Читать интересную книгу Апология Грозного царя. Иоанн Грозный без лжи и мифов - Вячеслав Манягин

В эпоху европейской централизации, когда феодальные монархии оказались на грани перехода к национальному государству Нового времени, многие властители не брезговали поддержкой третьего сословия на пути «исторического прогресса». Например, Людовик XIV, который «и к подлому крестьянину в хижину заходил», если этого требовал его «политик». Но то, что сделал Иван Грозный, принципиально отличалось от «политик» французского короля и других коронованных особ Европы.

Он оказался тем редким правителем, который смог протянуть народу руку искренней дружбы и союза через головы придворного окружения. И, как ни удивительно, это было обусловлено пониманием Иваном Грозным уникальности своего статуса: царь считал себя одним из немногих в мире правителей, чья власть от Бога (ставшего «государем не многомятежным народным хотением, а волею Божьей»). При этом и народ считал своего «Белого царя» образом божьим на земле, помазанником (христом) Божьим. Для русского царя с этой точки зрения разница между боярином и холопом была несоизмеримо меньше, чем разница между боярином и им самим – и в этом смысле он был демократ.

Эта совокупность религиозных и личностных установок как царя, так и народа и определила форму общения народа и власти на Руси – Земский собор, высшее сословно-представительное учреждение Русского царства с середины XVI до конца XVII века.

Как пишет Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, «Земские соборы были одним из наиболее крупных явлений политической жизни Московского государства XVI–XVII в., представляя собой выработанную в старой Москве форму участия народного представительства в управлении страной – форму, во многих отношениях аналогичную с представительными собраниями Западной Европы, но вместе и отличающуюся от них весьма существенными особенностями. Деятельность этого представительства охватывает собой не особенно продолжительный период времени – лишь 11/2 столетия, – но была богата важными результатами. Земские соборы до сих пор не могут еще считаться вполне изученными и разъясненными: научная литература по их истории дает гораздо более суммарных характеристик и гадательных построений, нежели детальных исследований, что в значительной мере объясняется скудостью дошедших до нас источников… Начало представительства в Московской Руси, как и на Западе, совпало с окончательным объединением государства; но источник этого представительства там и здесь был не один и тот же (выделено мной. – В.М.). На Западе представительные собрания выросли из политической борьбы различных сословий и послужили, в дальнейшем своем развитии, ареной для этой борьбы; Земские соборы Московского государства, при своем возникновении, служили не столько политическим, сколько административным задачам»[18].

То, что основной задачей Земских соборов было решение административных задач – точка зрения весьма распространенная в XIX – начале XX вв., но едва ли верная. Стоит здесь привести цитату из В.О. Ключевского, отметившего, что в русской историографии существуют два противоположных мнения о характере и значении Земских соборов. «Одни видят в них только вспомогательное орудие администрации, никогда не выступавшее деятельным и самостоятельным двигателем политической жизни, никогда не имевшее собственного направления и потому не оказавшее никакого влияния на ход управления и законодательства; отыграв свою кратковременную и малозначительную роль, земские соборы сами собою исчезли вследствие внутреннего ничтожества, чрезмерной слабости представительного начала в древней России. Другие расположены придавать им важное политическое значение как органу народной оппозиции: служа орудием непосредственного общения государя с землей, представляя интересы народа, соборы, собственно земские выборные, являвшиеся на соборах, противодействовали высшим классам, боярам и духовным властям, которые и уговорили царя Алексея Михайловича не созывать больше соборов; но, прежде чем эти сторонние влияния успели вытеснить их из государственной жизни, земские соборы оказали значительное влияние на законодательство и правительство в оппозиционном противобоярском направлении».

Однако, продолжает историк, «оба эти взгляда неудобны тем, что трудно решить, который из них верен, и даже верен ли который-нибудь из них. Это не значит, что земским соборам приписываются свойства, которых они, может быть, вовсе не имели; но трудно признать верной и ту характеристику, которая составлена из черт нехарактерных, несущественных, хотя и действительных»[19].

И тут стоит задаться вопросом: а какие же черты были характерными и существенными для Земского собора XVI в.?

Конечно, и административные, и политические вопросы решались Земскими соборами Ивана Грозного, но основными были не они, а вопросы справедливого социального устройства русского общества.

На Западе представительные органы выросли, как справедливо замечает энциклопедическая статья, «из политической борьбы различных сословий», которые, к слову заметить, были вовсе и не сословиями, а классами, стремящимися уже изначально к защите своих экономических и политических интересов, вплоть до последующей организации политических партий, что вело к расколу общества и социальным катаклизмам.

«Представительные собрания средневековой Западной Европы были вызваны к жизни политическою борьбой и ею же воспитаны. Средневековое западноевропейское государство было сословною федерацией, союзом нескольких державных сословий, державшимся на таком же договоре, каким определяются взаимные отношения союзных государств. Народное представительство служило наиболее обычным средством установки и поддержания союзного modus vivendi в таком государстве. Здесь каждое свободное сословие должно было завоевывать или отстаивать свое место в государстве, и верховная власть принуждена была приноравливаться к изменчивому соотношению соперничавших политических сил: она то мирила их друг с другом, то поддерживала одни из них в борьбе с другими, то защищалась от их разрозненных либо совокупных нападений. При таких условиях представительные собрания получали тем большее политическое значение, чем чаще и откровеннее сословные представители показывали на них зубы друг другу или правительству Потому прочность политических гарантий, точная определенность конституционных догматов и обрядов как цель и неутолимая политическая притязательность, строгая, неуступчивая оппозиционная дисциплина как средство являются наиболее характерными чертами западноевропейского представительства», – пишет В.О. Ключевский и указывает далее, что некритично переносить эту характеристику западной формы народного представительства на русские Земские соборы не стоит: «…нельзя искать одинаковых свойств в учреждениях, вызванных различными потребностями и имевших неодинаковое назначение»[20].

На Руси Земские соборы созывались Иваном Грозным как всесословные собрания – т. е. собрания не представителей классов, разделенных имущественным положением (отношением к средствам производства), а сословий, различающихся по своему общественному положению и обязанностям перед государством и объединенных общехристианским делом – построением православного государства, стены вокруг Церкви, орудия для спасения души. Соборность, консенсус сословий во имя общего дела, а не балансировка социально-политических сил, каждая из которых тянет в свою сторону – вот подлинное отличие Земских соборов от западноевропейских парламентов. Образно можно сказать, что Земский собор отличался от европейского парламента как церковное богослужение от собрания гаражного кооператива.

Другим важным отличием Земского собора времен Ивана Грозного от западного представительства были его состав и структура, которые вызывали и вызывают споры историков.

С.Ф. Платонов считал, что земский собор – это «совет всей земли», состоящий «из трёх необходимых частей»: 1) «освященного собора русской церкви с митрополитом, позднее с патриархом во главе»; 2) боярской думы; 3) «земских людей, представляющих собой различные группы населения и различные местности государства».

Однако В.О. Ключевский, в противовес мнению Платонова, указывает на характерную особенность Земских соборов Ивана Грозного и его преемников в XVI веке:

«Если, забывая общее направление деятельности Земских соборов, всмотреться в перечень членов тех из них, которые были созваны в 1566 и 1598 гг., в их составе заметим очень своеобразные черты. В самом деле, что это за представительное собрание, в котором представителями народа являются все должностные, служащие лица? (Здесь и далее выделено мной. – В.М.) Ведь каждый из бывших на соборе 1566 г. дворян всех статей потому и попал на него, что был исполнителем каких-либо военно-административных поручений редко по выбору дворянского уездного общества, к которому он принадлежал, чаще по назначению правительства, командовал сотней своего уезда, был городовым воеводой или приказчиком и т. п. Каждому из гостей и купцов столицы, подававших мнения на соборе, уже приходилось исполнять по очереди казенные поручения правительства и предстояло опять исполнять их, когда приходила очередь. Это были не столько представители народа, земских миров, сколько агенты военных и финансовых учреждений, т. е. представители самого правительства. Источником полномочий соборного представителя служило гораздо более это официальное, должностное его положение в местном обществе, чем выбор последнего. Очевидно, здесь мы встречаемся с таким своеобычным порядком представительства, при котором правительственное назначение и общественный выбор теряли то острое различие, какое обыкновенно им придается. Такое безразличие двух обыкновенно противодействующих источников полномочий объясняется свойством тех правительственных поручений, которые по выбору общества или по назначению правительства возлагались на земских людей и исполнители которых были призываемы на соборы. Эти поручения, как мы видели, были соединены не только с личною, но часто и с мирскою ответственностью, что сообщало земскому самоуправлению совершенно особый характер. Если предоставленный земству в XVI в. выбор на должности по местному управлению и можно назвать правом, то это было право очень колючее, обоюдоострое: оно больше обязывало и пугало ответственностью, чем уполномочивало и соблазняло властью. Вот почему далеко не все земские миры воспользовались отданным на их волю самоуправлением: неудобства, какие приносил с собою правитель, назначенный правительством, уравновешивались риском ответственного выборного управления.