Роза, домработница и повар разговаривает с Лилит. Кухню наполняют, идущие от плиты, восхитительные запахи.
Подойдя к Лилит, обнимаю ее за талию. Она напрягается, когда я провожу носом по ее шее. Оставив на ее коже легкий поцелуй, говорю:
— Иди, прими душ и подготовься к ужину.
Вырвавшись из моих рук, она смотрит на меня широко раскрытыми глазами:
— Что?
— Ты должна принять душ и переодеться к ужину.
— Что ты имеешь в виду?
— Какую часть из того, что я сказал, ты не понимаешь? — спрашиваю ее. Я в замешательстве. Как можно не понимать столь очевидные вещи?
— Что не так с тем, что на мне надето? И почему ты говоришь мне что делать?
— Ты должна быть переодета к ужину. Спортивные штаны и бесформенные футболки – одежда не для ужина.
Взяв ее за руку, вытаскиваю ее через кухонную дверь в холл и тащу через весь дом в нашу спальню.
Этот акт неповиновения не пройдет.
Войдя в спальню, отпускаю ее руку и, указывая на коробки, говорю:
— Так не годится. Завтра распакуй свои вещи. Также достань из коробок детскую одежду – я хочу, чтобы ее постирали. Перед отъездом скажи Розе, что у тебя серьезные проблемы со стиркой, и она все сделает. Я хочу, чтобы в ближайшие три дня коробки опустели. Все, на чем будет изображен Маршалл или то, что ему принадлежало, будет уничтожено или возвращено. Решишь сама, что делать с этими предметами.
Затем указываю ей на душ.
— К ужину ты должна выглядеть презентабельно. Я не прошу тебя одеваться официально, но то, что ты надеваешь утром, неприемлемо. Особенно это.
Смотря в ее изумрудные глаза, вижу, что они горят. Лилит выглядит такой сердитой, что я могу сказать, она едва сдерживает свой гнев.
— Ты невероятно прекрасна. Когда я возвращаюсь домой, то хочу видеть эту красоту, а не какие-то неряшливые треники.
Выйдя из комнаты, спускаюсь вниз по лестнице, чтобы найти детей. Хорошей идеей было бы иметь в доме няню. Кого-то, кто может гарантировать, что они не разрушат весь этот дом.
Ужин – это тихое мероприятие только для нас четверых, пока Эвелин не решает, что нам нужно поговорить. Она начинает задавать все вопросы, которые приходят в ее маленькую головку, начиная с того, почему нам нравится стручковая фасоль, и заканчивая тем, почему в ее классе стульев больше, чем парт. Я не знал, что ребенок может задавать столько вопросов, запихивая при этом еду в рот так часто, что становится похожим на бурундука.
Адам продолжает смотреть на меня с любопытством, но держит себя в руках, пока ест. Его единственный вопрос был: «Буду ли я ходить в ту же школу?»
Одновременно мы с Лилит отвечаем по-разному: «Возможно» и «Да».
Глядя на нее, я говорю:
— Возможно. Это будет зависеть от оценок в табеле.
— Нет, дети останутся в своих школах. Они к ним привыкли и у них там есть друзья.
Нахмурившись, я смотрю на Адама.
— Чего хочешь ты?
— Я хочу остаться.
— Мы обсудим это завтра.
Глядя на меня с гневом, который не покидал ее глаз с тех пор, как я послал ее привести себя в порядок, Лилит говорит:
— Мы обсудим это сегодня.
Кивая головой, я говорю:
— Помимо всего прочего.
Глава 10
Лили
С одной стороны, мои дети, кажется, совершенно не осознают правду о нашей ситуации, и слава Богу. С другой стороны, я ненавижу их обманывать, и определенно ненавижу то, что они уже начинают обживаться.
Я не хочу оставаться здесь надолго. Хочу вернуть свою свободу, она нужна мне. Мы уйдем отсюда при первой же возможности.
Люцифер сказал Адаму, что мы с ним заключили соглашение, но я определенно этого не делала. Он не оставил мне выбора ни в чем, и тот факт, что Люцифер притворяется, будто сделал это, просто сводит меня с ума.
Я хочу устроить ему разнос, но должна сдерживаться перед детьми.
