— Спасибо за предложение, но не сегодня, — я постаралась смягчить отказ улыбкой.
— Вы не поняли, Ольга Андреевна, — с раздраженным вздохом Самаэль покрутил ключи, звякнув ими напоследок. — Это не предложение. Это факт. Кстати, я, наверное, не упомянул, но весь этот месяц я проведу с вами неотлучно.
— Что, простите? — я отказывалась верить услышанному.
— Мой контракт предусматривает круглосуточную охрану объекта.
Ответ прозвучал так ровно и безэмоционально, что мне стало ясно — шуткой тут даже не пахнет. А ещё Самаэль действительно выполнит каждый пункт. Даже если я буду против.
— Учтите, с мамой сами объясняться будете, — только и смогла буркнуть я, поджимая губы и вновь начав рассматривать мотоцикл.
— Для меня это меньшее из проблем, — хмыкнул блондин.
— И в свою кровать я вас не пущу!
— Премного благодарен, — в голосе ангела (вот уж в чём искренне сомневаюсь!) прорезался сарказм, заставивший меня зло стиснуть зубы.
— Без шлема не поеду, — сделала я последнюю попытку избежать поездки на двухколесном коне.
— Держите. Мне в руки сунули то, чего секунду назад не было. Шлем. Черный. Мотоциклетный.
— А может всё-таки лучше на такси? Я заплачу.
Я была уже готова даже на это, но Самаэль лишь молча взял из моих рук шлем, надел его на мою голову, что-то застегнул, подтянул и скомандовал.
— Садитесь сзади и держите меня за талию. Ноги ставить сюда. Сумку лучше расположить между нами.
И только я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь глупое, но очень жалобное, как скупо улыбнулся и добавил.
— Ольга Андреевна, сохранность вашей жизни — моя первостепенная задача. Обещаю, вы не пострадаете ни в коем случае. Садитесь.
— Но вы слепой! — я пошла ва-банк. — Как вы вообще ездите?
— Легко, — мужчина хмыкнул и с нескрываемым недовольством надавил. — Садитесь, мне надоело вас уговаривать.
И так проникновенно это прозвучало, что на мотоцикле я оказалась в мгновение ока. Юбка ожидаемо задралась, обнажая ноги по самое… Самое практически сокровенное! Стараясь не думать о том, что меня могут увидеть, я прикрыла глаза, малодушно надеясь на то, что спрячусь от чужих взглядов за шлемом. Хотя… Может никому до меня и дела-то нет? Принимая во внимание, в чём именно специализируются работники данного филиала, я для них чуть ли не идеал аскетизма. Нет, ну а вдруг? Утешая себя сомнительными аргументами, не забыла покрепче ухватиться за Самаэля, когда байкер занял водительское место. Зажмурилась, искренне жалея, что не знаю ни одной молитвы (я даже крещеной не была!), и покрепче стиснула зубы. Вот только тронулись мы с места так плавно и неторопливо, что я заподозрила спутника в очередной издёвке. Мы двигались со скоростью пешехода! Открыла глаза, чуть отстранилась (я умудрилась прижаться так, что сумку между нами сплющило в тонкий блин), чтобы высказать своё недовольство… и поняла, что ощущения обманчивы. Обочина, деревья, ограждения, дома и машины — всё это мчалось мимо нас с такой умопомрачительной скоростью, что я пришла в ужас. Он сумасшедший! Мы же разобьемся! Тут же накатила паника, закружилась голова, к горлу подступила тошнота и я поняла, что лучше снова зажмуриться и прижаться. Кажется, в моем случае верным решением станет минимизация знаний. И пускай это трусость в чистом виде, но мне мои нервы и разум дороже! Я успела досчитать до пятисот, когда мотоцикл сначала сбавил скорость, а затем и вовсе остановился.
— Приехали, можете открывать глаза.
