Во время штурма Нарвы Петр I в редкие свободные минуты подписывал указы, которые ему приносил его секретарь Алексей Васильевич Макаров. Вот один из них: «Указ Алексею Сидоровичу Синявину ведать торговыми банями в Москве и других городах». Резолюция Петра: «Где можно, при банях завести цырульни, дабы людей приохотить к бритью бороды, также держать мозольных мастеров добрых».
Рассказ записанный со слов современника Петра I: «В 1718 году, в бытность Петра Великого в Париже, приказал он сделать в одном доме для гренадер баню на берегу Сены, в коей они после жару купались. Такое необыкновенное для парижан, по мнению их, смерть приключающее действие произвело многолюдное сборище зрителей. Они с удивлением смотрели, как солдаты выбегая разгоряченные банным паром, кидались в реку, плавали и ныряли. Королевский гофмейстер Вертон, находящийся в прислугах императора, видя сам сие купание, Петру Великому докладывал (не зная, что то делается по приказу государя), чтобы он солдатам запретил купаться, ибо-де все перемрут. Петр, рассмеявшись отвечал. “Не опасайтесь, господин Вертон. Солдаты от парижского воздуха несколько ослабли, так закаливают себя русской баней. У нас бывает сие и зимой: привычка — вторая натура”.»
В связи с этим эпизодом вспоминается весьма колоритная сценка из романа Алексея Толстого «Петр Первый».
Царь, Меньшиков и денщик Нартов наслаждаются баней. Банька из липового леса, легкая, ароматная. «Нартов отрыл медную дверцу в печи, отскочив в сторону, плеснул ковш квасу глубоко на каленые камни. Вылетел сильный мягкий дух, жаром ударило по телу, запахло хлебом. Петр Алексеевич крякнул, помывая себе на грудь листьями березового веника». Меньшиков говорит, что «в Париже париться, да еще квасом — ничего этого не понимают, и народ поэтому мелкий». Далее читаем: «Петр Алексеевич спустив длинные ноги, сел на полке, нагнул голову, с кудрявых темных волос его лил пот. “Хорошо, — сказал он. — Очень хорошо. Так то, камрат любезный… Без Питербурха да без бани нам как телу без души”.»
Начав с мундира солдата петровского «потешного» полка, Яков Брюс дошел до фельдмаршала. Он был одним из самых образованнейших сподвижников Петра. В Москве на нынешней Колхозной площади возвышалась знаменитая Сухарева башня. Здесь проходили заседания таинственного «Нептунова» общества. Непременными участниками заседаний были Петр I и его ближайшие сподвижники — Брюс, Лефорт, Меньшиков. Рассказывали, что Брюс — Пушкин назвал его в «Арапе Петра Великого» русским Фаустом — тщился составить в лаборатории Сухаревой башни эликсиры живой и мертвой воды, завещал своему слуге оживить себя после смерти. Любознательный Петр следил за опытами, а сам тем временем предложил устроить «лечительные бани»: «Эликсиры хороши, а баня лучше».
Петр не только чтил русскую баню, но был организатором первых водолечебных курортов в России. Посетив знаменитые европейские курорты: Баден-Баден (в отрогах Шварцвальда ванны из естественного пара минеральных источников), Карлсбад (нынешние Карловы-Вары), Пирмонт, Спа, Петр распорядился разыскивать «лечительные воды» в российских землях. Так, «молотовый работник» Кончезерского завода Иван Рябоев открыл возле Олонца, что в Карелии, «марциальные воды». Так как вода источника оказалась железистой, ее назвали марциальной — в честь Марса — бога войны и железа. С интересом читаем «Правила дохтурские, как при оных водах поступать». «Сколько можно ходить, чтобы движением действу вод помогать».
Когда в 1703 году был основан Петербург, разрешили строить бани всем желающим, и не бралось никаких пошлин.
Еще с петровских времен в России почиталась античная культура. Возводились сооружения в стиле Древней Эллады и Рима. И термы в том числе. Тот, кто ездил на экскурсию в город Пушкино (бывшее Царское село), видел в помещениях Большого дворца так называемую Холодную баню. Это копия римских терм, «в древнем вкусе времен Августа и Цицерона». Ее строил знаменитый Камерон, кстати сказать, автор капитального труда о древнеримских банях. Здесь же, в Екатерининском парке, на третьем уступе Старого сада, у пруда — здание Верхней ванны, или «мыльни их высочеств». В павильоне нежного светло-желтого цвета несколько помещений: сени, раздевальная, ванна, парильня и восьмигранный зал для отдыха, в котором скопированы росписи из знаменитого древнеримского Золотого дома Нерона. Неподалеку более скромная Нижняя баня для придворных.
Баням на Руси всегда придавали лечебный, оздоровительный смысл. В архивах сохранилась запись о том, что 11 мая 1733 года от медицинской канцелярии получено разрешение «завести в Москве лечебную баню». Хозяина этого заведения обязывали «цену брать без излишества, дабы на него жалоб не происходило». Кроме того, «запрещено держать горячие вина, водки и всякий заповедный напиток».
А вот другая архивная запись об открытии 11 ноября 1763 года в Петербурге на Малой Морской лечебной бани «для потения и лечения флюсов и прочих телесных припадков по докторской рекомендации».
Английский посланник в России граф Карлэйль, вернувшись к себе на родину так написал о русских банях: «Польза их дознана опытом, можно считать средством к предохранению от болезней».
Как самое драгоценное
«Первый меч России» Александр Суворов сообщают биографы, в детстве был хил и слаб. Но вся его жизнь — свидетельство того как можно терпеливыми упражнениями укрепить здоровье, закалить себя. Начиная с юных лет Суворов вставал в 3 часа утра и в течение часа делал гимнастику, в которую входили быстрая ходьба, бег, прыжки. Потом обливался холодной водой, а если стояла зима, — ледяной. Сержант Сергеев, шестнадцать лет безотлучно находивший при полководце, вспоминает, как Суворов любил париться в бане, считал ее наилучшим способом закалки и укрепления здоровья. «В бане Суворов выдерживал ужасный жар, после чего на него выливали ведер десять холодной воды, и всегда два ведра вдруг».
Вот где истоки суворовской закалки и выносливости! Альпы переходили Ганнибал и Наполеон. Но они были молодыми. А русский генералиссимус, одержавший за свою жизнь победы в шестидесяти сражениях совершил этот ратный подвиг со своими чудо-богатырями когда ему минуло уже 70 лет!
Купец Крохин пригласил Пугачева перед наступлением на Казань в баню.
— Ну, гостенек дорогой, пойдем-ка наперед в баньку, в мыленку с великого устаточку косточки распарить.
— Ништо ништо, Иван Васильевич! — обрадованно воскликнул Пугачев и даже крякнул. — До баньки я охочь.
Это из исторического повествования Вячеслава Шишкова об Емельяне Пугачеве.
«…Обширная бревенчатая баня была освещена масляными подвесными фонарями. Липовые, добела промытые скамьи. На полках — берестяные туеса с медом да с “дедовским” квасом, что “шибает в нос и великие прояснения в мозгах творит”. На дубовом столе — вехотки, суконки, мочалки, куски пахучего мыла. В парном отделении на скамьях, обваренные кипятком душистые мята, калуфер, чабер и другие травы. В кипучем котле квас с мятой — для распаривания березовых веников и поддавания на каменку.
…Вот Крохин принялся ковш за ковшом поддавать в печь. Баня наполнилась ароматным паром. Шелковым шелестом зажихали веники. Парились неуемно. А купец все поддавал, не жалея духмяного квасу. Пар, белыми взрывами пыхнув, шарахался вверх, во все стороны.
Приятно покрякивая и жмурясь, Пугачев сказал:
— Эх, благодать! Ну, спасибо тебе Иван Васильевич! Отродясь не доводилось в этакой баньке париться. На што уж императорская хороша а эта лучше.
— С нами бог! — воскликнул купец в ответ. — А не угодно ли тертой редечкой с красным уксусом растереться?
— Давай, давай.
Терли друг друга, кряхтели, гоготали, кожа сделалась багряною, пылала. В крови, в мускулах ходило ходуном, на душе стало беззаботно и безоблачно».
Купец уговаривает Пугачева выпить после бани:
«— Сказано: год не пей, а после баньки, укради, да выпей».
Пугачев был не охоч до хмельного:
«— Ахти добро. Только, чуешь, на деле-то не впотребляю я хмельного».
В. А. Гиляровский, знаменитый «дядя Гиляй» в книге «Москва и москвичи» писал: «Москва без бань — не Москва!». В роскошных Сандуновских банях, отмечает Гиляровский, перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва. Ведя рассказ о банях, писатель приводит слова старого актера: «И Пушкина видел… любил жарко париться!»
Сегодня Сандуновским баням, куда с большим удовольствием ходят не только москвичи, но и гости столицы, в том числе и зарубежные, уже более 175 лет! Еще до сооружения этих фешенебельных бань поблизости, у реки Неглинки издавна были бани Бревенчатые, славящиеся отменным паром. Воду для мытья доставляли при помощи «журавля» прямо из реки. Разбушевавшийся в 1737 году московский пожар оставил от этих бань, как и от многих других строений, только обгоревшие трубы. И вот на пепле сгоревших бань известные актеры Петровского театра супруги Сандуновы, получив наследство построили в 1806 году каменные бани. Ныне Сандуны могут одновременно принять 650 любителей пара.