Действительно. Хотя нельзя сказать, что они много времени провели вместе… и у них было достаточно своих деликатных тем.
– Я не знала, – наконец, ответила Ноу-Уан. – Всевидящие чаши на Другой Стороне… они никогда…
Вот только, она не думала о Торменте, когда ходила к ним, она беспокоилась о Хексании и думала лишь о ней.
– Трагедия, как и любовь, ослепляет людей, – сказал он, словно чувствовал ее сожаление.
– Я не стану возвращать его. – Она покачала головой. – Я нанесла достаточный ущерб. А предстать перед ним с… платьем его супруги…
– Будет хорошим поступком. Думаю, ты должна отдать платье. Возможно, это поможет.
– Чему? – непонимающе спросила она.
– Это напомнит ему, что ее больше нет.
– Словно он забыл, – нахмурилась Ноу-Уан.
– Ты бы удивилась, дорогая. Цепь памяти должна быть разорвана… поэтому говорю тебе, принеси ему платье, и позволь Тору забрать его у тебя.
Ноу-Уан попыталась представить себе такой обмен.
– Как жестоко… нет, если вам так хочется мучить его, делайте это сами.
Ангел выгнул бровь.
– Это не пытки. А реальность. Время идет, и ему нужно двигаться дальше, и быстро. Отнеси ему платье.
– Почему вы так заинтересованы в его делах?
– Его судьба – моя судьба.
– Как такое возможно?
– Поверь, не я все устроил.
Ангел смотрел на нее так, словно говорил: «только попробуй усомниться в моих словах».
– Прости, – резко сказала она. – Но я причинила достаточно боли хорошему мужчине. Я не стану принимать участие в том, что навредит ему.
Ангел потер глаза, словно у него болела голова.
– Черт возьми. С ним не нужно нянчиться. Пинок под зад – самое то… и если он вскоре его не получит, то будет молить, чтобы оказаться в дыре, в которой находится сейчас.
– Я ничего не понимаю…
– Ад состоит из нескольких уровней. И по сравнению с тем местом, куда он направляется, этот отрезок агонии покажется шипами под ногтями.
Ноу-Уан отпрянула и затем прокашлялась.
– А вы не лезете за словом в карман.
– Знаю. И не говори.
– Я не могу… не могу сделать то, что вы хотите.
– Нет, можешь. Ты должна.
Глава 7
Открывая бар в бильярдной, Тор не задумывался, какие бутылки брать. Но на втором этаже он понял, что в правой руке была «Эррадура»[1] Куина, а в левой – «Драмбуйе»[2]?
Итак, ладно, может он и был в отчаянии, но вкусовые рецепторы все еще с ним, и это дерьмо отвратительно.
В гостиной в конце коридора он поменял последнее на старый-добрый ром… может, он притворится, что текила – это «кока-кола» и смешает их.
Добравшись до своей комнаты, Тор закрыл дверь, сорвал пломбу на «Бакарди»[3] и открыл рот, заливая в себя спиртное. Паузы для глотка и вдоха. Повтор. Ииии повтор… и еще один. Линия огня, пролегающая от губ до желудка, была даже приятной, словно он проглотил молнию, и Тор продолжил в том же ритме, вдыхая необходимый воздух, будто плавая в бассейне в свободном стиле.
Половины бутылки не стало примерно через десять минут, и он все еще стоял посреди своей комнаты. Довольно глупо, подумал он.
В отличие от того, чтобы напиться – что очень даже необходимо.
Он поставил выпивку и занялся ботинками, с огромным трудом сняв их. Штаны, носки и майка последовали за ними. Обнажившись, Тор вошел в ванную, включил душ и встал под него, держа в руках бутылки.
Рома хватило на шампунь и мыло. Приступив к ополаскиванию, он открыл «Эррадуру» и присосался к ней.
И когда он, наконец, почувствовал действие алкоголя, острые грани его настроения стали менять контур и плести блаженную паутинку забвения. Даже когда его накрыло волной, он не переставал пить. Когда он вошел в комнату, вода стекала с него ручьем.
Тор хотел спуститься в клинику и разузнать о Хекс с Джоном, но знал, что она поправится, и паре придется самостоятельно разобраться со своими проблемами. К тому же, его настроение крайне токсично, и Бог свидетель, в том переулке им двоим и так досталось.
Ни к чему делиться таким сомнительным богатством.
Он позволил одеялу высушить тело. Что ж, ему и теплу, нежно сочившемуся из вентиляции в потолке. «Эррадура» действовала дольше рома… может, потому что между алкоголем и большим ужином желудок зажил своей жизнью. Когда текила закончилась, Тор поставил бутылку на прикроватную тумбочку и удобно устроил свои конечности… что было не сложно. Прямо сейчас его могли запихать в ящик ФедЭкс[4], и ему было бы комфортно.
Тор закрыл глаза, и комната начала вращаться, будто кровать была прямо над водостоком, и в него все медленно утекало.
Знаете… учитывая, как хорошо все шло, ему придется запомнить безопасный способ отключки. Боль в груди была лишь туманным эхом; жажда крови подавлена; эмоции спокойны как мраморная столешница. Даже во сне Тор не получал такой передышки…
Стук в дверь был таким тихим, что он принял его за биение своего сердца. Но затем тот повторился. И снова.
– Черт возьми, гребаный ад… – Он оторвал голову от подушки и прокричал: – Чего?
Когда ответа не последовало, он вскочил на ноги…
– Ого… Так, ладно… эй.
Ухватившись за прикроватную тумбочку, Тор столкнул пустую бутылку «Эррадуры» на пол. Ничего себе. Центр гравитации разделился между мизинцем левой ноги и внешней частью правого уха. А значит, его тело хотело пойти в двух направлениях сразу.
Дорога до двери напоминала каток. На карусели. С вертолетом в качестве головного убора.
А ручка была движущейся целью, дверь плясала из стороны в сторону в своем каркасе, не ломая его, и это не поддавалось логике.
– Чего! – рявкнул он, распахнув дверь.
За ней никого не было. Но увиденное заставило его протрезветь.
С одного из медных подсвечников красной волной ниспадало свадебное платье Велси.
Тор посмотрел налево и никого не увидел. Затем направо и… Ноу-Уан.
В конце коридора закутанная в мантию фигура шла столь быстро, насколько ей позволяла хромота, ее хрупкое тело странно двигалось под складками жесткой одежды.
Тор смог бы поймать ее. Но, черт, ясно, что он до смерти напугал женщину, и если он был неподходящим человеком для разговоров за обеденным столом, то сейчас еще неподходящее.
Ну вот, теперь он выдумывает новые слова.
А еще расхаживает с голым задом.