Марина… развод… две дочки.
Мать его… она разводилась и знала, что носит моих детей! Знала и никак не затормозила с разводом, не сообщила мне о беременности. Снова хватаю газету со стола и расправляю измятый лист. Смотрю… впитываю изображения своих дочерей. В груди подозрительно колет сердце, а мне становится труднее делать вдохи. Вместо вдохов… всхлипы. И в глазах резь. И все это наваливается разом как-то…
Из-за понимания, что я просрал год жизни своих детей.
– Крошки, – глажу фото, и в носу подозрительно щекочет.
Мать его… я взрослый мужик, а перед глазами предательски все плывет, и фотка смазывается, но я прикрываю глаза и понимаю, что мне хватило нескольких секунд, чтобы запомнить каждую черточку своих дочек.
Я думал, что развод – это больно? Ни хрена подобного! Больно вот это: узнать из газет, что ты стал отцом.
Встаю с кресла и отталкиваю его. Оно с грохотом врезается в шкаф позади, и там что-то подозрительно звякает, но я игнорирую.
Подхожу к столику и плескаю воды в стакан, выпиваю залпом. Постепенно сердце начинает биться ровнее, но внутренности рвет от боли предательства со стороны Марины.
Как же надо было меня презирать, чтобы не сказать?..
Вызываю безопасника и тарабаню по столу, пока считаю секунды до его появления. Он проходит и застывает каменной статуей недалеко от двери моего кабинета.
Вдыхаю побольше воздуха.
– Мне нужен новый адрес моей бывшей жены. И найди вот этого козла, который под меня копает.
Долблю по статье в газетенке.
– Адрес Марины Сергеевны? – переспрашивает начальник службы безопасности.
Дую щеки.
– У меня одна-единственная жена. До завтра.
Он слегка дергает бровью, но кивает и выходит.
Ну ничего, дорогая, ты мне за это ответишь! Теперь я буду играть по другим правилам…
Глава 12
Марина
В голове все чаще крутится мысль, что нужно рассказать все. Сказать Наилю о девочках. Да и эта подозрительная тишина после того, как я угнала его тачку, меня немного настораживает. Как будто бывший притаился и теперь ждет подходящего момента, чтобы отомстить.
Встряхиваю волосами. Если что, я смогу дать отпор.
И снова мысли по накатанной. Пока я провожу время с дочками, смотрю им в глаза… чувствую себя странно.
– Что, лисички, сегодня мама с вами время решила провести, а вы сами по себе, – притягиваю Милку в свои объятия, но дочь извивается, чтобы освободиться из моего захвата.
Цокаю и усмехаюсь.
– Мира, ну хоть ты иди сюда, а то у Милы мама в немилости. Обиделась, что я вас оставила у деда с бабой?
Милка смешно дергает плечиком, а я не могу сдержать смеха. Такие забавные становятся. И так интересно наблюдать за их взрослением.
Мирка поднимается с пола и идет прямо ко мне в руки. Прижимаю её хрупкое тело, и на глазах неожиданно выступают слезы. Потому что Наиль лишен такого счастья. И я сама его этого лишила.
Да, я была обижена. Я была растоптана и унижена после его неверности, но сейчас…
– Дочка, – на пороге появляется папа Саша и как-то странно смотрит на меня, – ты у нас пробудешь сколько?
Удивленно вскидываю брови и смотрю на часы.
– А что, мне уже пора? – нервно усмехаюсь.
Пап Саша мотает головой.
– Нет, конечно, ерунды не говори. Нам с мамой надо отскочить. Побудешь у нас?
Встаю с Миркой на руках и иду к отчиму.
– Конечно, я и не собиралась пока никуда. Милку через два часа повезу на прием по поводу гипса. Может, уже и снимать пора, а мы все лишаем ребенка нормального передвижения.
Пап Саша усмехается и чмокает дочку в лоб.
Мира укает и тянется на руки к деду.
– Маленькая перебежчица.
– От Наиля какие-то новости есть?
Серьезный тон отчима заставляет все тело перейти чуть ли не в боевую стойку. Хмурюсь. Всматриваюсь в глаза пап Саше и пытаюсь прочитать, что он может знать о последних событиях. Костя меня выдал? Сказал, что я сошла с ума и после всего, через что пришлось пройти нашей семье, я хочу рассказать Наилю о дочерях?
