Читать интересную книгу Дозор навсегда. Лучшая фантастика 2018 (сборник) - Людмила Белаш

– Как ваш дядя? – жизнерадостно спросил чернокожий парень, показав такие белые зубы, что казалось, будто у него во рту дыра, в которую просвечивает белый фон.

– Он бодр, полон желчи и понесся в офис кого-то карать.

– Хорошо, – кивнул чернокожий собеседник. – К концу недели у него испортится настроение и закончатся силы на желчь. А к концу второй недели включится немного сил, и он примет важное решение.

– Мне не верится в это, – сказал я.

– Когда меня положили на операционный стол, чтобы удалить аппендикс, – жизнерадостно произнес афроамериканец, выпуская клубы дыма изо рта, – я был абсолютно уверен, что наркоз на меня не подействует. Так и сказал хирургу. Правда, мне было всего шесть, но этот урок я помню до сих пор. – Он снова поднес ко рту ладонь и выпустил клубы дыма – совсем как дядя. – Просто не думайте ни о чем. Станьте близким и заботливым человеком, которому можно доверить наследство. Это недолго: конец второй недели – начало третьей.

* * *

Ровно через неделю я набрал дядин номер, но аппарат абонента был не в сети. Я позвонил снова, ответа не было. Тогда я поехал к нему без звонка – он же сам мне велел.

Дядя лежал на спине в своей постели на втором этаже и смотрел в потолок не мигая. Его лицо выглядело белым и осунувшимся, дряблые щеки словно сползли вниз к ушам и там собрались в неопрятные складки.

– Дядя Джо? – спросил я, аккуратно постучавшись в крашеный косяк двери.

Он перевел на меня взгляд, полный невыразимой печали, вздохнул и снова уставился в потолок.

– Я звонил тебе, дядя Джо, но ты не брал трубку…

– Марти… – медленно просипел Джо одними губами. – Мне так тошно… Телефон валяется внизу, принеси его, у меня нет сил…

Я спустился вниз и принес ему телефон – он был разряжен.

– Набей табака в трубку, Марти… – попросил Джо.

Я набил трубку, зажег и поднес к его рту. Дядя Джо затянулся и закашлялся.

– Все бесполезно, Марти… – сказал он. – Все будет только хуже… Я слишком стар, Марти… этот мир проклят и безнадежен, я устал его держать, чтоб он не разваливался… сил больше нет ни на что… – последнее он произнес одними губами.

– Мне уйти, дядя Джо? – спросил я.

– Да… – выдохнул он и отрешенно закрыл глаза.

Я на цыпочках пошел прочь из комнаты, но дядя Джо вдруг открыл глаза снова.

– Помоги дойти до туалета… – прошептал он скрипуче. – Хоть такая от тебя будет польза.

Я помог старику подняться: сгорбленный, в белом халате, опираясь на трость дрожащей рукой, он выглядел привидением. Я поддерживал его за плечи, пока он, медленно шаркая, прошел до санузла и заперся внутри.

– Марти… – прокряхтел он из-за двери. – Ты здесь?

– Я здесь, дядя Джо.

– Марти, если бы ты знал, какая это безнадежная чернота… Тут сгнило все… Этот мир, эти новости, кусты во дворе… Зачем я прожил свою никчемную жизнь? Почему я не погиб тогда, в восемь лет, при бомбежке Манчестера? Вместе с мамой и сестрой Элизой…

Я сглотнул и прижал ладони к крашеной двери санузла, словно пытаясь его успокоить.

– Но, дядя Джо, ты прожил прекрасную жизнь! – сказал я. – Ты вырос, ты помог вырасти Анри…

– Его бы все равно взяли в тот же самый приют…

– Но без тебя! Дедушка рассказывал, ты специально ушел в дивизион воевать в Корее, чтобы заработать денег ему на колледж!

– Корея… – просипел дядя Джо. – Чудовищная мерзость, какой стыд… Я был снайпером, Марти… Я убивал людей… и учил людей убивать людей… Я убийца, я чудовище, Марти…

– Ты был солдатом и выполнял приказ!

– Я ничего не сделал полезного в жизни, я ничтожество…

За дверью полилась вода рукомойника, но казалось, что это слезы. Даже мне было невыносимо – через дверь на меня плыла безнадежная тоска дяди Джо.

– Не смей так говорить про моего дядю! – закричал я искренне. – Вы с Анри добились всего, вы построили с нуля богатейший мебельный бизнес! У вас заводы, магазины, вы даете работу двадцати тысячам людей…

– Тридцати тысячам… – проскрипел дядя Джо. – Я ничего им не дал… Я не могу им ничего дать, кроме зарплаты, комбинезона и электрической отвертки для сборки шкафа… Если бы я мог им передать свою память, свои правила, свои принципы… Но я никому не нужен, и у меня никого нет…

– У тебя есть я, дядя Джо! – сказал я и сам испугался, насколько искренне сейчас в это поверил.

– Я даже тебе не могу ничего дать, Марти… – ответил дядя Джо, плеснул водой и завинтил оба крана. – Ты, Марти, такая жирная… такая распущенная и бесхребетная свинья… Я потерял тебя, Марти, давно… Я не смог ничего тебе дать, прости меня…

Он снова включил воду и заплакал – здесь, за дверью, это было слышно отчетливо. Хотя, наверно, он думал, что клекот воды все заглушит. Наконец он снова выключил воду, долго шуршал полотенцем, а потом вышел.

И это снова был дядя Джо, а не привидение – бесконечно уставший, бесконечно одинокий и безнадежно расстроенный, но все еще жесткий.

– Свари мне кофе, Марти, – сказал он.

– Но доктора запретили… – начал я.

– И позвони Вацеку, чтоб приехал, – продолжал дядя. – Я должен ехать… я должен… я… – Он вдруг пошатнулся и схватился обеими руками за дверь. Я неуклюже подхватил его.

– Нет сил… – прошептал дядя Джо. – Нет смысла… Оставь меня и уходи, Марти. Уходи и никогда не возвращайся… Ты убил меня своими словами… Ты считаешь, что я виновен в смерти твоего отца… Какая ты подлая сволочь, Марти!

Он вырвался, доковылял до постели и со стоном опустился на подушку. Я помог ему укрыться одеялом.

– Ты правда считаешь, что это я вышвырнул машину твоих родителей на встречку через отбойник?

– Нет, дядя Джо. Но если бы ты их так не изматывал, аварии бы не было. Ты заставлял их работать с утра до ночи, я не видел их все детство… Они боялись тебя, дядя Джо, боялись тебе возразить.

– Они были управляющими, Марти! Главными управляющими! Они ездили с инспекцией по фабрикам и решали вопросы… Как я… Как мы с Анри…

Он тяжело вздохнул и снова уставился в потолок.

– Я устал от вас всех, – сказал он одними губами и судорожно схватился рукой за грудь. – Вы прокляты. Я проклят. Мы все прокляты. Уходи, Марти, у меня нет на тебя сил, мне тошно тебя видеть.

– Я приду через неделю, дядя Джо, – кротко сказал я.

– Не приходи никогда. Мне от тебя все хуже и хуже.

Я поплелся к двери, но напоследок обернулся.

– Может, вызвать врача? – спросил я с надеждой.

Дядя Джо не ответил – он обессиленно лежал лицом вверх и смотрел в потолок, его щеки снова опустились серыми складками к ушам. По ним текли слезы.

* * *

Три долгих дня я не мог решиться. Но потом понял, что скоро наступит этот рубеж – конец второй недели. И тогда я все для себя решил и позвонил консультанту. На этот раз случайный аватар оказался покемоном. