Читать интересную книгу Золотой цветок - Андрей Золот

Он поднес руку, как бы показывая нам, как нужно пробовать. Мы поднесли руки и почувствовали легкое сопротивление какой-то неизвестной энергии. Анфиса тоже очень оживилась после того, как почувствовала что-то очень непонятное.

– То, что эта штуковина обладает мистической силой, я нисколько не сомневаюсь, – продолжил Вася. – Об этом нам говорит не только излучение, но и поведение ваших друзей. Этому я пока никакого объяснения найти не могу. Одно очевидно, этот мужик, на кого работают менты, тоже обладает какой-то силой и, возможно, с помощью неизвестного нам воздействия может контактировать с этой штукой и влиять на людей. Маловероятно, что за такое короткое время можно было просто вычислить вас через телефон, если только вами не заинтересовались в самых верхах.

У Василия Александровича зазвонил телефон. Он поднял трубку, какое-то время слушал, затем приподнялся, взял с подоконника блокнот с ручкой и стал что-то записывать, после поблагодарил и сунул телефон в карман.

У меня в голову закралось подозрение: что-то тут неладное. Слишком уж быстро отзвонился генерал и дал расклад.

Анфиса напряглась и смотрела на него.

– Ну, что? Что?! – не выдержала Анфиса молчания.

– Новости разные… хорошие и плохие. С какой начать?

– Что, нельзя просто взять и сказать?! Обязательно тянуть нужно? – воскликнула девушка.

– Отец твой жив… – спокойно начал Василий Александрович.

Анфиса облегченно вздохнула.

– …Но он в очень тяжелом состоянии, – продолжил он, – в больнице, с двумя огнестрельными ранениями, в плечо и в грудь. С хозяином дома пострадал еще один, Кирилл Захаров.

– Это охранник! – воскликнула Анфиса, закрыв рукой рот.

– Он тоже в больнице с ранениями в шею, живот и ногу… пока жив, но шансов мало…

– Как я понял, это – и плохая, и хорошая новость вместе? – спросил я.

– Нет. Пока только хорошая… Плохая – это то, что стрелявший, Анатолий Дмитриевич Ефремов, находится в федеральном розыске, – сказав это, Василий Александрович в упор уставился на меня, ожидая моей реакции.

– Как – стрелявший? Почему? – возмутилась Анфиса.

– Этого мне не доложили, – невозмутимо ответил дед.

– А я как же? Я ведь тоже там была, – не унималась Анфиса.

– Ничего больше. Только то, что я сказал.

– Сколько было охранников? – спросил я у Анфисы, начиная понимать ситуацию.

– Двое. Кирилл и Саша, – ответила она, кусая губы.

– А в больнице один?

– Один, – ответил Василий Александрович, и по взгляду я понял, что он догадывается, куда я клоню.

– Значит, второй охранник цел и невредим, – медленно, с расстановкой, сказал я. – Он должен был давать показания полиции и наверняка давал, но против меня. Выходит, он заодно с теми, кто напал на дом и наверняка стрелял. Я не понимал, как один человек мог произвести столько выстрелов за такое короткое время, и сделал вывод, что оба охранника стреляли, но оказывается, что кто-то один из них предал твоего папу. Теперь все понятно, кроме главного. Что нам делать с Цветком?

– Надо ехать к папе в больницу, – решительно встала Анфиса.

– Там стопроцентно вас ждут, – уверенно сказал Василий Александрович. – Мы туда позвоним, но попозже. Я вот что думаю. Полиция так просто, только из-за показаний одного человека, на следующий же день в федеральный розыск подавать не будет. Как я понял, когда полиция приехала, вся банда была возле дома. Скорее всего, там все менты свои или куплены. Поэтому вам в эту ментуру соваться не следует… И в больницу – тоже. Благоразумней подождать немного, позвонить в больницу, узнать, как отец. Пусть он показания сначала даст. Если конечно… тьфу-тьфу-тьфу! – Василий Александрович сплюнул через плечо, – ему не «помогут» в больнице жизнь закончить. Мы ведь не знаем, какие силы за всей этой историей стоят…

– Что вы такое говорите? – возмутилась Анфиса.

– То, что думаю, – развел дед руками. – Мы вот как сделаем, – продолжил он после паузы. – Скорее всего, если у этих ребят все серьезно схвачено, в больнице телефон поставлен на прослушку, ждут или вашего появления, или звонка, по которому они быстро вычислят, где вы находитесь. Поэтому ты, Анфиса, возьмешь у Толика телефон и выйдешь позвонить во-о-он в тот подъезд, – Василий Александрович чуть приподнялся и показал рукой на подъезд девятиэтажного дома через дорогу, метрах в двухстах от нашего. – Батарею положишь там и, когда закончишь говорить, сними. Вот – больница, отделение и палата.

