========== Глава 8. Визит на Тисовую ==========
«Литтл-Уингинг достаточно привлекательное место, — презрительно подумал Северус, — если предположить, что кому-то нравятся халтурные дома».
Он вышел на солнечный свет из полумрака дома Арабеллы, находившегося не более чем в квартале от Дурслей. Чем меньше времени они проведут здесь, тем лучше.
Люпин шагал рядом с Северусом, не говоря ни слова. Северуса так и подмывало наложить на него обливиэйт, как только они закончат здесь. Но нельзя, поскольку существовала небольшая проблема — необходим свидетель, если Министерство когда-нибудь решит проверить документы. Маловероятно, но возможно. Конечно, изменение местоположения Мальчика-который-выжил всегда вызовет большую тревогу, чем любого другого ребёнка.
В идеале опекунство было частным делом. Однако, в соответствии с законами о наследовании, замена опекуна с кровного родственника на постороннего человека должна быть одобрена Визенгамотом. Даже если кровный родственник согласился. Северуса до зубовного скрежета раздражали законы, написанные в шестнадцатом веке.
Переход опеки от одного кровного родственника к другому не вызывал таких проблем. Фактически запись изменялась сама по себе, без вмешательства извне. Северусу нужно было только заставить Петунию подписать документ.
Он надеялся, что весной Альбус сможет использовать своё влияние в Визенгамоте, чтобы тихо сменить опекуна. На мадам Боунс всегда можно было положиться в деликатных вопросах, тем более, что мальчик был не первым ребёнком, зачатым с помощью зелья сокрытия родства. Один Мерлин знает, сколько раз Северус варил его за последние двенадцать лет — он умышленно не делал об этом никаких записей.
Мало кому известно, насколько распространённой была эта проблема, а женщины предпочитали не обращаться с ней к добропорядочным целителям.
Многие предполагаемые чистокровные на самом деле были полукровками или детьми одного из полукровок. Это всегда тактично замалчивалось, если вдруг когда-нибудь всплывало на поверхность. Хрупкое эго чистокровных мужчин никогда не смогло бы признать, что генетический дефект делает многих из них неспособными к деторождению. У Северуса возникало подозрение, что чистокровные отцы имели магловских предков всего лишь одно или два поколения назад.
Северус был гораздо больше озабочен тем, чтобы это дело с издевательствами не стало достоянием гласности (он мрачно улыбнулся про себя магловскому выражению), и содрогнулся при мысли, что произойдёт, если всё выплывет наружу. Хуже всего был даже не тот общественный резонанс, о котором он упоминал Люпину, а на само Министерство Северусу было наплевать — оно могло пойти повеситься в полном составе. Настоящая проблема заключалась в том, что мальчик, скорее всего, окажется под опекой какой-нибудь влиятельной семьи, связанной с Пожирателями Смерти.
Кроме того, Северус не собирался позволить Петунии получить кто-знает-сколько фунтов в течение следующего учебного года. Северус знал, что Лили оставила магловский траст для своего сына. Добавить к этому то, что Гринготтс отчислял из хранилища Поттеров, и то, что Петуния получала от государства в виде семейного пособия — несомненно, у Дурслей были свои причины не отказываться от Гарри.
После некоторого обсуждения Северус и Люпин решили, что к Дурслям они пойдут в мантиях волшебников, а не притворяясь маглами. Во всяком случае, ещё раз перечитав диагностический пергамент, Северус даже не собирался оберегать покой этих людей.
Так что Северус шёл по дорожке в своей чёрной мантии, а Люпин — в серой. Сосед, косивший газон, с любопытством уставился на них. Оба волшебника упорно игнорировали его. Северус громко постучал. Какое-то мгновение стояла тишина, потом они услышали:
— Петуния? Откроешь дверь?
— Иду, — раздался женский голос.
Дверь открылась. На пороге стояла худая женщина с лошадиным лицом. Несколько секунд она смотрела на волшебников, прежде чем попыталась захлопнуть дверь у них перед носом.
Люпин оказался проворнее и придержал створку, без труда удержав её открытой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Привет, Туни, — неприятным голосом процедил Северус.
