Читать интересную книгу С субботы на воскресенье - Михаил Черненок

— Закурить бы, что ли… У тебя ничего нет?

— Ой, ты знаешь, я некурящая. Хотя… Погоди! Тоська иногда балуется табаком. Кажется, что-то она у меня оставляла, — Бэлла вскочила из-за стола и достала из серванта початую пачку сигарет «Столичные».

«Промах, не те сигареты», — вроде бы с сожалением подумал Антон, разглядывая красивую упаковку. Выхода не было, коль напросился — хочешь не хочешь, закуривай. На третьей или четвертой затяжке захлебнулся дымом и закашлялся, как Борис Медников, «стрельнувший» у подполковника «Казбек».

— Плохие сигареты? — испуганно спросила Бэлла.

— Хорошие, я курильщик плохой. Дымлю иногда, для забавы.

Кайров, вроде бы не слушая их разговора, играл на гитаре что-то грустное. Вообще его сегодня тянуло на грустное. Бэлла приготовила для всех еще по чашке кофе.

— Кайров, говори безалкогольный тост! — потребовала она.

— На двух вэтках сыдэли двэ птычки, — с акцентом начал Кайров. — Подул ветер — ветки закачались. Птички поцеловались и разлетелись. Так выпьем этот кофе за ветреную любовь.

Бэлла весело засмеялась, погрозила Кайрову пальцем и осторожно поднесла к губам чашку. Бирюков отпил несколько глотков. Кайров — тоже. Потрогал струны гитары, словно хотел убедиться, не расстроилась ли она, переглянулся улыбчиво с Бэллой и опять грустно запел:

Пусть этот мир вдаль летит сквозь столетия,Но не всегда по дороге мне с ним.Чем дорожу, чем рискую на свете я?Мигом одним, только мигом одним…

Бирюков вслушивался в слова песни и не мог понять: то ли намекает Кайров на что-то, то ли выясняет какие-то отношения с Бэллой. Двусмысленность вызывала неприятное чувство. От сигареты горчило во рту. Антон без всякого предупреждения поднялся из-за стола и сказал:

— Спасибо, братцы, за компанию. Сидят, сидят да уходят.

Кайров загородил дорогу:

— Обиделся? За что?

— Какая может быть обида? Надо с Голубевым переговорить.

— Голубев на рыбалке. Я его встретил с удочками, когда на вокзал шел.

— Устал чертовски за день, — попытался найти другую причину Бирюков. — Душно…

— Сейчас балкон открою, — забеспокоилась Бэлла. — В самом деле: чего ты заторопился? Время детское, еще двенадцати нет. В конце концов, приляг на диван, отдохни…

Антон улыбнулся:

— Не хочу с Кайровым конкурировать.

Кайров положил гитару, сухо сказал:

— Шуток не понимаешь. Тогда и я ухожу.

— Вот сумасшедшие, — обиделась Бэлла. — От тоски умрешь с вами.

Кайров мрачно усмехнулся и послал Бэлле воздушный поцелуй.

Теплая, совсем не сибирская ночь, сияла звездами, густо рассыпанными по темному небу. Несколько минут шли молча. Кайров первым нарушил молчание.

— Чего ты взбеленился? — вроде бы с ухмылкой спросил он. — Если бы мне предложила отдохнуть такая шикарная блондинка…

— Терпеть не могу женихов и невест на час.

— Женишься — пожалеешь, что, в холостяках дураком ходил.

— Каждый по-своему с ума сходит.

— Устами юноши глаголет истина, — Кайров засмеялся, но сразу посерьезнел и спросил: — Как ты с Бэллой познакомился?

— Случайно сели в один вагон.

— Ее провожал кто-нибудь в Новосибирске?

— Нет вроде.

— Осторожный ответ и неоткровенный.

Бирюков чуть подумал и решил рассказать все начистоту. Кайров внимательно ловил каждое слово. В темноте нельзя было разглядеть его лицо, но чувствовалось, что слушает он сосредоточено и серьезно. Дослушав до конца, тихо заговорил:

— Никаких сумасшедших с розовой собачкой среди ее знакомых не знаю. Возможно, на самом деле пожалела человека. Бэлка — баба откровенная и к чужой беде чувствительная.

— Когда ты с ней познакомился? — спросил Антон.

— Около года назад. Она работает в Госбанке с моей женой.

Бирюков насторожился: работая в Госбанке, Бэлла могла знать о поступающих в магазин золотых часах. Кайров, то ли не заметил настороженности, то ли не считая нужным что-либо скрывать, продолжал прежним тоном:

— Фамилия ее Бураевская. Была замужем. После окончания института бросила мужа и взяла направление в райцентр. Как молодой специалист быстро получила здесь квартиру, а родители постарались благоустроить.

— Кто ее муж? Почему бросила его?

