Читать интересную книгу Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 (сборник) - Людмила Белаш

– Не смей так говорить!

– Оставить тебя ни с чем, – продолжал дядя задумчиво, – я тоже не могу: ты сын Питера, ты внук Анри. Ты носишь мою фамилию, черт тебя дери, Марти Логан! Все подсказывает мне, что я должен спуститься в гостиную, отпереть сейф, вынуть винтовку и застрелиться. И оставить тебя решать свои проблемы. Но именно поэтому я не могу этого сделать – нет такой опции. И поэтому я здесь.

– Чего же ты хочешь, дядя Джо? – спросил я.

– Я хочу все оставшееся время, которое мне оставлено Господом, – зло произнес дядя Джо, – потратить на то, что я не успел: сделать из тебя человека. Своими руками! Двадцать четыре часа в сутки! Семь дней в неделю!

– Что это значит?!

– Это значит, что ты не получишь наследства – я все активы завещал в Международный Красный Крест. Чертовы волонтеры едут из благополучной Европы раздавать африканским детям лекарства от малярии – по колено в грязи да под пулями! Это они достойны помощи. А не жадная свинья, которая готова просадить чужой миллион в электронную рулетку! Но тебе, Марти, я оставлю нечто более ценное и важное – свою память, свои принципы и опыт. И этот капитал ты будешь монетизировать всю оставшуюся жизнь.

– Но… – Я не мог подобрать слова. – Дядя Джо, ты представить не можешь, как я рад увидеть тебя живым и бодрым!

Но дядя Джо меня даже не слушал. Он хмуро смотрел на часы:

– Я не бодрый и почти уже не живой. Сейчас пять утра, Марти. Запомни это время: это время, когда ты должен поднять с постели свою эгоистичную задницу и отправить ее на пробежку. – Он властно взмахнул тростью и направился к двери. – Вперед, за мной!

– Ты что же, – пробормотал я, – побежишь? В свои восемьдесят шесть?!

– Легкой трусцой и опираясь на палку, – желчно кивнул дядя. – А на углу, когда у тебя перехватит горло и заколет в твоем жирном боку, я тебя еще и обгоню…

* * *

С этого часа для меня начался ад. Неутомимый дядя всегда был рядом, кажется, он даже не спал. Он двигался медленно, дышал тяжело, кашлял, курил и опирался на трость, но постоянно требовал, требовал, требовал и постоянно читал нотации. Иногда – бил меня тростью.

В пять утра он гнал меня на пробежку. Потом заставлял готовить ему завтрак. Потом засаживал меня за французский и заставлял зубрить. Потом мы обедали, дядя сам выбирал новое кафе, мы шли туда пешком, и это было отдыхом, потому что дядя шел медленно, от меня ничего не требовал, а только говорил.

– Посмотри на людей, Марти! – желчно говорил дядя Джо и взмахивал тростью. – У них не будет ни достижений, ни бизнеса – они не умеют жить. С утра они пьют кофе, чтобы заставить себя собраться и выйти из дома, едут на службу и там протирают штаны, вечером идут в паб и выжигают мозг алкоголем, дома включают дебильный сериал и засыпают. Они не просыпаются никогда! Они живут и надеются, что их повысят, полюбят, оценят… Останови любого, спроси: что ты сделал за последние десять лет? Собирал мебель, получал зарплату, взял в кредит машину, встретил подружку и случайно родил ребенка, выбрался на отдых в Прованс? Что ты запланировал сделать в следующие десять лет? Взять новую машину? Они не хозяева своей жизни, это животные, рабочая сила. Человек, который не умеет составить себе план и заставить себя его выполнить, – это животное. Ваше поколение даже не умеет добиваться женщины – вы как листья осенние, вас сорвало с веток, вы в воздухе покружились, столкнулись случайно, если слиплись – упали вместе, не слиплись – упали по отдельности. Ты слышишь меня, Марти?

– Угу, – кивал я.

После обеда мы до вечера занимались бизнесом – дядя рассказывал мне, как строил «БАК», какие хитроумные ловушки обходил и какие приемы выдумывал. Учил бухгалтерии, учил вести переговоры, объяснял тонкости рекламы. Потом мы ехали в офис – там дядя заставлял меня читать тонны бумаг, искать не сходящиеся балансы и выбирать поставщиков. А я все делал неправильно, и дядю Джо это приводило в отчаяние.

– Ты совершенно необучаемая свинья, Марти, – говорил он. – Питер уверял меня, что у тебя нет способностей бизнесмена, но у тебя вообще нет способностей! Ты говорил, что мечтаешь стать дизайнером мебели, – ладно, я отправил тебя в лучший колледж. Прошло восемь лет, где этот дизайн? Где тот колледж? У тебя за спиной все заводы БАК, ты мог сейчас ходить как породистый йоркшир – покрытый медалями всех мебельных выставок! Значит, ты мне врал, что тебе нравится дизайн?