Или пап Саша ничего этого не знает?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Пересеклись один раз. Ну так, – дергаю плечом, – ничего такого, пап Саш. Все в рамках приличия.
Отшучиваюсь, хотя у самой от воспоминания крайней встречи ноги подкашиваются от слабости.
– Хорошо. Будь аккуратна.
Вопросительно выгибаю бровь.
– А что такое?
Хватаю Милку и иду за отчимом в гостиную. Смотрю на его напряженную спину, и самой становится тяжко. Ну что… что ещё могло произойти, кроме того, что мы с Тарановым постоянно пересекаемся?
– Просто увидел, что Наиль подался в администрацию. Ну и ты можешь попасть под прицел камер.
Открываю рот.
– Куда он подался?
Пап Саша кивает.
– Ага, сам был немного удивлен.
Моргаю часто-часто и пытаюсь представить Наиля в роли политика.
– Ему денег мало, что ли? – задумчиво бормочу под нос.
Но пап Саша был бы не пап Сашей, если бы не расслышал.
– Да кто поймет этих богатых, – смеется, – ладно, поехали мы. Катюшка, – кричит, глядя на лестницу, – долго ты там ещё носик свой пудрить будешь?
Переводит на меня хитрый взгляд и подмигивает. Смеюсь. Такие они у меня милые.
– Так что будь внимательна, дочь, – приглаживает мои волосы, и становится тепло от его прикосновения.
Закусываю губу и киваю.
– Вряд ли я буду интересна. Я же бывшая жена, кому до меня есть дело.
Пап Саша как-то странно ведет плечами.
– Ну, знаешь, некоторые ради гонки за сенсациями могут перерыть все прошлое человека.
– Буду иметь в виду.
Мама сбегает по лестнице и чмокает по очереди сначала девчонок, а потом и меня. Машу им и иду с девчонками в игровую.
Пап Саша с мамой расстарались, когда узнали про внучек. Устроили им тут чуть ли не мини-город со всякими развлекухами. Иногда смотрю и завидую. В моем детстве не было такого.
Хмыкаю и наблюдаю за дочерями, когда меня из задумчивости выдергивает звук сообщения.
Достаю телефон из кармана юбки и открываю, а вместе с сообщением открывается и рот.
«Ты у меня кое-что забыла, Золушка».
Наиль. А на фото мои туфли, которые я благополучно оставила у него в машине. Сглатываю комок в горле. В груди подозрительно становится теснее, и мне приходится сделать несколько вздохов, чтобы прочистить мгновенно засорившиеся мысли.
«Можешь оставить себе», – отбиваю в ответ.
«Я лучше приеду и одену их на твои ножки, ангел. Я помню, что это твои любимые. Помнишь тогда на приеме… в уборной?..»
Зажмуриваюсь прежде, чем сообщение заканчивается. Моей фантазии хватает того, что я успела прочитать, чтобы вспыхнуть яркими картинками…
От этого сообщения внутренности все переворачивает. Тело вздрагивает, стоит только вспомнить тот вечер. Но я быстро стряхиваю с себя эту наваждение.
«Это в прошлом, Наиль. Можешь выкинуть туфли в ближайший мусорный бак. Хорошего дня».
Гордая собой, блокирую телефон и выдыхаю. В голове буря. В груди пожар. А я пытаюсь приложить все силы к тому, чтобы ноги не подогнулись и я не рухнула прям на ковер.
Милка и Мирка как по команде оборачиваются ко мне и внимательно изучают. Решаю переключиться с бывшего мужа на своих лисичек.
– Мои любимые крохотульки.
На меня смотрят две пары серых глаз… глаз Наиля.
***
Спустя некоторое время мы едем с дочками после приема и со снятым гипсом. На удивление у Милки все быстро восстановилось, и теперь перед нами стоит задача преодолеть страх моей лисы ходить.
Потому что стоило врачу поставить её на ножки, Мила начала капризничать и проситься ко мне на руки.
Набираю маму и жду ответ.
– Дочь, вы уже от врача? – тут же реагирует мама на мой звонок. – А то мы с папой задержались и проморгали, когда вы уехали.
– Ничего, ма, да, сняли гипс нашей лисе.
Мама выдыхает и передает мои слова пап Саше.
– Ну и отлично, больше тряслись за малую.
Отчим, как всегда, в своем стиле.