— Таких вопросов никогда не задаю женщинам, поскольку в девяносто девяти случаях из ста в ответ начинают врать даже самые бескорыстные. — Кайров помолчал. — Кажется, закружил ты Бэлке голову.

— Ревнуешь?

— С какой стати. У меня с ней ничего не было. Просто Бэлка странно сегодня вела себя. Возбуждение какое-то так и рвалось из нее наружу.

— Вы, пожалуй, оба были в своей стихии.

— Я компанию поддерживал, а она искренне за тобой приударила. Раньше не замечал с ее стороны такой внимательности к парням. — Кайров повернулся к Бирюкову и вдруг спросил: — А с чего это ты курить начал?

— Для солидности. Надо же как-то мужать, — шуткой ответил Антон.

— Не темни. Я твой фокус с сигаретами сразу приметил. На Бэлку след выводит?.. — Не получив ответа, извинился: — Прости. Опять излишне любопытствую…

Медленно дошли до реки. На мосту, не сговариваясь, облокотились на перила. От воды тянуло прохладой, в лоснящейся черноте высвечивали отражения мостовых фонарей. Сонную тишину изредка разрывали короткие сигналы маневренного тепловоза, доносящиеся со стороны станции, да где-то далеко отстукивали чечетку колеса идущего поезда. На берегу трепыхался слабенький огонек рыбацкого костра.

— Твой Голубев сидит, — показывая на костер, сказал Кайров. — Налимов таскает.

— Нет желания сходить к нему? — спросил Антон.

— Поздно, пора по домам расходиться.

— Меня никто дома не ждет.

— А у меня теща с дочуркой осталась, контроль… — Кайров протянул руку. — Желаю удачи.

— Спасибо.

Бирюков опять облокотился на перила. Под мостом лениво плескалась об устои река. Огонек костра затрепетал ярче, видимо, ухватился за новую порцию подброшенного хвороста. Антону вспомнилось, как несколько лет назад на том месте, где сейчас горит костер, веселой компанией устраивали пикник, справляли день рождения одной из своих сотрудниц. Точно на таком же костре жарили шашлыки, играли на гитаре, много шутили и смеялись. А наиболее отчаянные пробовали даже купаться, хотя вода в реке в ту пору была до чертиков холодной. Сколько времени прошло с той поры: три или четыре года?.. Захотелось побывать на том месте. Вдобавок, надо было узнать у Голубева подробности отравления молоденькой продавщицы.

Бирюков спустился с моста к реке и направился по тропинке вдоль берега. Задумавшись, неторопливо подошел к костру. Чуть поодаль от огня, зажав ладони под мышки, сидел нахохлившийся Слава Голубев.

— Бог в помощь! — громко сказал Антон.

Голубев удивленно обернулся и вскочил на ноги. Узнал Бирюкова, смущенно проговорил:

— Игнатьич… так и перепугать можно. Что, как тать ночной, бродишь?

Присаживаясь к огню, Бирюков улыбнулся:

— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.

— Только что намеревался смотать закидушки и заглянуть к тебе домой, — сказал Слава. — Думал, ты с самой последней новосибирской электричкой приедешь.

Он тоже сел у костра, рядом с Бирюковым. Подбросил несколько сухих веток. Огонь оживился, затрепетал.

— Что с Чурсиной? — спросил Антон.

— Ничего хорошего, — Голубев нахмурился, пошевелил веткой в костре. — Жила Лида, оказывается, в одном доме с Марией Ивановной, заведующей обворованного магазина. Занимала комнату и кухоньку с отдельным входом. Поэтому все сведения — со слов завмага. Очень скупые сведения. Около шести утра услышали через стену «душераздирающий крик». Словно убивают кого или режут. Переполошились, выскочили с мужем во двор. Попытались войти к Чурсиной — дверь на крючке. Крик вроде смолк, потом опять повторился. Взломали дверь — Чурсина уже полуживая, в одной ночной сорочке, валяется на полу, будто судороги ее крутят. Сразу вроде узнала заведующую и в слезы: «Марь-Иванна, миленькая, простите». За что простить? Неизвестно. Пока муж бегал вызывать «скорую помощь», завмаг ни на шаг не отлучалась. Чурсина вроде бы потеряла сознание, стала заговариваться. Бред был какой-то необычный. Будто у нее катастрофически растет голова, удлиняются руки и ноги, будто ей приказывают их отрубить, а она не соглашается. Затем закричала: «Я все сделала, как ты говорил! Почему так жутко?!», — Голубев помолчал. — Машина «скорой помощи» приехала быстро. Врачи констатировали отравление. Увезли в терапевтическое отделение, подняли на ноги всех специалистов, чтобы спасти жизнь.

— Так она еще может выжить? — обрадовался Бирюков.

— Вероятность, как сказал Борис Медников, очень малая, но врачи не теряют надежды на спасение.