Из всех дней бомбежки самый страшный был вчера –16 сентября. Какой был вчера ужас, какой ужас! Бомбил с восьми часов утра до восьми часов вечера, и все бомбил наш район, так как недалеко от нашей балки находится рабочий сад, а в нем стоят войска, машины. По саду и садил он. Вокруг находятся индивидуальные домики с садиками, тут же и наш дом. Вчера попала бомба в сад к Кузовым и упала у кухни, убило хозяина дома Илью Ивановича и двух красноармейцев. Илья Иванович бежал в щель, и по дороге его убило. Екатерина Александровна, его жена, сильно плакала. Вчера его схоронили в саду, в воронке упавшей бомбы. Боже мой, какой был ужас! Останемся ли мы живы? Если останемся, то постареем лет на 20.
К вечеру затихло, поужинали с мамой и понесли папе щей домой. Поднялась в гору, ночь была лунная, кроме того, по небу висели на парашютах фонари, было светло, как днем. Вдруг раздались выстрелы из ружей, и фонари потухли, их сбил снайпер. В районе центра города было большое зарево. Два дня горели нефтяные баки. Большое пламя было и по направлению к Федоровскому саду, там большой поселок, горело и там. Все разрушено, города не существует, одни развалины остались. Фронт в городе.
Приказ Сталина – не отступать и не сдавать Сталинград, а наши войска уже на Северном городке, на улицах поселка, на стадионе, в заводах. Немцы бросают листовки с призывом к красноармейцам, командирам, комиссарам сдаваться, им ничего не будет. Приказ Сталина – не отступать!
14 сентября информбюро сообщило о сдаче Новороссийска, как-то там наши сватья, живы ли? Кончаю писать, начинается стрельба. Закутываемся в подушки, одеяла и лежим ни живы ни мертвы.
Дни теплые, солнечные».
Из «Хроники огненных дней»: «19 сентября, суббота. Противник к исходу дня потеснил некоторые части центра 62-й армии. Авиация бомбит район завода „Красный Октябрь“, центр города, Бекетовку».
Из «Дневника»: «19 сентября 1942 года. Суббота. 12 часов дня. Вчера было тихо весь день. Мы с мамой из балки ушли домой в свою щель. Встала сегодня поздно, в девять часов. Собралась идти за водой. Мама не пускала, но я пошла. Вода в кранах на „Баррикадах“. Набрала воды, вдруг зашумели самолеты, я побежала бегом с ведрами, забежала в барак, в нем было две женщины, девочка и два красноармейца. Началась бомбежка, я прижалась в коридоре барака к углу, девочка легла на пол, женщины побежали по бараку, красноармейцы легли на пол. Штукатурка сыплется, грохот. Такой страх я пережила, что описать невозможно.
Когда ночью затихло, я схватила ведра с водой и бросилась домой. Добежала до своей улицы – дом Фоминых расщеплен, в него попала бомба. Заворачиваю за угол, и о ужас! Наш дом весь расщеплен, крыши нет, ставни сорвало, внутри дома штукатурка упала, балки попадали, шкафы расщеплены, стекла у горки выпали. Вошла в дом и вышла на улицу. Оказалось, что бомба упала у окон дома, в том месте, где посажена сирень. Собрали кое-какие доски с улицы во двор. Сосед помог забить забор, забили окна. Мама меня все уговаривает идти в балку к знакомым, но я никуда не хочу идти, будь что будет.
Вчера приходил молоденький красноармеец, говорил, что фронт находится в разных местах. Приказа отступать от Сталинграда нет, из-за Волги перебрасывают новое подкрепление. Много войск стоит на Матросской улице, на Большой Франции, на Малой Франции.
Дни стоят теплые, солнечные, как летние».
Завод «Красный Октябрь» был основан французами в 1898 году и назывался «Французский завод». Жилой поселок этого завода назывался «Большая Франция» (в нем жили инженерно-технические работники) и «Малая Франция» (в нем жили рабочие). Эти названия сохранялись несколько лет и после войны. В настоящее время он переименован в поселок «Металлургов».
Из «Дневника»: «21 сентября 1942 года. Понедельник. Десять часов утра. Сегодня праздник – Рождество Пресвятой Богородицы. Пришла Рита со своей девочкой, просятся к нам в щель, так как пещера в балке дала трещину, а соседнюю пещеру завалило, упала большая бомба. Рита, ее сестра Зоя и Галочка перешли к нам. У соседей Коротковых во дворе упала бомба и ранила их сына Володю. Бомбы упали во двор к Пахомовым, Левкиным. Приходили соседи Мокровы, говорят, что бомбят наш район из-за „зелени“, так как в ней прячутся „Катюши“, минометы, машины с боеприпасами. Что-то еще будет с нами дальше? Хорошо, что Женя с крестной уехали и Ира тоже. Останемся ли живы?
Вчера двое военных заходили напиться, мы спросили: „Скоро ли конец?“ Ответили, что сами не знают, ни у одного города так долго не стояли, как у Сталинграда. У каждого города стояли дней 5–6, а у Сталинграда стоят уже 30 дней. „Как у Севастополя? “ – спросил а я. „Да, как у Севастополя, у него стояли 40 дней“, – ответили.
Сегодня уже 30 дней со дня первой бомбежки. 30 дней, как мы не вылезаем из щели. Что-то будет с нами?»
Из «Хроники огненных лет»: «С 13-го по 26 сентября немецко-фашистские войска потеснили 62-ю армию, ворвались в город, захватили значительную часть высот, в центре вышли к Волге, но овладеть Сталинградом полностью им не удалось. В Сталинграде сложилось тяжелое положение с продовольствием. Приняты особые меры по снабжению продуктами питания бойцов МПВО, рабочих заводских формирований и населения города. Лондонское радио передавало: „Наши симпатии к русскому народу растут с каждым днем. Нам хочется сражаться с такой же сумасшедшей энергией, с которой наши союзники ведут бои на улицах Сталинграда“».
Из «Дневника»: «26 сентября 1942 года, суббота. Одиннадцать часов утра. Ночью было что-то невероятное. Самолеты летали всю ночь, началась бомбежка. В три часа ночи стало слышно рубку деревьев во дворе. Оказывается, пришло много наших войск, разместились во дворах, стали рыть себе щели, и деревья срубили для прикрытия. Во дворе у нас было много брусьев для дров, их все растаскали для покрытия. Нуда ничего не жалко. Утром спросили пожилого бойца: „Как нам быть? Уезжать или оставаться? Отгонят ли немца?“ Он сказал мне, что уезжать не стоит, за Волгой очень плохо, много народа. Немца отгонят скоро, пришло подкрепление с Дальнего Востока. Дня два-три и его отгонят. В городе немца нет и не было, несколько десятков десантников. Сейчас из города десант выбили.
Сегодняшний разговор с военным вселил в меня уверенность, что Сталинград не будет взят немцами, их отгонят. Полон двор военных, а на стадионе стоят дальнобойные орудия и минометы. Бухают всю ночь и весь день, вся щель дрожит. Словом, мы живем на фронте уже 35 дней.
Вчера ходила на „Баррикады“ за эвакуационным листком, на всякий случай не мешает его иметь, может быть, придется все бросить и бежать в чем есть. Как не хочется ехать, да и вещи жалко бросить, с таким трудом все это наживалось.
Не знаю, где наши: Женя с крестной и Игорьком, Ира с Петей и Танечкой, Вася. Где теперь знакомые и родные: Захаровы, Маруся и Нюра Несытовы, Матрена Васильевна, Вера с девчатами, Горшенины?»
Из «Хроники огненных дней»: «29 сентября, вторник. Обстановка в Сталинграде усложняется. Противник вышел в район СТЗ и начал мощное наступление на правое крыло 62-й армии. Сталинградский тракторный завод в эти дни стал основной ремонтной базой танков, доставляемых прямо с поля боя. Оккупирован немецко-фашистскими войсками Краснооктябрьский район Сталинграда».
Из «Дневника»: «29 сентября 1942 года, вторник. Девять часов утра. Третий день идет бомбежка, не вылезаем из щели. За водой ходим на Волгу по вечерам, так как к вечеру немного затихает. В воскресенье была такая сильная бомбежка, что я решила уехать. Но Оля Жабина стала уговаривать, что ехать никуда не стоит, что переживать везде придется, а потому надо переживать в одном месте. В ней много оптимизма, с ней легче переживать страх.
В воскресенье убило шесть лошадей, и жители стали растаскивать их на еду. И мы с Олей пошли через стадион и нарсад. Весь нарсад разбили, летний театр сгорел, деревья выкорчеваны. Несколько раз нас останавливал патруль в саду и военные. Мы объяснили, что ищем убитых лошадей на мясо. Удивительно, но нас не задержали, сказали, что идти надо в садик около Сталинской школы (она уже сгорела). Пошли туда. Лошади были уже растащены, только у одной остался передок. Оля стала рубить, а я держать, но у нас ничего не получалось. Подошла Клавдия Тараханкина, отрубила нам и себе переднюю ногу. Свалили все в зембель и пошли назад. Но патруль нас не пропустил, пришлось обходить улицей ниже. Мать уже беспокоилась, решила, что нас забрали. На другой день ели борщ и пирожки с кониной. Оказалось довольно вкусно.
События на фронте плохие. Вчера прибежал молоденький красноармеец с Мамаева кургана, рассказывает, что в городе сидят автоматчики в разрушенных домах и строчат без перерыва, а на берегу находятся наши войска.
Бомбит все время, а в перерыве между бомбежкой садит минами. Вчера сгорел еще один мансардный дом, так было страшно, что мы с Олей и за водой не пошли. Сегодня уже 39 дней, как мы сидим в окопах, что-то будет с нами дальше?