * *
Я вышел подышать воздухом на палубу, мокрую от мелкого дождя, делавшего море белым и сверкающим, будто хром. Туман уже рассеялся, но дождем заволакивало силуэты ближайших островов, склоны которых, поросшие елями, почти вертикально уходили в море. На мгновение, вынимая телефон, я услышал жужжание, заглушаемое шумом дождя и машин. Я поднял голову. Гидросамолет. На кабине эмблема патрульной службы штата. Он летел низко над морем слева от нас, ясно различимый на фоне темного пушистого леса, который мы проплывали. Он обогнал нас, затем его крылья наклонились, он заложил вираж и быстро исчез между двух островов, увенчанных тучами. Острова, мысы, бухты, проливы и скалы скользили, чередуясь, мимо парома.
Я вернулся внутрь.
Снова ожидание.
Снова тревога.
Чарли подключился к вай-фаю парома и вышел в Интернет со своего планшета в поисках дополнительных новостей, но несмотря на то, что две онлайн-газеты перепостили информацию, ни одна из них не опубликовала ничего нового. Наконец я набрал еще один номер.
— Лив Майерс, — ответил сдержанный и властный женский голос.
— Мама? Это я…
— Генри, что происходит? Разве сейчас ты не должен быть в школе?
Я поколебался, думая, как представить ей положение дел, а потом заговорил о газетной статье и отсутствии Наоми в классе, благополучно опустив эпизод, который произошел накануне.
— Послушай, Генри, это всего лишь совпадение, ты создаешь проблему на пустом месте, — успокаивающе проговорила мама Лив. — Что ты себя накручиваешь? На Агат-Бич действительно нашли труп? Какой ужас!
— Не могла бы ты хотя бы попытаться связаться с шерифом или позвонить матери Наоми? — попросил я.
Даже сейчас не понимаю, как мне удалось не позволить ужасу одержать надо мной верх.
— И что я им скажу? — уточнила мама Лив.
— Не знаю… что хочешь…
— Договорились, но уверяю тебя, ты напрасно волнуешься. Я посмотрю, что смогу сделать, хорошо? — Должно быть, она взглянула на часы, так как затем добавила: — Но разве сейчас ты не должен быть на уроке? Перемена, которая началась в пол-одиннадцатого, уже давно закончилась.
— Я в туалете, мама.
— Так вот что это за шум… Генри, я этим займусь! Но очень тебя прошу, сейчас же вернись в класс.
— Хорошо, мам. Пошли мне эсэмэску, я оставлю телефон включенным.
— А разве это разрешено?
Не ответив, я разъединил вызов. Одновременно Чарли удалось связаться по скайпу с братом.
— Он сказал, что сейчас не может со мной говорить, — раздраженно объявил он. — Вот ведь урод!
Старший брат Чарли, Ник, уже почти год работал заместителем шерифа. Своего брата Чарли ненавидел, тот отвечал ему взаимностью. Я видел, что мой лучший друг буквально позеленел.
— Чарли, что именно он тебе сказал? Как при этом выглядел? Чарли!
Чарли бросил на меня тревожный взгляд, полный отчаяния:
— У него изменился голос, когда я заговорил о Наоми. Генри, я… у меня плохое предчувствие.
* * *
Когда мы вошли в залив, завеса дождя уплотнилась, и сквозь ливень к парому начал быстро приближаться наш остров — черный, гористый и увенчанный елями, будто мать-детоубийца, встречающая своих детей. Две самые высокие вершины острова — Маунт-Гарднер и Аподака-маунтин — уходили в тучи цвета сажи. Когда мы подошли к складу на парковке, дождь обрушился на ветровое стекло с такой силой, будто кто-то открыл кран. Когда мы пересекали город, красный злобный глаз светофора велел мне остановиться. Преодолев яростное желание двигаться вперед — чтоб ему пусто было! — я подчинился, так как справа от меня встал грузовик с газированными напитками, с включенными фарами ближнего света. За ним следовала полицейская машина, которая включила сирену, чтобы его обогнать. Обе машины казались окутанными туманом из-за отскакивающих от корпусов мельчайших капелек. Я резко затормозил. Затем, снова тронувшись с места, взял вправо вверх по Мейн-стрит, потом, чуть быстрее, — по затопленной Юрика-стрит, после чего решительно ворвался на Миллер-роуд, а потом в лес.
— Черт, Генри, ПОЛЕГЧЕ! — взвыл Чарли, когда мы пропустили поворот.
На заднем сиденье Джонни цеплялся за все, что попадалось под руку. Мы проехали мимо богатых особняков Игл-Клифф — большинство из них сейчас было закрыто. В этой северной части острова леса особенно густые: ели Дугласа, кедровые сосны и большие красные кедры здесь выше, гуще и растут плотнее друг к другу. Над нашими головами они образовывали полог, который почти скрывал обложенное тучами небо. Подлесок был устлан мхом. От тепла нашего дыхания запотевали окна. Пришла эсэмэска, и я просмотрел ее, продолжая вести машину.
Не смогла связаться с матерью Наоми, служба шерифа отказывается что-либо объяснять. Что происходит? Ты где?
Сжав зубы, я бросил свой телефон на приборную доску, когда тот снова завибрировал.
Генри Уокер, где вы? Где ваши товарищи Сколник и Дельмор? У вас все хорошо? Ловизек
Ловизек — директор школы. Должно быть, миссис Гизингер, преподавательница английского, сообщила о моем отсутствии. Это же касалось Чарли и Джонни.
— Генри, — вдруг бросил Чарли.
Я переключил внимание на дорогу, вглядываясь в даль через возню «дворников». Прямо перед нами между деревьями мелькали проблески света на уровне парковки, на которую выходила дорога с Агат-Бич. Машины полицейских цветов — они и отбрасывали отблески — и неприметные легковушки. Была еще и машина «Скорой помощи». Мое сердце забилось сильнее.
5. Банановый слизень
Я смотрел на «Скорую». Паника, будто цемент, заливала все части моего тела и быстро густела там, пока кто-то — Джонни или Чарли — не положил мне руку на плечо, что встряхнуло меня и помогло