Читать интересную книгу Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика - Вадим Сопряков

Нас встретили работники посольства, привезли домой, снабдили на первое время напитками и продуктами. И новая жизнь началась.

Моя подготовка в Центре к этой поездке длилась около девяти месяцев, и вот теперь я на месте, впервые вышел в поле разведывательной деятельности, наступило время на практике применить те теоретические знания, которые были получены мною во время учебы.

С первых же дней пребывания за границей я понял, что скрыть принадлежность к разведке от советских граждан, работая в посольстве, невозможно. Твои «чистые» коллеги («чистые» — не имеющие отношения к КГБ и ГРУ) знают или скоро узнают о тебе все. Ты учился или работал с ними, а затем на некоторое время исчезал — этого уже достаточно для правильного вывода. Ты появился откуда-то со стороны. Невозможно также тайно пробраться в помещение резидентуры, а бывать там надо часто, почти каждый день. Вся переписка разведки совершенно секретна. Знакомиться с ней, готовить информацию, оперативные отчеты в общих служебных помещениях запрещено. Есть еще много признаков, по которым пытливый взгляд определяет, кто есть кто. До тех пор, пока разведки мира используют посольские прикрытия, полностью избежать этого невозможно.

С чего начинать? Видимо, такой вопрос возникает перед каждым молодым разведчиком, впервые оказавшимся в разведываемой им стране. Надо заводить знакомых как среди местных граждан, так и среди иностранцев. Это необходимо вне зависимости от поставленных перед разведчиком задач. Чем шире круг знакомых (в разведке эта категория лиц называется нейтральные и полезные связи), тем успешнее разведчику вести поиск нужных возможных будущих источников информации. Несколько легче скрывать от местной контрразведки и разведок противника направленность твоих устремлений и интересов.

Где приобретать знакомых? В этом вопросе также не должно быть у разведчика больших сложностей. Будучи по характеру человеком общительным, коммуникабельным, он должен искать их везде, используя любую возможность вступить с иностранцем в контакт. Это и приемы в посольствах, и посещение общественных мест, даже посещение магазинов и местных рынков. Вот когда разведчик ищет контакт с конкретным человеком, здесь сложнее, так как надо знать, где бывает твой объект заинтересованности, где проводит свободное время, даже в каком магазине он покупает продукты.

Бирма в то время особым выбором мест, где можно было бы познакомиться с интересным человеком, особенно не выделялась. Обычная азиатская страна. Рангун представлял собой небольшой, по сравнению с иными столицами, город. Было в нем несколько кинотеатров, но иностранцы туда не ходили, так как фильмы шли только на бирманском языке, обстановка там была спартанская — деревянные скамейки, как в нашем захудалом деревенском клубе. Был один плавательный бассейн, он обслуживал только европейцев, яхт-клуб тоже был только для избранных — членские взносы большие, и надо уметь ходить под парусом. Работало несколько китайских ресторанов, это уже что-то, а главное, там готовились очень вкусные экзотические блюда. Но если в этих ресторанах появлялся европеец в компании местного гражданина, они сразу же привлекали к себе всеобщее внимание, а это шло вразрез с инструкциями. В рестораны в Рангуне и приходилось ходить большими шумными компаниями. Но в такой обстановке было очень трудно вести свое дело. Был в городе и один зоопарк, он сам по себе являлся, как и во многих азиатских странах, достопримечательностью.

Вот там, безусловно, легче было заводить знакомства с посетителями и встречаться с информаторами. А в общем-то для работы, как видно, было мало полезных мест, но надо было вертеться. Я выбрал самые подходящие, на мой взгляд, места — приемы в посольствах, яхт-клуб, бассейн, посещение вечеринок и частных приемов у друзей. И оказался прав. Все, что впоследствии мне приходилось делать, я делал там, и достаточно успешно.

Бирма тогда еще оставалась оазисом прекрасной дикой природы. Круглый год бурно цвела и благоухала тропическая растительность, не было крупных промышленных предприятий, отравляющих все вокруг — и воздух, и землю, и воду. Чистые и опрятные, не лишенные чувства собственного достоинства, бирманцы неспешно трудились над решением извечной проблемы — выжить, накормить своих детей и стариков. Природа была милостива к ним — она щедро дарила рис (страна входила в число ведущих его поставщиков на мировой рынок), гивеи в изобилии давали сок, и натуральный каучук скапливался на складах торговцев, чтобы уплыть затем на Запад.

Словом, премьер-министр У Ну, который в ту пору был у власти, худо-бедно справлялся с проблемами своей страны, народ не голодал. Бирма кормила рисом Азию и

других голодных и страждущих, спокойно в стране развивалась промышленность, торговля.

