смешно. Я не удержался и стиснул чуть крепче, чем нужно. К моему удивлению, девчонка не хрустнула и не сломалась, как фигурка из молочного стекла, на которую была сейчас похожа. Терпеть не могу эти фигурки. Когда-то в приюте, почти сразу после того, как меня отловили слуги милосердия, я разбил драгоценную статуэтку кошки, ее наша попечительница притащила в кабинет начальницы. Две недели спал на животе.
Жаль, эту пока разбивать нельзя.
— Раз тебе лучше, будешь сейчас обедать, — заявил я мрачно и хлопнул дверью. Где там эта прислуга? Обещали мне свиной суп с чесноком и хрящами — где? Лично запихну в святую, посмотрим, как она отреагирует. В храме блаженную наверняка кормили фруктами и прочим нектаром. А мы ей хрящей с чесноком.
Хотя крысу она уже ела. Но все равно. Без чеснока! Храм эту травку как еду почему-то не признает. Разве что нечисть порой рекомендует ей отгонять. Но в рот — ни-ни.
Не знаю, как нечисть, те вовсе траву не жрут, никакую. А мне нравится. Так что на темных магов вообще не действует.
— Что это? — Пока я добывал огненный суп (еще и перца туда сыпанули от души), святая успела выпутаться из влажной простыни, заплести спасенные мною волосы в косу и кое-как натянуть свою алую робу.
— Еда. — Я поставил поднос с глубокой миской на стол, решительно пересек комнату и принялся без церемоний вытряхивать дуру из раздражающих тряпок.
— Что?! — Она слабо трепыхнулась, попытавшись всмотреться в меня своей повязкой поперек лица. — Что вы делаете?
— Мозги вправляю. Кто тебя научил натягивать на свежие раны грязную одежду? — даже не рявкнул, сказал… хм... прошипел почти спокойно. Я невероятно терпелив и великолепен, вот что. — Предупредил же — не хватайся, отдам прачкам! Иногда головой надо думать, а не только в нее есть.
Девчонка на удивление почти сразу перестала брыкаться. И даже… улыбнулась. Ненормальная, шатт!
— Повязку тоже сними. Неизвестно, в каком де… в какой грязи ее валяли. — Я дернул плечами, выражая свое отношение к ситуации. Бесит! Дура. Я не так хотел отомстить!
— Спасибо, но с этим я разберусь сама, — ответила, все еще улыбаясь, Имран. Да, теперь я знаю ее имя. Имран Рохау. Ответила она, кстати, таким тоном, что с лету стало понятно — вот тут упрется насмерть. Проще по новой что-нибудь выжечь идиотке, чем снять с нее этот рваный лоскут.
— Когда в твоих ранах заведутся черви, никто не станет платить лекарям, — в конце концов сдался я, убирая руки от обмотанной вокруг ее лица гадости.
— Спасибо, я учту. Не надо так беспокоиться.
— Жрите, синьорита. — Я поставил перед святой чашку с варевом, предварительно слегка хлебнув. Хм, сносно, но кому-то придется проплакаться. Ничего, заодно пропотеет и не заболеет.
Интересно, неужели за месяц можно так приспособиться к слепоте? Хотя да… жить захочешь — и не такому научишься. Эта вон послушно отпустила одеяло, в которое куталась после ликвидации красного тряпья, накинула на тощие плечи мою рубашку (она ей оказалась до колен), села на кровати и безошибочно потянулась за ложкой. Ну, я ведь специально положил ее на поднос рядом с тарелкой, звонко стукнув о столешницу.
А все зачем? Затем, чтобы некая святая осознала мою искреннюю заботу. И продолжала чувствовать себя обязанной. Не пыталась снова сбежать. В общем, причин много.
Просто я тут пришел к выводу, что легче сразу держать ее при себе, чтобы отомстить в любой момент, когда мне захочется. А не бегать по всей Аллирии в поисках объекта, если вдруг приспичит. Отсутствие же у этой блаженной глаз — и вовсе практически подарок живых и мертвых богов. Сколько гадости можно натворить, а никто (в лице одной святой) и не заметит. Еще можно совсем не контролировать лицо, что тоже весомый плюс.
Глава 13
Алла
Наверное, нехорошо обманывать людей. Например, своего спасителя. Он ведь уверен, что я слепая.
Ну да, у меня нет глаз, и мои методы познания мира довольно своеобразны. Но я уже не слепая — во всяком случае, не совсем. А он корчит такие смешные рожи. То есть это в моем 3D-восприятии они такими выглядят.
И оттого мне не столько стыдно, сколько… забавно, наверное.
Потому что слова этого человека говорят одно, а движения, дыхание, прикосновения — совсем другое.
Он бухтел и ругался, но при этом в любой подходящий момент хватал меня и то кутал, то кормил, то ощупывал, словно не верил собственным глазам и пытался, как я, кончиками пальцев, найти рану. Или убедиться, что ее нет.
Это было очень непривычно. При всей своей тактильности я никогда не вступала в такой близкий контакт с людьми. Если только, конечно, это было не про секс и попытки поиграть в семью.
Жаль, что прежде я всегда воспринимала такие игры всерьез до того момента, как мной наиграются. Впрочем, сейчас не время вспоминать.
Я послушно взяла ложку и едва не подавилась. Суп больше всего был похож на ядреный армянский хаш, только кроме чеснока туда от души добавили перца. Не то чтобы я была против специй, но здесь немного… м-м-м… перебор.
— Считай это своим целебным отваром. Достать в этом захолустье хорошее мясо и специи — та еще задачка, — как бы невзначай сказал мужчина, отворачиваясь от меня. А это он что, улыбается уголками губ? То есть это месть за лекарства, которыми я его поила?
Ну… ладно, будем считать, что и в этом мы квиты. А суп очень вкусный, надо только привыкнуть к тому, что острый. Интересно, у этого тела желудок с непривычки не отвалится?
— Хлебушка можно? Или травы какой.
— Есть стрелки чеснока, хочешь? — ехидно отозвался спаситель. Мы с ним взаимно так и не представились.