Ужин утомительный, и единственное яркое пятно – болтовня Эвелин. Я все ожидаю, что она спросит о своем отце, но дочь не спрашивает. Полагаю, это свидетельство того, насколько ужасен Маршалл как отец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Еда кажется пресной и безвкусной. Повар не виноват, баранина и ризотто достойны любого пятизвездочного ресторана, просто у меня нет аппетита. Я слишком напряжена, чтобы что-то пробовать.
На протяжении всего ужина я сосредотачиваю свое внимание на Адаме и Эвелин, пытаясь не обращать внимания на Люцифера, словно он – некая темная тень во главе стола, не имеющая никакого значения.
Но каждый раз, когда поворачиваюсь, чтобы поговорить с Эвелин, я краем глаза вижу его, и он мгновенно привлекает мое внимание.
То, как мужчина смотрит на меня, открыто, глазами, полными голода, заставляет чувствовать себя раздетой.
Я ненавижу это, клянусь, но мое тело меня предает. Во время ужина я ерзаю на стуле и скрещиваю ноги, желая, чтобы боль, нарастающая внутри меня, исчезла.
Люцифер мне нравится, нет смысла отрицать это. Как этот мужчина может не нравиться? Он невероятно красив, и в то же время силен и мужественен.
Тот факт, что он хочет меня, что-то со мной делает. Это заставляет чувствовать себя испорченной и грязной. Заставляет чувствовать себя ужасной матерью и распутной женщиной. Кажется, не имеет значения, насколько я терпеть его не могу, меня физически к нему тянет. Почему-то я не могу этому сопротивляться, и меня это пугает.
Люцифер заставил меня переодеться к ужину. Он откровенно высмеял мои спортивные штаны. Я едва не поддалась искушению бросить ему вызов и посмотреть, что он с этим сделает.
Но потом я подумала, что будет намного приятнее победить его в его же игре.
В данный момент я очень сожалею об этом решении.
Дети закончили ужинать, поэтому мы все встаем и выходим из-за стола, чтобы я могла подготовить их ко сну.
Подходя к Эвелин, чтобы взять ее за руку, я чувствую взгляд Люцифера всем своим телом. Он подходит ко мне сзади, и все волоски на моем затылке встают дыбом.
Я напрягаюсь, когда его рука касается моей поясницы.
Перед ужином я надела самое сексуальное, что у меня есть. Черное платье с ремешками, которое купила в прошлом году на шестилетнюю годовщину нашей свадьбы. Мне так и не удалось надеть его, потому что Маршалл не вернулся домой, поэтому оно просто висело в моем шкафу, грустное и неиспользованное. Вкупе с парой сексуальных черных туфель и небольшим количеством макияжа я выгляжу совершенно другой женщиной.
Люцифер наклоняется ближе, убирая мои волосы от уха. От его теплого дыхания меня бросает в дрожь.
— Я буду в нашей спальне. Мы поговорим, когда ты уложишь детей спать.
Отклонившись назад, он смотрит мне в глаза, проверяя мое согласие. В этот момент, прямо сейчас, его взгляд очень напряжен.
Я отворачиваюсь от него, сосредотачиваясь на Адаме, наблюдающем за нами с любопытством, небольшой морщинкой между бровями и сжатыми губами.
— Детей нужно искупать. Это может занять некоторое время...
Краем глаза я вижу, как Люцифер кивает.
— Я подожду. Занимайся детьми столько, сколько будет нужно.
Мужчина целует меня в макушку и отступает.
Я действительно не хочу, чтобы он это делал! Мне бы очень не хотелось, чтобы он относился ко мне с таким дружелюбием, такой заботой, особенно в присутствии детей.
— Спокойной ночи, Эвелин. Сладких снов, — говорит Люцифер.
— Спокойной ночи, — весело щебечет Эвелин. — Сладких снов!
— Спокойной ночи, Адам, — кивает Люцифер Адаму.
Адам долго смотрит на него, прежде чем кивнуть в ответ.
— Доброй ночи.
Ведя Эвелин за руку, мы проходим мимо Люцифера и начинаем подниматься по лестнице. Внезапно Эвелин выкручивается в моей руке и кричит:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— О, я забыла! Смотри, чтобы волчок не укусил за бочок!
Люцифер смеется.
***
Адам сейчас предпочитает принимать душ. Он купается, причесывается, одевается, и готов ко сну за считанные минуты. Эвелин же все еще нужно принять ванну. Она любит мыльные пузыри и игры, поэтому прошел почти час, прежде чем я вытерла ее, причесала и уложила в новую кровать.