Машино гостеприимство, на этом бутерброде не заканчивалось, и Сашин взгляд пробегал по стоящим на столе вазочке с печеньем и пряниками, огромных размеров сахарнице, с торчащими из неё кусками колотого сахара, и остановился на руках девочек. Машины пальцы почти касались Юлиной правой руки и это было не удивительно. В этом была вся Маша – отдавать своё тепло, излучать свет, уметь по-особенному слушать и чувствовать собеседника, чувствовать руками.
– Сашунчик. – Наташа, взяв из шкафа книжку и пристроившись прямо на полу возле печки, обратилась к подруге.
– Что? – Вопрос Наташи выдернул девочку из вереницы грустных воспоминаний.
– Да вот, смотрю я, давно ты с другом своим закадычным не общалась. С Полем, – уточнила она. – Рассорились что ли?
– Тихо ты! – Шикнула на неё Маша. – Балаболка.
– А что не так-то? – Наташа возмущённо глянула на Марусю.
Та с осторожной тревогой, оглядываясь в сторону Саши, поманила болтушку к себе и приложила к губам палец.
– Ну что тебе? – Шёпотом огрызнулась Наташа, но всё же встала с пола и подошла к Маше.
– Не спрашивай её про Поля. Переживает она очень. Не виделись они две недели как, а для неё это много, будто тем летом последний раз виделись. – Маша шептала, и продолжала с тревогой поглядывать на Сашу. – Ты будто с луны свалилась. Знаешь же, что Поль сейчас у бабки Лизы.
– А он то, что там делает? – Шептала в ответ Наташа. – И не говори мне, что я с луны свалилась. Знаю я не хуже тебя, что Саша у неё была, а вот что и Поль там, не знала.
– Ну, вот теперь знаешь.
– А что он там остался?
– Не спрашивай меня. Вернётся и сам расскажет, если сочтёт нужным.
– А кто такая, эта бабка Лиза? Саша часто у неё гостит, да только мне ничего не рассказывает, а сама я стесняюсь спрашивать.
– Вот и правильно, что стесняешься. Подрастёшь – узнаешь.
Наташа фыркнула. – Ага. А ты уже, конечно, выросла.
– Нет. Я тоже не знаю. И не моё это дело. Когда кому надо будет, тогда тот и расскажет то, что посчитает нужным рассказать. – Маша посмотрела на подругу и улыбнулась. Дай я тебя поцелую.
Наташа подалась вперёд и Маша чмокнула её в лоб, отчего та хихикнула, после состроила виноватую мину, как бы извиняясь за своё бестактное поведение, и пошла на место, чтобы устроившись на полу возле печки почитать книгу.
Саша снова погрузилась в свои мысли. «Идти мне пора. Поля бы только дождаться. Не. Ждать не буду. Он знает, где меня искать. – Она подумала о блокнотике, что лежал у неё под попой. – Сначала я посещу остров… Только бы не начудить чего-нибудь этакого, как в тот раз когда я приплыла себе же в руки. Да уж, – она хмыкнула. – Ничего смешного. Мне было страшно видеть мамино горе. Она так убивалась, а я не знала чем ей помочь. Я тогда и в самом деле не знала. – Она снова хмыкнула, но уже выражая этим некоторый сарказм. – Отчего Фёдор только сейчас сводил меня к холму? Знать бы мне тогда, то, что я знаю сейчас. Эх, взять бы сейчас всю свою память. – Девочка мечтательно улыбнулась, вспоминая, как выуживала из себя, и заключала в сосуды все доступные ей воспоминания ушедших миров. – У меня есть колодец. Без него я бы совсем потерялась, даже в этом маленьком мире. И есть Поль, – она вздохнула. – Встретит он меня там? Не случится ли так, что встречать меня будет некому? – и, вздрогнув от этой мысли, поспешила туда где уже стояла одной ногой. – Ну, девчонки, не теряйте меня. Я мигом».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Маруся всё ещё разговаривала о чём-то с Юлей, Наташа читала книгу…
Хлопнула дверь. Вместе с ветром в домик, шурша листвой, залетели обрывки чьих то голосов. Нарушив тишину маленького мира, они погасли, может за печкой, может под половицей. Появившись и исчезнув, они встревожили его маленьких обитателей. Маша вспомнила про оленя гуляющего ночами по крышам. Наташа подумала вдруг по какой-то причине, о кладбище на Летнем мысе. Юле стало жутковато, и она невольно прикоснулась к Машиной руке, и тепло этой руки чуть успокоило её.
– Чего это мы? А? Солнце то ещё вверх карабкается.
– Где же Галина?
– Пойдёмте к маяку. Татьяна звала нас на пирог с капустой.
– Без дяди Серёжи не пойду. Неудобно просто так приходить, будто напросились.
– А может, к себе пойдём? Домой?
– И что? По комнатам закроемся?
– А! Я придумала! Полезли на чердак. Там же этот, как его? Ну, труба эта, подзорная стоит, ну как её там…?
– Телескоп, по-моему.
Ветер, воющий за окном, и своими порывами встряхивающий ветви кустов, неожиданно умолк. Ему на смену пришла звенящая тишина. Девочки умолкли, будто пытались услышать это неожиданно наступившее молчание. Заскрипел гравий. Послышались шаги. Открылась дверь…
<p>
<a name="TOC_id20236391"></a></p>
<a name="TOC_id20236393"></a>Глава 4 ШАГИ
Солнце мира этого ещё только вползало на небосвод, когда я, если ещё и помнила себя – уже начинала забывать. А пошедшие за мной, терялись в догадках о природе моей истинной, видя во мне человека. Я же, раз за разом, уходила и приходила, когда по прихоти, когда по неизбежности дорог своих. И терялись идущие во времени им не подвластном. Не знали они многого, сами не ведая природы своей, и надобности своей. И искали смыслы путей моих, но всюду лишь двери на замки запертые. А ключи от всех замков в руках моих, отчего и прозвана была Ключницей.