Но над горизонтом уже замаячил «Невинный социализм». Этот термин, придуманный нашими острословами, по сути дела, обозначал некую разновидность социализма азиатского образца. Эта модель, изобретенная советскими мыслителями из агитпропа и борцами за счастье народов всего мира, и была навязана ими генералу Не Вину — отсюда и «Невинный социализм». К чему этот эксперимент привел, я насмотрелся в Бирме вдоволь.

Генерал Не Вин пришел к власти посредством военного переворота. Национализация коснулась всего и вся, даже мелкого лавочника с его переносным лотком. В стране обострилась политическая и этническая борьба. Противостояние охватило не только военных и гражданских, но раззадорило и коммунистов. Борьба «Белого» и «Красного» флагов продолжается уже несколько десятилетий. И как результат неумелого, грубого вмешательства со стороны Бирма, ныне Мьянма, разорена. Дочь национального героя Аунг Сана все еще борется с военными, защищая демократические ценности. Борьба, борьба до конца и без конца. Мне искренне жаль эту прекрасную страну, ее хороших людей.

В этом благодатном месте Земли только два сезона — сухой с октября — ноября по апрель и дождливый — с мая по сентябрь. В сухой период ярко светит солнце, все бурно цветет. В период дождей, или, как его еще называют, муссонов, идут дикие тропические ливни, стена воды низвергается с небес на землю, заливая все вокруг — дороги, дома, поля, леса. Случаются и сильные грозы.

В центре Рангуна есть несколько озер, окаймленных парками с густой растительностью и виллами богатых людей. Самое крупное озеро, Инья-Лэйк, простирается извилистым зеркалом на несколько километров, его ширина — от нескольких сот метров до двух километров, глубина — до пяти метров. Озеро славится необузданными по силе и переменчивыми по направлению ветрами. На его живописном берегу разместился международный яхт-клуб «Рангун сэйлинг клаб».

Будучи морским офицером и имея навыки управления шлюпкой под парусом, я решил, что смогу освоить местные яхты и добьюсь неплохих результатов в соревнованиях под парусом. К счастью, мои предположения оправдались, и довольно скоро я стал одним из лидеров в парусных гонках, что, в свою очередь, принесло мне уважение и авторитет среди членов клуба, а нужно сказать, что ими были зажиточные местные граждане, колонисты-англичане, ирландцы, выходцы из других стран, постоянно живущие в Бирме, а также дипломаты и бизнесмены. Яхт-клуб — одно из лучших мест в Рангуне для отдыха и занятия спортом.

Однажды прекрасным солнечным днем, путешествуя по озеру, я обратил внимание на несколько странное поведение двух человек, находившихся на борту яхты довольно далеко от берега. Человек, управлявший парусом, явно нервничал и допускал ошибки, лодка кренилась то на один, то на другой борт или становилась против ветра, теряя ход.

Я подошел к яхте и спросил, не могу ли чем-нибудь помочь. В это время ветер успокоился, его направление стабилизировалось, и обстановка на озере улучшилась. Управлявший яхтой человек, а им оказался советник французского посольства Роже Фабре, ответил, что у них все в порядке и они сами доберутся до берега.

Я пожелал им приятного плавания и отошел от их яхты. К моему удивлению, Фабре вместо того, чтобы двигаться в сторону клуба, повел яхту дальше, в центр озера. Через какие-то пятнадцать — двадцать минут ветер заиграл с новой силой, налетел крепкий шквал, и яхта француза перевернулась, вернее, она легла на парус, а ее корпус погрузился в воду. На поверхности воды яхту удерживали только две пластиковые канистры, расположенные в носу и на корме лодки. Незадачливые яхтсмены барахтались в воде, цепляясь за корпус яхты, волны периодически накрывали их с головой.

Быстро подойдя к терпящей бедствие яхте, я встал носом против ветра, что позволило мне дрейфовать вместе с ней, и предложил Фабре помощь. Оба купальщика выглядели испуганными и растерянными, они никак не ожидали от природы подобных дерзостей и явно не знали, что делать. Напарник француза спросил, не смогу ли я доставить его на берег. Подтянув его в свою яхту, я порекомендовал Фабре не нервничать, крепче держаться за корпус лодки, заверив, что яхта не утонет, а я сейчас же вернусь в клуб и пришлю к нему спасателей. Дело в том, что, по правилам клуба, яхтсмен, потерпевший любую аварию, должен был оставаться на месте вместе с яхтой до прибытия клубных спасателей. Поэтому, зная, что Фабре умеет плавать и только ужасно боится водяных змей, я спокойно оставил его на воде в компании поверженной им же яхты.