Читать интересную книгу Хэн Соло и мятежный рассвет - Энн Криспин

Народ Тероензы являлся родственным народу хаттов, хотя и был намного меньше по размерам и подвижнее. Т'ланда Тиль имели огромные тела, качающиеся на стволоподобных ногах, и широкое лицо, во многом напоминающее хатта, если не считать длинного рога прямо над ноздрями. Длинные, похожие на плети хвосты они носили свернутыми за спиной. Их руки и кисти были крошечными и слабыми по сравнению с остальным телом.

Однако наиболее примечательная особенность мужских особей т'ланда Тиль заключалась не в физическом облике. Они обладали способностью эмпатически распространять эмоции «хорошего настроения» на большинство гуманоидов. Эти воздействия, а также гипнотическая вибрация горловых мешочков, действовали на паломников, как инъекция мощного наркотика. Они быстро становились зависимы от ежедневной «дозы» и верили, что жрецы были посланцами небес.

Знали бы они, как далеко это было от истины. Способность т'ланда Тиль была не более чем адаптацией мужского брачного поведения, развившегося в ходе эволюции для привлечения женщин своей расы.

— Тероенза, — раздраженно сказал Киббик. — Я не понимаю этого. Здесь сказано, что мы потратили тысячи кредиток на угнетатель плодовитости, который добавляется в пищу рабов. Почему мы не можем уничтожить их потомство? Почему бы просто не позволить им размножаться? Это сэкономило бы деньги, разве нет?

Тероенза закатил выпуклые глаза, но Киббик, к счастью, этого не видел.

— Ваше превосходительство, — произнес верховный жрец, — если паломникам позволить размножаться, это уменьшит энергию, которую они вкладывают в работу. Их работоспособность снизится. Это означает, что уменьшится производство и выпуск спайса.

— Возможно, — сказал Киббик. — Но, Тероенза, должен же быть способ управлять этим и без дорогих наркотиков. Можно позволить им плодиться, а потом использовать личинки и яйца в их же пищу.

— Ваше превосходительство, — сказал Тероенза, чье терпение теперь едва держалось на тонком волоске. — Большинство гуманоидов не откладывают яйца и не производят личинок. Они живородящие. К тому же они обладают огромным отвращением к поеданию собственного потомства.

В действительности, раньше, время от времени, кто-то из рабов освобождался от дурмана, вызванного Возрадованием, настолько, чтобы ощутить какие-либо чувства друг к другу. Это случалось редко, но на Илезии рождались человеческие дети. Тероенза хотел их просто убить, но потом решил, что при минимальном уходе из них можно вырастить охранников и административных работников. А потому приказал, чтобы за ними присматривали в бараках рабов. А теперь в пищу, которую давали рабам, автоматически добавлялся угнетатель деторождения. Со времени появления последнего случайного ребенка прошло не меньше пяти лет.

— А, — сказал Киббик. — Живородящие. Понятно.

Состроив гримасу, он вернулся к своим записям.

«Идиот, — подумал Тероенза. — Дурак, тупица, недоумок… сколько лет ты пробел здесь и даже не потрудился узнать самые примитивные факты о паломниках?..»

— Тероенза, — некоторое время спустя сказал Киббик. — Я нашел еще кое-что непонятное.

Тероенза сделал глубокий вдох, затем сосчитал до двадцати.

— Да, Ваше превосходительство?

— Почему мы должны нести дополнительные траты на вооружение и щиты этих кораблей? В конце концов, они перевозят только рабов, отвозят их в шахты спайса, и дворцы наслаждения, после того как мы получим от них всю работу. Кого волнует, если их захватят?

Киббик говорил о нападении, произведенном месяц назад группой повстанцев на корабль с рабами, который готовился покинуть илезианскую систему. Это был не первый подобный случай. Тероенза не знал, кто стоял за этим, но его не покидала мысль, что это была Бриа Тарен, жалкая предательница и перебежчица.

Бесадии назначили внушительное вознаграждение за ее голову, но до сих пор ее поимка не удавалась никому. Может быть, пора поговорить с Дургой об увеличении награды за Брию Тарен, подумал Тероенза.

Вслух он сказал с преувеличенным терпением:

— Ваше превосходительство, нас действительно не волнуют рабы, как только они покинут это место, но они приносят нам деньги. А корабли стоят дорого. Если в них будут дыры, они придут в негодность, или, по меньшей мере, их ремонт обойдется слишком дорого.

— О, — сказал Киббик, поднимая бровь. — Да, полагаю, это верно. Очень хорошо.

Идиот!

— Это заставляет меня вспомнить еще кое-что, что я хотел бы сказать вам, Ваше превосходительство, — продолжил Тероенза. — И я надеюсь, вы передадите это своему кузену. Мы должны усилить оборону Илезии. Следующая атака — это только вопрос времени. Космические рейды порядком досаждают, но если отряд повстанцев нападет на одну из наших колоний, и вы, и я можем, по всей видимости, оказаться в опасности.

