началась, а ты шляешься по стране, занимаясь бог знает чем. Я думал, ты выше этого, Лола. Я думал, что могу доверить тебе свою компанию. Я ошибаюсь?
Удивительно, как быстро я забыла, что я двадцатишестилетняя женщина, когда мой отец так со мной разговаривал. Внезапно мне исполнилось семь лет, и меня только что поймали за тем, что я ударила Эдисона в нос.
«Леди не бьют людей, Лола Мишель».
Я ответила сопливым: «Я не била человека. Я ударила брата».
«И что это за сестра, которая бьет своего брата?» — требовательно спросил он. — «Семья прежде всего, Лола. Всегда. Даже когда они заслуживают того, чтобы их ударили».
Но точно так же, как в тот единственный раз, когда я ударила Эдисона, это был единственный раз, когда я подвела своего отца с работой. Я всегда была доступна для всего, что ему было нужно. Обычно утром я приходила в офис первой и уходила последней. Я много работала. Я пожертвовала всем ради его компании, включая собственное достоинство, в соответствии с недавними событиями. И у него хватило наглости спросить, почему меня не было во Флориде? Как будто он не знал. Его призыв к ответственности провалился в самый разгар моего только что проснувшегося ворчания. И мое только что пробудившееся самоуважение. Может быть, было несправедливо отвечать ему так легкомысленно, как я. Но одной чашки кофе и кусочка сахара в яблочных оладьях было недостаточно, чтобы сделать меня приятной.
— Он может сказать им, что я задержалась по дороге, рассматривая другое перспективное место франшизы.
Он издал какой-то звук в глубине горла. На него не произвела впечатления моя упрямая апатия.
— Это ложь.
— Откуда они знают, что это ложь? Откуда ты знаешь, что это ложь? Я могла бы найти идеальное место для твоего следующего…
— Не допускай этой мысли ни на секунду. Ты нужна своему брату. И Оуэн не собирается долго с этим мириться. Эта идиотская экскурсия, которую ты решила предпринять в последнюю минуту, мешает твоим обязательствам перед семьей и нашей компанией.
— Оуэн не член семьи.
Последовала резкая пауза, и я поняла, что сказала слишком много. Я услышала движение на другом конце провода, а затем хлопнула дверь. Его голос был тише, когда он сказал:
— Ты что, забыла, кто наши флоридские инвесторы, малыш? Это твой жених. Этот твой любимый проект не осуществится без него или глубоких карманов его отца. Оуэн не для того перевозил всю свою жизнь через полстраны, чтобы жить там один.
Мои внутренности скрутило болезненным узлом, и я внезапно пожалела о яблочных оладьях и кофе. И то, и другое превратилось в кислоту у меня в животе. Мне хотелось сказать, закричать, прокричать этому человеку сотню разных вещей. Человеку, который должен был быть моим защитником, моим адвокатом, моим отцом. Вместо этого я смягчила тон и обратилась к лучшей части отца, которая, как я знала, все еще была внутри него. Он беспокоился об этом новом дорогостоящем предприятии во Флориде и, конечно, имел полное право нервничать из-за того, что оно сорвется в последнюю минуту. Мы вложили так много труда в этот проект. Не говоря уже о рабочих местах, контрактах и отношениях, которые были бы потеряны, если бы все это провалилось. Но Эдисон и я работали бок о бок с самого начала. И мы регулярно заступались друг за друга. Ну, обычно я была той, кто прикрывал его странное поведение. Так что он был у меня в долгу. И самое приятное в Эдисоне было то, что он знал, что настала его очередь, и не злился из-за этого. Конечно, он беспокоился обо мне, но он не был расстроен тем, что ему пришлось крутиться, пока я не добралась туда.
— Папа, я доберусь туда. В итоге. Мне просто нужно больше времени. И пространства. Я не могу просто притворяться, что ничего не произошло. Оуэн причинил мне боль. Действительно причинил мне боль. Сейчас очень много всего, с чем нужно иметь дело.
— Лола…
— Не подталкивай меня к этому, — сказала я, звуча особенно трагично, чтобы удержать его от повторного упоминания Оуэна. — Я пытаюсь. Я. Но то, что он сделал, непростительно. Я не могу просто выключить этот переключатель и притвориться, что ничего не произошло. Даже ради магазина «Сансет».
Мы назвали проект «Сансет», потому что это была улица, на которой должен был быть построен магазин. Немного иронично теперь, когда мои отношения с Оуэном подошли к концу.
Он прищелкнул языком и, казалось, обдумал такую возможность.
— Это работает только в том случае, если твой брат на борту. Мне нужно знать, что он в курсе дела и способен справиться с твоими обязанностями так же, как и со своими, пока ты медлишь. И я знаю, что ты расстроена из-за Оуэна, но он тоже заслуживает шанса объясниться. Он струсил. Я знаю, тебе трудно это понять, но мужчины иногда так поступают. Он любит тебя. Мы все это видим.
— Я позвоню им, — быстро сказала я ему, стремясь поскорее закончить разговор. — Я объясню.
— Когда? Мы все знаем, что ты избегаешь нас. А когда ты не отвечаешь, они звонят мне, — узел в моем животе затянулся при мысли о том, что Оуэн звонит моему отцу. Их отношения всегда были такими особенными для меня раньше. Какой девушке повезло, что ее отец полюбил ее жениха? Но теперь все было скверно и перевернуто с ног на голову.
Мой отец должен быть на моей стороне в этом деле. Об этом даже не должно быть и речи. Но вот он здесь, стоит за Оуэна и его отвратительное поведение. Как он мог так поступить со мной? Я сделала этот «крюк» не только из-за Оуэна. Мне также нужно было равное время и расстояние от моего отца.
— Прямо сейчас, — пообещала я. — Я позвоню им прямо сейчас.
— Обещаешь? — когда я заколебалась, он добавил. — Я сам найду тебя, Лола. Не думай, что я этого не сделаю.
— Да, я обещаю.
— Хорошо, это моя девочка.
Я слышала улыбку в его голосе, но это было не потому, что он гордился мной. Это было потому, что он добился своего.
— Люблю тебя, Лоло.
Моя грудь сжалась от прозвища, которым он всегда называл для меня. Это заставило меня вспомнить большого, сильного мужчину, который подхватывал меня на руки всякий раз, когда я царапала колено, и мужчину, который плакал в тот день, когда он высадил меня в колледже, я никогда раньше не видела, чтобы он плакал, хотя мы все