Читать интересную книгу Смертельная поэзия - Анна Александровна Шехова

что отпустить его не могу. По крайней мере, пока не найдем чего-то более реального, чем ваши рассказы про его почеркушки.

– Понимаю, – кивнул Колбовский. – Потому пришел к вам не с пустыми руками. Я догадываюсь, где могут быть украшения Аглаи Афанасьевны.

– Где же?! – Кутилин резко повернулся к нему.

– На дне Москвы-реки, – ответил Феликс Янович.

*

Кутилин и Колбовский стояли на берегу по-весеннему мутной Москвы-реки, которая от обильного снега сделалась широкой и важной – почти как сама матушка Ока. Москва-река огибала город змеиным полукольцом, словно стремилась заключить его в объятья, но в последний момент раздумала. Солнце уже почти скрылось за черной острой кромкой ближайшего леса, но сумерки еще были прозрачные как кокетливая вуаль.

В этом месте реки не было пологого удобного берега с деревянными скамеечками, как там, где любил сидеть вечерами Феликс Янович. Здесь почти к самой воде подступали косые и кривые заборы окраинных домишек. Затем берег вздымался небольшим обрывом, за которым шла песчаная полоса – излюбленное место купания местных мальчишек. Там, где обрыв был чуть выше, стояли старые ветлы, длинные ветви которых мели холодную воду.

Полицейские, чертыхаясь, уже почти час обшаривали дно реки в месте, указанном Колбовским.

– Но почему вы решили, что именно здесь? – недоуменно спросил Кутилин.

– Я прошел сюда от дома Рукавишниковых по самой прямой и логичной траектории, – пояснил Феликс Янович. – Если моя теория верна, то грабитель хотел как можно быстрее избавиться от украденного. А как это сделать проще и быстрее всего?

– А не закопать? – выразил сомнение Иван Осипович.

– Помилуйте, зачем же так утруждаться? – Феликс Янович развел руками. – Это нужно искать лопату, потом маскировать следы. Учтите, что здешний люд очень ушлый. Если они увидят свежеразрытую землю, то не поленятся раскопать схрон. Убийца не мог этого не понимать. А тут – совсем рядом река. Что может быть проще, чем спуститься сюда и бросить все в воду? И берег как раз удобный – обрывистый.

– И все-таки я до сих пор не понимаю вашей теории, – вздохнул Кутилин.

– Потерпите немного! Как только найдем доказательства, я изложу вам все соображения, – пообещал Колбовский, нетерпеливо вглядываясь в воду.

– Учтите, если они ничего не найдут, то мое имя в местном полицейском участке предадут анафеме! – предупредил Петр Осипович.

Колбовский хотел что-то ответить, но в это время раздался крик одного из полицейских.

– Нашел!

Он стоял по колено в воде, зажав в поднятой руке облепленную грязью, но вполне опознаваемую деревянную шкатулку.

В шкатулке обнаружились те самые бусы из поддельных кораллов, нитка мелкого дешевого жемчуга, две серебряные брошки и серебряная цепочка с крестиком, принадлежавшая когда-то матери Аглаи Афанасьевны. В перечне пропавшего недоставало только броши в виде цветочной корзины, которая привела к Ваське Перцу.

*

Настенные часы с тяжелым медным маятником как раз внушительно отбили одиннадцать, когда Петр Осипович и Феликс Янович вернулись в кабинет судебного следователя. От лени и апатии Кутилина не осталось и следа. Он возбужденно хлопнул дверью, торопливо сбросил шинель прямо на пол у порога и прошел за стол. Петр Осипович извлек бумаги, открыл письменный набор и принялся торопливо писать.

Феликс Янович чуть помедлил у двери и, не удержавшись, поднял упавшую шинель. Пристроив ее аккуратно в шкафу, рядом со своей, он устроился на стуле в ожидании вопросов. Пока Петр Осипович строчил, Колбовский с тоской изучал окончательно загубленные грязью штиблеты, вид которых доставлял ему сейчас настоящее душевное страдание. По счастью, пауза долго не продлилась. Петр Осипович нетерпеливо щелкнул пальцами.

