В аэропорту ребята из линейного отдела помнили, как улетал африканский гость, но их никто даже близко не подпускал – все вели дяди из Комитета.
Но никакие светленькие девчонки с делегацией не улетали.
Это точно.
«Значит, спрятали, гады», – решил Реутов.
Переговорил с мужиками из багажного отделения.
Да, багажа было много, были и очень большие брезентовые сумки, но без дырок; наоборот – герметично упакованные и со льдом.
Версия Реутова терпела крах.
А при воспоминании о смехе полковника становилось совсем уж гадко.
Одно было ясно: полковнику ведомо что-то такое, чего не знает он.
Значит, его используют как куклу, причем куклу глупую, и с полной уверенностью, что он в силу своей ограниченности вовеки не докопается до того, что знают они.
А кто такие «они», он уже начал догадываться.
«Ну что ж, не будем никого разуверять в их надеждах», – решил он для себя и опять рванул в Петергоф.
Был у него там на примете один человек. Полотер. Вроде, разговорчивый.
Полотера он разыскал в пивном баре уже поздно вечером.
Заказал ему и себе еще по кружке пива.
Тот среагировал на это вяло. Но пиво выпил.
Реутов заказал еще по одной.
Полотер намекнул, что не помешало бы и что-нибудь посерьезней. Он бы махом это организовал.
Пришлось раскошелиться на «беленькую».
Когда выпили по-серьезному, капитан начал раскачивать пока еще соображающего полотера на свое розыскное дело.
Полотер уже давно понял его интерес, ощутил свою значимость и заважничал.
Выпили еще.
Полотер, устав, наконец, пыжиться, допил пиво и спросил:
– Послушай, капитан, что ты ходишь вокруг да около? Тебя интересует, как их съели, или что еще?
Капитан от такого вопроса чуть не захлебнулся пивом насмерть. Еле прокашлялся.
– Кого съели?
– Как «кого»? Да тех шлюшек, которых ты ищешь?
Капитан от столь необычного сообщения едва соображал, но полотер, не замечая этого, продолжал:
– «Кто, кто»… Этот черный папуас. А что не доели, то увезли с собой в Африку. Наливай, капитан, помянем их порочные души.
Реутов автоматически налил.
И они выпили.
Полотер вконец осоловел. Начал бормотать, бормотать:
– Хоть о ни и шлюхи, а все ж их жалко. Они ведь шли не за тем, чтобы ими закусывали. А их обманули… Взяли и обманули… Взяли и съели. Тьфу…
Наконец Реутов пришел в себя и выдавил:
– Ты-то откуда это знаешь?
– Я-то? Да я же все и прибирал! Замывал кровь и сгребал, что те есть не стали. Что-то я не понял, капитан: ты разве не знал об этом? – После этих слов, похоже, сообразив насчет чего-то, он покачал пальцем перед ли-цом капитана: – Ну и хитрецы же вы все! Все вам мало. Все проверяете и перепроверяете. А чего меня проверять? Я – вот он весь, мы ведь социализмов не строим. – И полотер, вывернув у себя карманы, похлопал по ним ладонями. – Ну, я пошел. Спасибо за угощеньице.
– Иди… – отпустил его Реутов. Ему хотелось побыть одному.
Все встало на свои места.
Его просто использовали, чтобы протянуть дело подольше, а там и вовсе закрыть.
Он вышел на улицу и позвонил из автомата в дежурную часть, чтобы нашли начальника управления; для него, мол, есть очень важное сообщение, сам же он подъедет минут через сорок.
Когда он приехал в управление, полковник был уже у себя в кабинете.
Реутов поднялся к нему.
Полковник был один.
Реутов доложил то, что узнал от полотера.
Полковник вызвал к себе дежурного и приказал немедленно задержать полотера и доставить в управление.
Когда дежурный ушел, полковник заглянул капитану в глаза и спросил:
– Ну, и что ты собираешься делать?
– Передам материалы в прокуратуру.
– Но ты же прекрасно понимаешь, что тогда начнется. Я говорю не о нас с тобой и не об этих несчастных девочках, а о том, что будет в мире. Как обрадуются капиталисты! И какой урон понесем мы. Это ты понимаешь?
– Понимаю. Вы хотите, чтобы я замял это дело?
– Это не я хочу, это нужно всем честным людям нашего социалистического государства.
– А как же эти девочки?
– А что «эти девочки»? Ты ведь знаешь, чем они занимались в свободное от работы время. Ты же видел мать одной из них. Это дочка за два года превратила ее в старуху.
И они оба замолчали.
Наконец полковник подсел поближе к своему бывшему сотоварищу:
– Ну что, Вадим?
– Да ничего, товарищ полковник. Все в порядке. Только вот если бы одна из этих девочек была вашей дочерью, а ее съели бы на том банкете, что бы вы сейчас мне говорили как честный гражданин нашего социалистического государства?
Полковник встал, отошел от капитана и нажал кнопку, вызывая помощника дежурного.
– А ты все-таки дурак, капитан Реутов.
Вошел помощник дежурного.
Полковник махнул рукой, останавливая рапорт вошедшего, и спросил Реутова:
– Оружие при тебе?
– Да.
– Сдай.
Реутов вынул пистолет из наплечной кобуры, отдал старшине.
Полковник сел за стол и, как бы заканчивая что-то неудачно начатое, приказал тому:
– Задержите его. Он пьян. Пусть поспит у вас в дежурке до утра.
Реутов пожал плечами и молча вышел, пропущенный вперед старшиной.
Внизу дежурный, выслушав приказ начальника управления, открыл оружейку, где стояла раскладушка, и сказал Реутову:
– Ложись, Вадим, на мое место. Я-то вряд ли до утра лягу – что-то шумно сегодня.
И его закрыли.
Часов в семь утра дежурный разбудил его.
– Беги. Шеф сказал, чтобы утром, как проспишься, тебя выпустили, а к пяти вечера ждет к себе. Где-то ты прокололся, парень.
– Скажи, Федорыч, а полотера из Петергофа привезли вчера?
– Нет. Его нигде не нашли. Сосед-ка говорит, что к нему буквально перед нашими кто-то приезжал и он с ними куда-то уехал. Мы участковому поручили, чтобы разыскал.
– А что шеф?
– Шеф? Ничего. Давай, топай домой… И послушай моего совета: спусти это дело на тормозах. Плетью обуха не перешибешь.
– Это ты о чем?
Подполковник посмотрел на капитана удивленным взглядом и ответил:
– Да так… ни о чем. Бывай здоров.
Реутов вышел из управления и, обогнув здание, запрыгнул в проходящий трамвай.
Протрясся семь остановок.
И так же, почти на ходу, выпрыгнул.
Перешел улицу. Завернул за угол.
Ему надо было только зайти в арку, пересечь двор – и он у себя дома.
Он уже подходил к арке.
Какая-то сгорбленная старушка мыкалась у тротуара и никак не могла шагнуть через бордюр.
Капитан легко подбежал к ней, подхватил под руку, собираясь помочь, но вдруг почувствовал под ладонью не щупленькую дряблую руку, а стальные натренированные бицепсы.
В туже секунду «старушка» развернулась и воткнула ему под сердце нож.
Он охнул и, скрючившись, боком упал на тротуар.
Тут же подъехала машина, и мнимая старушка шустро нырнула туда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});