Вся кровь, казалось, отхлынула от лица Петунии, даже губы стали бесцветными.
— Ты! — зашипела она. — Убирайся. Таким, как ты, здесь нечего делать.
— Мне очень жаль, — вежливо сказал Люпин, — но нам нужно поговорить о вашем племяннике.
Люпин даже не попытался понизить голос, и сосед перестал косить газон — стоял на подъездной дорожке, делая вид, что любуется своей лужайкой, и исподтишка поглядывал на волшебников.
— Тогда входите, — яростно прошептала Петуния. — Не стойте там, вас все соседи могут увидеть.
— Что вам надо? — спросил крупный мужчина, когда они вошли. Он был выше Люпина, почти такой же высокий, как Северус, и казался поперёк себя шире. — Если от мальчишки какие-то проблемы, так это ваша забота. Тот человек, которого вы послали, сказал, что мы должны забрать его только до конца нынешнего лета.
Северус предположил, что это и есть «дядя Вернон».
— Мы просто хотели обсудить некоторые проблемы, которые возникли у Гарри, — продолжал Люпин тем же непринуждённым тоном. — Может быть, нам лучше поговорить в гостиной, а не здесь, где нас слышит половина улицы.
Петуния охнула, метнулась мимо магов и со щелчком захлопнула дверь.
— Ладно, проходите сюда, — она провела их в гостиную, но и сама не села, и «гостей» не пригласила.
— Что ж, надеюсь, у вас нет никаких претензий, — сказал Вернон. — Я приструнил мальчишку, как и просил… как там его звали? — Вернон посмотрел на Петунию.
— Фадж, — вставила Петуния, скрестив руки на груди и сердито уставившись на волшебников.
— Фадж. Он просил, — резко сказал Вернон. — Мы больше не собирались терпеть выходки сорванца, а если вы не можете контролировать его, то это уже не мои проблемы.
— Значит, вы считаете, что своими методами держали его под контролем? — спросил Люпин. Его манеры по-прежнему оставались приятными и непринуждёнными.
Северус был только счастлив позволить Люпину вести разговор, а сам оглядел одержимо чистую комнату. На стенах и на каминной полке теснилось множество фотографий, но ни на одной не было Поттера.
— Да уж не благодаря всем вам, — зарычал Вернон. — Вы слышали, что он сделал с моей сестрой?
Северус кивнул.
— Вообще-то да, — согласился Люпин. — Я так понимаю, это была стихийная магия?
— Фадж считал, что это произошло случайно, но я в этом не уверен, — Вернон вздёрнул подбородок.
— Да, в подростковом возрасте это может быть довольно хлопотно, — в голосе Люпина звучало искреннее сочувствие. Северус подумал, что из этого человека вышел бы отличный актёр — он наклонился вперёд, скрестив руки на груди, с выражением лица одновременно серьёзным и понимающим.
— Маленький урод проделывал и другие подобные штуки, — важно кивнув, подтвердил толстяк.
— В самом деле? — теперь голос Люпина звучал так, как будто он поощрял собеседника излить ему душу. — Вам, наверное, пришлось нелегко.
— Это всё Фадж. Он сказал нам, что у мальчишки, должно быть, слишком много энергии, — Вернон, похоже, сел на любимого конька, найдя благодарные уши.
— Понятно. Вы хотели убедиться, чтобы Гарри был дисциплинирован должным образом? — спросил Люпин, улыбаясь Дурслям. Северус знал, что в этот момент Люпин вспомнил отметины на теле ребёнка и всё остальное, что обнаружили диагностические чары.
— Я убедился, что неблагодарный щенок понял своё место, — Вернон, казалось, принял улыбку Люпина за ободрение, но сам Северус не мог не содрогнуться, так как узнал оскал волка.
— О? — Люпин разомкнул руки, сунул их в карманы, в одном из которых лежала волшебная палочка. Его поза казалась обманчиво небрежной. — Может быть, вы объясните нам, что вы имеете в виду? Похоже, случайная магия мальчика действительно была под контролем до конца лета. Меня, безусловно, интересуют ваши методы.
Петуния негромко кашлянула, она, видимо, уловила в голосе Люпина скрытую угрозу. В отличие от Вернона.