Он вырвал из блокнота листок, на котором записывал во время разговора с генералом и передал его Анфисе. Потом сказал:

– Ваши вещи, наверное, высохли. В ванной висят…

В голову упорно лезли негативные мысли по поводу хозяина этого дома. Хотелось отбросить их, но разум не хотел слушаться и накручивал самые ужасные картины, вплоть до расправы с нами. Мне стало страшно от собственных мыслей, я их пытался гнать, но они возвращались все настырней и все ужасней.

Анфиса, одевшись, ушла с моим телефоном звонить в подъезд, указанный Василием Александровичем. Когда мы остались одни он сказал мне, словно прочитал то, о чем я думаю:

– Ты, Толя, не бойся. Я вас не сдам, и ценность мне ваша не нужна. Помочь вам хочу. Вижу, что вляпались вы серьезно, а без меня вы сейчас быстро пропадете. Повезло вам очень, что тормознули меня на дороге. Я даже больше скажу. Ты, как я заметил, очень скептически отнесся к тому, что, увидев сон про Золотой цветок, ты не случайно оказался у археолога, который его нашел. А я по своему опыту знаю, что случайностей и совпадений не бывает. Все происходит так, как должно быть. Ты не случайно оказался в том доме, я не случайно оказался на той дороге. И моя чуйка мне подсказывает, а она меня не подводила никогда, что от нас сейчас многое зависит. Это – очень непростая вещь, и она не должна попасть в руки недоброжелателям. Мы должны, даже обязаны об этом постараться. И нам нужно продумывать каждый шаг. Я чувствую большую игру, – при последних словах он глубоко задумался.

Его откровенность меня немного успокоила. Я понимал, что накручиваю себе негативные мысли, но остановить свой мозг я не мог. Если бы Василий Александрович хотел нас сдать, то уже это сделал бы. В любом случае нам сейчас деваться некуда, полагаться можем только на него.

Да… Вот закрутило. Два дня назад кардинальных перемен хотелось. Дождался. Услышали меня на верху, послали перемен… Мало уже не кажется… А что же будет дальше, если сейчас уже по всей стране ищут?

– Ты мне вот что скажи. Вы, когда на крыше были, имена или погоняла какие-нибудь слышали? – спросил Василий Александрович.

Я задумался, стараясь вспомнить.

– Нет, я не слышал, чтобы кого-то называли или обращались по имени, – ответил я. – Они ничего значительного не говорили. Разве что только… они знали, что он уезжать собирался. Наверняка охранник второй сдал, – предположил я.

– Это все очень интересно, – задумчиво произнес дед. – Ты видишь сон про Золотой цветок и про то, что его нужно отвезти каким-то мистическим существам, и в те же сутки оказываешься в доме того человека, который его нашел и собирался куда-то везти, но вмешались те, про кого тоже в твоем сне говорилось, как я понял, которые хотят его использовать. – Вася сделал паузу и спросил: – А они не говорили, как они его хотят использовать?

– Нет, – я отрицательно замотал головой. – Говорили только, что, если он попадет в руки к тем, кто хочет его использовать, он будет спрятан с той территорией Земли, где будет находиться. Как я понял по разговору, то он уже был спрятан подобным образом. Они говорили, что им уже кто-то пользовался.

– Может быть, другая цивилизация? – Василий Александрович оживился. Встал и начал ходить.

– Может быть, – согласился я. – Кентавр говорил такие слова: если Золотой цветок попадет в плохие руки, то может произойти катастрофа вселенского масштаба. Я понял из разговора, что кентавр хотел пустить нас в расход, а женщина дала нам шанс.

Сам я не очень верил в каждое слово из моего сна. Да, были совпадения, и очень впечатляющие, но половину из того, что говорили, я не воспринимал как должное. Дед же цеплялся и анализировал каждое слово.

– Очень все любопытно и интересно, – он стремительно забегал по кухне. – Вы меня, молодежь, оживили. К жизни вернули. Опять закрутился, завертелся как в старые добрые времена. Ух! – он подпрыгнул молодецки и хлопнул в ладоши.

Из подъезда через дорогу показалась Анфиса и побежала в нашу сторону. Василий Александрович пошел ее встречать.

– Ну что? – услышал я в коридоре, когда Анфиса зашла.

– Он в интенсивной терапии лежит, – отозвалась Анфиса, тяжело дыша, – в очень тяжелом состоянии. Пока не могут сказать, будет жить или нет.

Девушка вошла на кухню. Ее лицо было все в слезах. Подошла ко мне, обняла и снова заплакала. Потом немного успокоилась, и я спросил: