Он смотрел на румяные, поджаристые куриные ножки и с сожалением понимал, что не сможет насладиться вкусом ни одного из этих блюд.
Грейден старался есть не торопясь, но Фергус видел, как его немного потряхивало от голода, от желания съесть все и сразу, и от этого на периферии сознания мальчик ощущал жгучий стыд, который окутывал Греха красным пологом.
Поэтому Фергус глубоко вдохнул запах и набросился на еду так, как будто для него она была самой вкусной в мире, как будто он ощущал все вкусы, и на его зубах не скрипел земляной привкус. Он хотел, чтобы Грей почувствовал себя наравне, чтобы понял, что голода нечего стыдится и что это нормально – так жадно есть.
– А ты… ты правда демон? – Мальчик задал этот вопрос, уютно устроившись на стуле и обхватив руками чашку после того, как они прикончили почти все блюда.
Фергус не смог сдержать улыбки, глядя на этого невероятного и удивительного ребенка с какой-то щемящей нежностью.
– Ты спрашиваешь это только сейчас?
– Я знаю, что ты не человек. – Грей нахмурился, уткнулся в чашку, но продолжал смотреть на него искоса, буравя взглядом виднеющиеся на шее бинты и культю вместо руки. – Но я не знаю, что ты такое.
– Нет, я не демон. Я Грех, – спокойно ответил Фергус, не переставая улыбаться.
– Серьезно?! Но ведь Грехи выглядят… совершенно иначе. Я слышал, что Грехи похожи на жутких чудовищ. – Грей даже отставил чашку от себя, повернулся к нему всем корпусом и широко распахнул глаза.
– Одна из форм действительно чудовищная. Но бо´льшую часть времени нас не отличить от обычного человека.
– Не верится. Ты выглядишь совсем как человек, – продолжал пораженно осматривать его Грей. Взгляд цеплялся за каждую складку на рубашке и остановился на свободно лежащей на столе кисти с тонкими бледными пальцами.
Фергусу хотелось напомнить, что Грей самолично поднимал его на ноги двое суток назад, что подпирал плечом и должен был прочувствовать, что Грех очень даже материальный, теплый и человечный, но молчал, чтобы не спугнуть это открытое удивление. Он осторожно протянул руку по столешнице и замер, переворачивая раскрытую ладонь вверх.
Грейден не смотрел на его лицо, он с затаенным дыханием потянулся к длинным пальцам, коснулся едва заметных линий жизни на коже, родинки на запястье. Он осторожно положил свою горячую, нагретую от чашки с чаем ладонь поверх греховой, и его детские пальцы со сбитыми костяшками смотрелись слишком хрупко.
Фергус пытался понять, что за эмоцию он только что прочувствовал впервые, пока Грейден продолжал изучать его ладонь с ученым интересом.
– Как человек. Тебя же не отличить.
– Да. С каждым годом я становлюсь все человечнее.
– Это сколько Грехов прячется среди людей? – Мальчишка посмотрел на него, продолжая трогать ладонь.
– Не так много, как тебе кажется, Грей. – Фергус впервые улыбнулся тепло и искренне, и ему было странно от этого.
Последний раз Грех улыбался так вечность назад, это казалось неуместным и неправильным, но разумом он понимал, что сомнения вызваны его вымуштрованным сознанием, покрытым лживой коркой столь долго.
Он пытался, честно пытался понять, что не так с этим мальчиком, но ничего не приходило в голову. Грейден трогал его руку еще какое-то время, задавал вопросы, хмурился и смешно морщил нос. Он все еще выглядел напряженным, настороженным, но в его серых глазах пылало такое неуемное любопытство, что Фергус с предвкушением думал о том, как много он сможет ему рассказать о мире, когда они найдут место, где получится спокойно жить.
* * *
– О, тут есть книга сказок. Хочешь почитать перед сном? – Фергус присел подле кровати, пока Грей забирался в постель.
– Нет. Я уже взрослый для сказок, – с заминкой ответил мальчик, кутаясь в пуховое одеяло.
– Для сказок возраста не бывает. Обожаю их. Уверен, что не хочешь почитать? – Фергус повертел книгу одной рукой, глядя на него через плечо, и привалился спиной к кровати.
Грейден сердито взбил подушку, зарылся в нее щекой и недовольно посмотрел из-под встрепанной челки. Он замолчал на какое-то время, словно обдумывал ответ, а потом перевернулся на спину, чтобы не смотреть в лицо Греха.
– Я не умею. Читать не умею.
– О, я могу научить тебя. Как только мы найдем дом, – невозмутимо ответил Фергус. – Хочешь, почитаю тебе вслух?
Грей заерзал, бросая взгляды исподлобья и раздумывая, а затем нехотя все-таки ответил:
– Не надо, я же не маленький.
Фергус едва слышно вздохнул – работы с этим мальчиком предстояло еще очень много, если он хотел между ними нормальных и открытых отношений.
– Тогда я почитаю вслух сам себе. Если захочешь – присоединяйся, – с этими словами Грех удобнее уселся подле кровати, подпер коленями книгу, придерживая одной рукой страницы, и начал зачитывать первую историю.
Грейден фыркнул на это. Какое-то время он лежал неподвижно, отвернувшись к вытертому гобелену на стене, а потом Фергус услышал тихую возню. Ему очень сильно хотелось повернуться и посмотреть на него, застукать с поличным, но он усилием воли заставил себя читать дальше, краем глаза подмечая, как близко подобрался на кровати Грей, завернутый в одеяло точно гусеница.
Дождь продолжал тихо скрежетать по карнизам, шуршать по листве и тонко царапаться в окно, пока чудовище читало мальчику сказки о детях-подменышах, о пляшущих огоньках на озерах, о заблудившихся в лесу путниках и похождениях огромной Волчицы в горах. Тьма вокруг постоялого двора сгущалась, становилась плотнее, и в ней все чаще мелькали алые, плотоядные глаза потусторонних тварей. Фергус чувствовал их голод, их запах, напрягался всем телом, и его раны ныли тупой болью на каждый вздох. Кристалл внутри него пульсировал в такт, стягивал цепью дуги переломанных ребер, опалял внутренние органы жаром. В грудной клетке Греха расцветали пышные букеты черных роз, заполняли лепестками легкие, и он на краткий миг замолчал, стискивая челюсти, чтобы не начать кашлять.
Фергус торопливо бросил взгляд на Грея, внутренне холодея от мысли, что мальчик может увидеть, как теплая улыбка сползла с его лица, уступая место гримасе боли. Он не хотел, чтобы тот видел его таким сломанным и слабым, он должен был выглядеть сильным Грехом от начала и до конца.
«Улыбайся, Фергус. Как бы больно тебе ни было».
Грех смотрел на безмятежно спящего Грея в ворохе одеял, и книга сказок с тихим шелестом сползала с его колен на пол. Фергус смотрел, крепко зажав рот ладонью, пережидая острые вспышки боли и фантомные ощущения от потерянной руки. Он так устал, так бесконечно устал от того, что его жизнь похожа на череду нескончаемых гонок и