– Давайте же! Рассказывайте ваши соображения!

– Их пока, к сожалению, не так уж и много, – признался Колбовский. – Сразу скажу – пока не имею ни малейшей идеи, кто убил бедную Аглаю Афанасьевну. Но убежден, что это не Васька Перец. И не какой-то еще грабитель. Кража безделушек явно была лишь прикрытием настоящего мотива.

– Это я уже понял, – нетерпеливо кивнул Кутилин. – Но как вы до этого дошли?!

– Мне сразу показалось, что ограбление выглядит очень нелепо, – вздохнул Колбовский. – Знаете, словно пустой конверт. Вроде принесли письмо и даже адрес на нем написан. Но внутри – пустота. И такое письмо сразу кажется странным, потому что совсем легкое, невесомое. А я много лет сортирую письма и уже могу по весу сказать, сколько листов и какой бумаги в каждом конверте.

– Но кому и зачем нужно отправлять пустой конверт? – Петр Осипович озадаченно почесал лоб.

– Это я для примера, – пояснил начальник почты. – Ну, если важно, то вообразите себе, что кто-то таким образом подает другому человеку некий знак. Например, что отправитель жив. Но писать опасно, и поэтому он просто пересылает пустой конверт, на котором нет обратного адреса.

– Ага, – Петр Осипович удовлетворенно кивнул. – Так понятнее. То есть, в нашем ограблении вы сразу заподозрили такой пустой конверт?

– И по той же самой причине, – кивнул Феликс Янович. – Это ограбление ничего не весило. Ценность украденного – ничтожна!

– А вот тут вы не правы, Феликс Янович, – прервал Кутилин. – Это для нас она ничтожна. А какой-нибудь бродяга на эти деньги может есть и пить целую неделю. Ржаной хлеб и сивуха стоят дешево.

– Да, конечно, – согласился Колбовский. – Но нищий, решивший украсть такую малость, не будет рисковать шкурой и бить по голове девицу. Он, скорее, падет на колени и будет умолять дать ему копеечку. Легко представляю, что Аглая Афанасьевна по доброте душевной и так отдала бы ему все свои побрякушки.

– А если это кто-то пострашнее, чем просто нищий?

– Тот бы рыкнул на нее, ножом погрозил или просто кулаком. Но убивать бы не стал – ему потом жизни не будет, если кто прознает. Рукавишниковы давно там живут. Аглая Афанасьевна всю жизнь опекала местных сирот и вдов. Ко всем праздникам посылала еду и деньги в бедные дома. Отца ее не любили за скупость и тяжелую руку. А вот дочь хоть и считали полоумной, но никто бы на нее руки не поднял. Потому я сразу подумал, что дело липовое. Лиходей пришел не за деньгами. Он пришел убить.

Словно сам напугавшись звука этих слов, Феликс Янович умолк. Повисла тишина, и лишь часы равнодушно постукивали, выбрасывая секунду за секундой в пустоту. Петр Осипович и Феликс Янович смотрели друг на друга, связанные пониманием простой и страшной вещи. Был только один человек, который хоть что-то выигрывал от смерти Аглаи Афанасьевны. Это ее жених – Алексей Васильевич Муравьев.

– Однако нам не стоит торопиться с выводами, – поспешно сказал Петр Осипович.

– Да, конечно! – подхватил Колбовский. – Ни в коем случае!

Кутилин встал с места, уронив при этом перо на пол. Попытался поднять его, но неловко ткнулся локтем прямо в угол стола. Крякнув от боли, распрямился, плюнув на перо. Сунув руки в карманы сюртука, судебный следователь принялся ходить по комнате, раздраженно хмыкая.