Киббик глядел на верховного жреца, очевидно встревоженный таким предположением.

— Думаете, они осмелятся? — спросил он дрогнувшим голосом.

— Они уже делали это, Ваше превосходительство, — напомнил ему Тероенза. — Бриа Тарен, эта бывшая рабыня, привела их. Помните?

— О да, это так, — сказал Киббик. — Но это было более года назад. Несомненно, теперь они осознали тщетность попыток атаковать планету. Они потеряли корабль в нашей атмосфере.

Бурная грозовая атмосфера Илезии была одним из ее лучших средств обороны.

— Это так, — согласился Тероенза. — Но лучше перестраховаться, чем сожалеть потом, Ваше превосходительство.

— Перестраховаться, чем сожалеть… — повторил Киббик, словно Тероенза изрек величайшую мудрость. — Да, что ж… возможно, вы правы. У нас должна быть защита. Я поговорю об этом со своим кузеном сегодня. Перестраховаться, чем сожалеть… да действительно мы должны перестраховаться…

Продолжая бормотать, Киббик вернулся к своим записям. Тероенза снова откинулся на гамак и позволил себе еще раз закатить глаза в потолок.

4. Семейные радости и их последствия

День свадьбы Чубакки и Маллатобук обещал быть ярким и полным надежды. Хэн, узнавший о свадьбе только этим утром, радовался счастью своего друга, но грустил из-за предстоящей разлуки с ним. Они неплохо провели вместе пару лет, и он смел надеяться, что через некоторое время, вкусив радостей семейной жизни, Чуи захочет вернуться и будет время от времени по-прежнему заниматься контрабандой. Быть счастливым и женатым, конечно, хорошо… с другой стороны, если ты женился, это ведь еще не значит, что ты умер?

У него почти не было времени поговорить с Чуби до того, как вихрь свадебных планов закружил и увлек его друга. По всей видимости, у вуки не было традиции свидетелей, как у людей, но Чуй из уважения к Хэну попросил кореллианина встать рядом с ним. Хэн улыбнулся:

— Что ж, значит, быть мне нынче «другом» жениха, да?

Чубакка удивился, но сказал Хэну, что такое название вполне ему подходит.

Сидя в доме Аттичиткука подальше от всех и стараясь не мешаться под ногами, Хэн думал о том единственном разе, когда он просил женщину выти за него. Это была Бриа. Ему тогда было девятнадцать, а ей на год меньше, он был по уши влюблен и слишком глуп, чтобы придумать что-то получше. Хорошо, что Бриа его оставила…

Хэн открыл внутренний карман своего жилета и вынул сложенный в несколько раз старый клочок бумаги. Развернув его, он прочитал первую строчку:

«Милый Хэн,

Ты не заслуживаешь, чтобы это произошло, и я могу сказать лишь одно — прости меня. Я люблю тебя, но не могу остаться…»

Хэн поморщился, потом снова сложил записку и запихнул обратно в карман. До прошлого года, как раз перед битвой при Нар Шаддаа, он думал, что Бриа, скорее всего, вернулась к илезианцам не в силах побороть зависимость от Возрадования.

А потом он встретил ее в роскошном наряде, с великолепной прической в резиденции моффа Сарна Шильда на Корусканте. Она называла Шильда «дорогой», и у них на лбах было написано, что она его любовница. С тех пор Хэн старался всеми силами презирать ее. Мысль о том, что Бриа действительно любила моффа, никогда не приходила ему в голову… он знал, кого она по-прежнему любила. Увидев его тогда, она побледнела, и, как бы она ни пыталась скрыть это, все читалось в ее взгляде…

Мофф Шильд покончил с собой вскоре после битвы при Нар Шаддаа. Об этом трезвонили на всех каналах. Впрочем, на его похоронах (а Хэн смотрел их трансляцию намеренно) не было видно Брии.

«А теперь… оказывается, она какой-то агент кореллианских повстанцев…» — думал Хэн. Чем больше он об этом размышлял, тем сильнее пытался понять, что делала Бриа в доме моффа Шильда. Были ли она агентом повстанческой разведки и шпионила за моффом, а через него и за Империей?

Это меняло дело. Хэну это не нравилось, но то, что Бриа использовала моффа, чтобы добыть информацию, вызывало у него больше уважения, чем если бы она была той, кем тогда показалась — распущенной накрашенной девицей. Ему было интересно, что она делала теперь, когда мофф мертв. Очевидно, моталась по планетам и помогала в создании тамошних подпольных мятежных организаций. А еще… Хэн слышал, что год или около того назад, группа повстанцев добралась до Илезии, напала на Третью колонию и освободила около сотни рабов. Не была ли Бриа в этом замешана?