Вечером мы отправлялись ужинать в бар, шли по улице, и дядя давал мне задания. Он требовал, чтобы я подходил знакомиться с девушками, на которых он укажет, причем иногда указывал на старух. Требовал, чтобы я подходил к чьему-нибудь шумному столику и заявлял, что они слишком громко разговаривают. Однажды потребовал, чтобы я подошел к трем чернокожим парням в татуировках, оживленно жестикулирующим в углу на набережной, и сказал, что им здесь нельзя стоять… Я был уверен, что меня побьют, но парни почему-то извинились и ушли. Били меня в другой раз – я получил в пах коленом, а в глаза из баллончика от истерички, к которой дядя велел мне подойти и шепнуть на ухо, что она так красива, что я не прочь заняться с ней сексом…

Потом мы ковыляли домой, и дядя снова читал нотации, пытаясь мне вбить в голову свои истины:

– Ты человек ровно настолько, насколько сумел себя заставить быть человеком.

– Угу, – говорил я отрешенно.

– Когда я называю тебя жирной свиньей, – объяснял дядя, – я говорю не про тебя, а про твое тело, твою голову и мозг. Ты должен стать хозяином, научиться его подчинять себе. Себе, Марти!

– Угу…

– Каждый раз, когда твоя свинья что-то просит, ты должен ей отказать, Марти! Сколько раз ты отказал ей – столько раз ты человек. Ты должен научиться получать удовольствие именно от этого отказа, Марти! Понимаешь меня?

– Угу.

– Ты должен научиться выживать среди стада, в которое превратилось ваше поколение. Мне было проще, Марти, – у меня не было выхода. Погибли мать и сестра Луиза, мне было восемь, у меня на руках был двухлетний брат, нас устроили в приют… Ты знаешь, что такое приют военных лет? Это было очень дрянное детство, Марти. Это не планшеты и не конфеты. Мы были никто и ничьи в разрушенной войной стране. Я пошел в армию, чтобы Анри смог получить образование, – Анри был мой капитал, я в него вкладывался. А когда Анри получил степень по экономике, он стал мозгом, а я стал его руками. Мы не спали, мы не ели, мы работали, Марти! С пяти утра и до полуночи! Знаешь, сколько мебели я собрал вот этими руками за первые двенадцать лет, пока мы не встали на ноги? Знаешь, сколько раз мы ошибались, сколько раз падали и начинали почти с нуля, сколько оскорблений я слышал, сколько встречал циничных и лживых людей, набивавшихся в партнеры?

– Угу…

– Но каждый раз я заставлял себя делать то, чего не желала свинья внутри… Ты думаешь, я жестокий, я требовательный?

– Угу…

– Нет, Марти, это – жалкие крохи той жестокости, которую я ежедневно предъявляю к себе. А иначе я бы уже давно умер.

Он остановился на мосту и принялся раскуривать свою трубку.

– Угу, – сказал я невпопад.

– Я знаю, Марти, – дядя Джо затянулся, – знаю, как я тебе надоел. Я отстану от тебя в двух случаях. Либо когда умру, либо когда увижу, что ты сам хозяин своей свинье, а не плывешь по течению в облаке дерьма и мусора! – Он выпустил изо рта дым.

– Дядя Джо, – не выдержал я. – А курить ты не пробовал бросить?

На его лице появилось задумчивое выражение.

– Пробовал, – кивнул дядя Джо, – но у меня не получилось. Я ведь тоже не ангел.

– Ну, вот видишь! – оживился я, но дядя Джо поднял руку.

– Это лишь значит, что я плохо пробовал или мне было не нужно. Ты хочешь от меня чуда? Тебе показать, как бросают курить?

– Ну… – замялся я.

– Вот так бросают курить, – сказал дядя Джо и кинул с моста свою трубку, а следом полетели зажигалка и табакерка.

Больше дядя Джо не курил.

* * *

Я давно потерял счет дням. Мобильник дядя Джо у меня отобрал. Синтия пыталась звонить, но с ней поговорил он: сказал, что Марти очень занят своим дядей и его надо оставить на время.

* * *

В один из дней мы возвращались домой через мост Миллениум, как вдруг дядя Джо остановился, вцепился в перила, а затем схватился рукой за сердце.

– Дядя Джо! – закричал я. – Дядя Джо, тебе плохо?

Со всех сторон к нам бросились туристы и прохожие. Но дядя Джо помотал головой и вдруг улыбнулся.

– Отпустило! – сказал он счастливо, и прохожие потеряли к нему интерес.

– Сердце? – взволновался я.

– Нет, – дядя Джо потряс головой, – душу отпустило. Посмотри, Марти, какая красота! В какой красивый мир мы попали! – Он поднял трость и указал вдаль, на огни Тауэра, глаза его светились. – Какая красивая Темза!

– Я не люблю Темзу, меня в нее Сяолун головой макал и, наверно, скоро утопит.

– Не утопит, – беспечно откликнулся дядя. – В этом нет смысла – трупы долги не отдают. Сяолун хочет, чтобы ты хорошо работал, хорошо жил и отдавал долг.