— Можешь попытаться.
Явно не тот ответ, на который рассчитывал волк. Он моргнул и покачал головой.
— Слушай, вернемся к соревнованию самцов через минуту. С тобой что-то не так, и неясно, насколько серьезна проблема. Поговорим, разберемся.
Эйден услышал, как за ним Виктория переступает с ноги на ногу. Волосы на затылке зашевелились, кожа ощутила эту вызывающую трепет штуку. Он нахмурился. Это на нее реакция?
— Со мной все нормально. Вот и поговорили. Соберите моих людей в большом зале.
Прозвучавшая в словах угроза удивила Эйдена так же сильно, как и Райли. Только недавно он принял свое право на трон, но никогда не думал о вампирах, как о «своих людях». Но они ими были, и теперь ему было что сказать им.
— С тобой что-то не так, Эйден, — настойчиво повторил Райли. — Ты даже не спросил о Мэри Энн. Она там где-то одна и, возможно, не в безопасности. Тебя это больше не беспокоит?
В груди возник намек на чувство, но не успел он понять, что это было или что оно значило, как все исчезло.
— С ней все будет хорошо, — ответил он.
— Ты уверен? Тебе сказал Элайджа?
— Да, я уверен. Но нет, он не говорил.
Надежда в глазах Райли расцвела и умерла.
— Тогда как ты можешь быть уверен?
Потому что он так хотел, а в этот момент Эйден был уверен, что получит все, чего захочет. И всегда будет получать. А если нет, он сделает все необходимое, чтобы это изменить.
Стоп. Это правда? Он не мог придумать конкретного примера, ноооо… он просто знал. Он пожал плечами. Ему этого было достаточно. Может быть, с ним что-то не так. Вряд ли его это заботит, вдруг понял он. Он поговорит со своими людьми, как планировалось.
— Вероятно, ты не расслышал, — произнес Эйден. — Нужно организовать собрание.
— Организуй его сам, Ваше Величество. — Райли сердито фыркнул, выпрямив плечи и сжав губы. Губы Эйдена дрогнули от смеха, но он не был уверен, что его так позабавило. — Я иду за Мэри Энн. Виктория?
— Она остается, — слова прозвучали прежде, чем Эйден смог остановиться. Вопреки всему или благодаря всему он хотел, чтобы она была рядом.
— Виктория? — не выдержал волк.
— Я это с ним сделала, — мягко ответила она. — Я останусь с ним, чтобы убедиться… ты понимаешь.
Эйден не знал, что именно «понимаешь», и его это не волновало. Он получил, чего хотел: она останется, и этого было достаточно. Пока что.
Райли клацнул зубами.
— Хорошо. Держи телефон всегда при себе, и звони, если что-то понадобится. Вообще что угодно. И я позвоню, если что-нибудь узнаю. Будь осторожна.
— Обязательно.
Коротко кивнув в сторону Эйдена, Райли развернулся на пятках и вышел.
Эйден не бросил даже взгляда на Викторию и, конечно же, не поблагодарил ее. Он никогда не был тем, кто говорит «спасибо», верно? Несмотря на то, что желание сделать это родилось и умерло в то же мгновение, как та необъяснимая эмоция, вызванная упоминанием Мэри Энн. Он просто прошел к единственному окну, к двери, ведущей на балкон, решив самостоятельно созвать своих людей.
Глава 6
Виктория не двигалась с места, пока Эйден стоял на балконе, ничего не делал и чего-то ждал… она не была уверена, чего именно. Даже не «беседовал со своими людьми». Просто стоял в одиночестве, босой и безразличный ко всему вокруг. О, и чья-то кровь текла в его венах. Мысль об этом раздражала ее, а должна бы радовать. Он был жив и в сознании.
Все равно ее это бесило. Вопреки всему она хотела, чтобы в его венах текла ее кровь. И делала его сильнее.
Спустись на землю уже. В открытые двери балкона задувал прохладный утренний воздух, и она поежилась. Впервые в жизни она с радостью укуталась бы в пальто. Во что-нибудь, во что угодно, чтобы растопить мороз, практически лежащий инеем на обнаженной коже.
Почему Эйден не дрожал? Он был по пояс голый, такой очаровательный.