Как… С трудом разжав скрюченные пальцы, я настороженно приоткрыла сначала один глаз, затем второй и только после этого медленно отстранилась. И верно. Приехали. И даже стоим в небольшом кармашке-стоянке напротив моего подъезда. С мотоцикла я натуральным образом соскребалась. Мельком глянула на часы, обнаружила, что мы ехали не больше восьми минут (Ужас! На автобусе я бы добиралась не меньше получаса!), одернула юбку… И на свою беду посмотрела направо.
— Добрый вечер, Зинаида Пафнутьевна, — поздоровалась я с главной сплетницей района, потихоньку подходя к лавочке у подъезда и уже понимая, что не позднее, чем через пятнадцать минут, ближайшие три дома будут знать о произошедшем всё и даже больше.
— Добрый вечер, Оленька.
Восьмидесятилетний цербер, проживающий на первом этаже моего подъезда, уже изучал моего спутника невероятно цепким взглядом. Судя по недовольно поджатым губам, находил его крайне подозрительным и как минимум причислил к бандитам. А может чего и похуже. О том, что решили про меня, я предпочитала вообще не думать.
— Кавалер твой? Я ещё переживала за свою устойчивость, чувствуя, как дрожат от перенапряжения колени, а Зинаида Пафнутьевна (с виду — бабушка, божий одуван, а по факту — тот ещё информационный террорист) уже приступила к допросу. И рада бы молчаливо и гордо прошествовать мимо неё домой, но это грозило намного большей бедой, чем всего лишь правдивые ответы на несколько вопросов. Не отвечу сама — придумают за меня. Но я успела лишь открыть рот.
— Сегодня Ольга Андреевна получила высокую должность в закрытом учреждении. Самаэль встал рядом со мной, и я почувствовала, как от него вновь потянуло потусторонним холодом. К счастью, он умудрялся миновать меня, задевая лишь по касательной. Его целью, судя по зябко передернувшей плечами старушке (и это при жаре за тридцать градусов!), была Зинаида Пафнутьевна.
— По правилам организации Ольге Андреевне положено сопровождение.
Самаэль вновь говорил так ровно и безэмоционально, что даже мне стало неуютно. Зинаида Пафнутьевна вообще замерла, не мигая уставившись на моего спутника, как кролик на удава.
— С этого дня вам больше не интересна личная жизнь Ольги Андреевны, — продолжал ангел, приглушенным голосом, рождающим во мне крайне неприятные ассоциации. Почему-то подумалось о том, что именно так маньяки разговаривают.
— Не интересна… — как завороженная повторила Зинаида Пафнутьевна и тут же уткнулась носом в газетку, которую держала в руках.
— Идём, — абсолютно другим тоном произнес Самаэль.
Не знаю, почему, но мне стало жаль старушку. Та ещё старая карга и злобная сплетница, но это… Не знаю, что именно, но это было бесчеловечно. Да он её зомбировал!
— Гипноз, не более, — в мужском тоне промелькнуло недовольство, когда мы зашли в лифт, и мужчина без заминки нажал кнопку седьмого этажа. Правильную кнопку! Покосилась, но ничего не сказала. Меня до сих пор не отпускала поездка, так что вступать в полемику о том, о чём не имею представления, я не имела ни малейшего желания. Но осуждать мне никто не запрещал. И не запретит! И вообще! Он оправдывается — а значит, чувствует вину. И оправдывается, умудряясь при этом не видеть выражения моего лица, но доподлинно зная мою реакцию! Как? Как он это делает?! Кнопки, двери, мотоцикл — невозможно знать, где и что находится, не видя этого! Я вновь начала раздражаться, при этом понимая, что слишком труслива для того, чтобы выйти на открытый конфликт и обвинить спутника во лжи, неуважении и грязных махинациях. Ведь можно было согласиться на такси и не позорить меня перед случайными свидетелями. Можно было отделаться двумя-тремя вежливыми фразами и не гипнотизировать старушку. Можно было… Можно! Но ему, видите ли, виднее.