бы и бык!
— А что там подавали? — Магистр постарался выглядеть заинтересованным.
Они с Энано провели весь конец дня в трапезной «Черного лебедя», следуя наставлению Витуса быть сдержанными в словах и поступках. Но уж зато в поглощении пива они себя не сдерживали. Золотистый напиток лился в горло легко, а голова становилась все тяжелее.
Витус вновь простонал:
— Чего там только не было! Суп из фасоли, с горохом, морковью и…
— Уи, с пушкой, мортирой и аркебузой? Такой супщик был бы мне кущеряво! — утомленно вставил Коротышка.
— Ага. Потом мясо, паштет, запеченная рыба… и так далее, и так далее…
— Жирная жратва, в обнимку с кареглазой хамсой, уй, уи… — пробормотал карлик уже во сне.
Магистр широко зевнул:
— Остается только надеяться, что наше затянувшееся ожидание не было бесплодным. Что касается меня, я бы вообще не пошел на этот экзамен. Ты хоть его выдержал?
— Не уверен. Банестер и Клауэс были ко мне благосклонны, а что касается Вудхолла… Это человек того сорта, которые не слишком любят, когда кто-то знает не меньше их. Но, так или иначе, профессор назвал меня «господин коллега», когда приглашал на ужин. Однако, с другой стороны, это могло быть просто шуткой. Послезавтра узнаем.
— Послезавтра?
— Послезавтра. Потому что завтра Collegium medicum соберется на совет и, если я выдержал экзамен, даст распоряжение оформить диплом. Так что будем терпеливы.
— Терпение, — вздохнул Магистр, — никогда не было моей сильной чертой. Да что тебе говорить!
Банестер отложил череп с трепанационными дырками и пододвинул к себе стопу бумаг. Потом втиснулся за массивный дубовый стол. Харви, который подставил не менее массивный стул под ученую задницу своего хозяина, походкой танцора удалился. На следующем этапе в нем не было нужды.
Хозяин дома перелистывал бумаги, а Клауэс по его правую и Вудхолл по левую руку сидели с каменными минами. Прошло немало времени. У Витуса, сидевшего напротив троицы, не раз падало сердце. Он понимал, что важные события не терпят суеты и спешка не пристала досточтимым экзаменаторам. Но почему профессор так долго шуршит документами? Что-то не так? И почему у его коллег такие застывшие взгляды? Они сомневаются в его компетентности? В голове всплыли критические замечания Вудхолла. Неужели он поплатился за то, что не всегда реагировал с должным пиететом, приличествующим его положению? А может быть, Клауэс припомнил, что он забыл упомянуть о снятии ремней после операции по ампутации? Или… Матерь Божья! Не дай мне провалиться!
— Прошу прощения, что возникла задержка, — Банестер прокашлялся. Его катар сегодня едва давал о себе знать. К тому же денек располагал к хорошему настроению: светило солнце, и дело шло к полудню, а миссис Шнаппер вскорости должна была возвестить об обеде. Кроме того, документ, содержание которого он перепроверил, наполняло сердце радостью.
— Но… всему свое время! Особенно тому, что не просто хорошо, а великолепно! — Он потряс объемистым пергаментом и поднялся. Его коллеги тоже встали. Естественно, им последовал и Витус. — Витус из Камподиоса! — громогласно возвестил Банестер. — Вы выдержали экзамен на звание корабельного хирурга перед лицом Collegium medicum с Magna сит laude.[9] Поздравляю вас от всего сердца и добро пожаловать в круг работников скальпеля! — Банестер обошел свой массивный дубовый стол и так потряс правую руку Витуса, словно это был балансир насоса. — Удачи вам на трудном поприще, господин коллега, и, когда будете на море, семь футов под килем!
— Точно сказано! Поздравляю с приобщением к нашему кругу! — радостно изрек Клауэс. — И удачи во всем, дружище!
— Присоединяюсь к пожеланиям предыдущих ораторов. — Хоть пожелание Вудхолла вышло не таким уж радужным, тем не менее он тоже пожал Витусу руку.
— Джентльмены, благодарю вас. Благодарю! Даже не знаю, что сказать. Главное, уже завтра я могу поступить на морскую службу…
— Что вы говорите? — Пораженный Банестер упер руки в боки. — Хорошо, что мы еще вчера подготовили рекомендации коллегии, в которых письменно засвидетельствовали ваши выдающиеся способности! Одну в контору торгового флота, одну в адмиралтейство ее величества и еще в лондонскую гильдию купцов. И все за нашими персональными подписями и печатями.
— Как и документ, который вы, может быть, наконец-то вручите, Банестер? — ухмыльнулся Клауэс.
— Спокойно, мой любезный! Не так скоро! — Хозяин дома перегнулся через стол и достал бумагу. Он еще раз перепроверил ее содержимое. На его лице не отпечаталось никакого выражения, только взгляд бегло скользнул по Вудхоллу. — Должен вам сказать следующее, Витус из Камподиоса: на мой взгляд, вы выдержали экзамен Summa сит laude[10], но, как вы, должно быть, знаете, наша окончательная оценка должна быть выставлена единогласно. Э… ну вот… Еще раз мои сердечные поздравления!
— Нижайшая благодарность, сэр! — Витус принял заполненный бисерным почерком тяжелый свиток и глянул на него на расстоянии вытянутой руки. Два написанных прописными буквами слова сразу же бросились ему в глаза. Два слова, которых он непреклонно добивался: CIRURGICUS GALEONIS[11].
КОНЮШИЙ КИТ
Вот тебе морковка за то, что ты такой бравый парень!
— У Одиссея опухла передняя правая, посмотри-ка, Кит! — Кэтфилд спешился перед конюшнями Гринвейлского замка и передал поводья вороного жеребца. — Потом заглянешь ко мне в контору и доложишь.
— Есть, сэр! — Кит, веснушчатый девятнадцатилетний конюх, чьим выдающимся достоинством были оттопыренные уши, ревностно закивал. Он встал навытяжку и придал своему голосу бодрый тон, потому что хорошо знал, что Кэтфилду лучше не попадаться на зуб, если ответ на приказ покажется ему слишком вялым. Может быть, дело в том, что прежде бравый молодец служил во флоте. — Будет сделано, сэр!
Кит похлопал Одиссея по холке и не спускал с Кэтфилда взгляда, пока тот не удалился. Кэтфилд был управляющим поместья всего несколько месяцев. Но отнюдь не плохим, это следовало признать. С раннего утра и до позднего вечера он был на ногах. Когда не осматривал поля, леса и пастбища, появлялся в разных хозяйственных постройках, прослеживая, все ли идет правильно. Если его не видели там, то всегда могли найти в конторе. Казалось, он круглые сутки был на службе. Лени и небрежности в работе, которые частенько наблюдались при старом управляющем, он не терпел.
Тем из челяди, кто давно служил в поместье, особенно миссис Мелроуз, своенравной поварихе, поначалу пришлось не по вкусу, что за ними беспрестанно присматривают. Но Кит думал иначе. Он работал проворно и с удовольствием, и весь свет для него был в порядке, пока на конюшне порядок. Лишь бы ему быть при лошадях!
— Давай, Одиссей, посмотрим, что там у тебя! — Он взял переднюю ногу жеребца