Жилка за жилкой мышцы тянулись вдоль живота и аккуратным рисунком уходили на спину. Печально, что на нем были джинсы. По крайней мере, они были чистые. Она вымыла его и сменила одежду, пока он спал. И не смотрела ни на что неуместное, кроме двух… четырех раз. Райли был слишком рассеян, чтобы спрашивать о тех растираниях губкой, за что она была ему благодарна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Смотреть туда, куда не следует, как это по-человечески. Когда-то Эйден гордился бы этим. А сейчас… она понятия не имела, что происходит в его голове, или как он отреагирует на… ну, на все. Единственное, что она знала — Райли прав. Что-то с Эйденом не так. Он не был собой. Стал холоднее, жестче.
Бросал вызов.
Вампиры всегда бросали вызов слабым и уязвимым.
А те его принимали, иначе в случае отказа были обречены на вечное рабство. Но проиграв, все равно становились рабами. Разница лишь в том, что их не дразнили и не мучили.
Влад, конечно, установил правила. Он утверждал, что презирал слабость и трусость, и поединки были способом избавиться от «недостойных».
Неужели Эйден собирался бросать вызовы всем подряд?
Движение в небе привлекло ее внимание, и она проследила, как парит черная птица. Солнце спряталось за серыми облаками, возможно, даже за толстым слоем стеклообразной измороси. Мама сказала бы, что там ангелы катались на коньках.
Как же Виктория скучала по своей маме. Последние семь лет она была заключена в Румынии по обвинению в разглашении информации о вампирах людям. Влад запретил своим людям даже упоминать ее имя — Эдина Лебедь.
Даже мысль об этом взволновала Викторию. Мятеж был ей в новинку.
Когда Эйден стал главным, по воле Виктории он освободил женщину. Она ждала, что мать телепортируется в Кроссроудс, тогда они смогут быть вместе, но Эдина решила остаться на родине.
Как будто Виктория не настолько важна, чтобы беспокоиться о ней.
А она хотела быть важной для кого-нибудь. И была таковой для Эйдена. С того момента, как он увидел ее, он заставил ее почувствовать себя особенной. Но сейчас…
Она шагнула к нему, и все смешалось в животе. Он не отводил взгляда от леса. Огромные дубы разрезали ледяное небо, кроваво-красная листва держалась из последних сил. Большая часть кривых ветвей протянулись и сцепились, как будто деревья держались за руки, готовясь к предстоящей зиме.
Она хотела взять Эйдена за руку, но была не уверена, как он это воспримет.
— Думаю, тебе стоит вернуться в прошлое, — нарушила она тишину.
Она думала об этом. Если вернуться в ту ночь, когда Такер пырнул его, он мог бы все это предотвратить. Не только сам удар, но и ее попытку обратить его. Неделю кормления, когда они чуть не осушили друг друга, их борьбу, это… ничего из этого бы не случилось.
— Нет.
И все? Это все, чего стоили ее тяжкие раздумья?
— Нет? Так просто?
— Так просто.
— Эйден, ты можешь остановить Такера раз и навсегда.
— Слишком многое может пойти не по плану, и мы не знаем, что может произойти в новой реальности. Все может быть куда хуже, чем сейчас.
Она сомневалась в этом.
— Есть только один способ узнать это. — Теперь это ее любимая фраза.
— Нет.
Такой категоричный. Ему не нравилась эта реальность, разве нет?
— Это мое, — произнес он как бы невзначай, напомнив ей отца.
Хорошо, может, и нравилась.
— Да, — вздрогнув, ответила она.
Он опустил взгляд вниз на землю, и она проследила за ним, увидев, как должно, скрытый участок земли. Невзрачный, но сражающийся за жизнь. В саду не цвело ни единого цветка, но кусты были желтые и оранжевые.
Плющ еще держался на решетке, но листья пожухли и высохли.
В центре двора находился огромный металлический диск, впаянный в грязь защитными символами. Казалось, каждый его дюйм покрывали безобидные завитушки. Диск мог двигаться и открывать путь к спускающейся в склеп платформе, где был захоронен ее отец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ни слова не сказав, Эйден взобрался на перила балкона и выпрямился, едва сохраняя баланс.
— Что ты делаешь? Здесь слишком высоко. Спускайся! Ты…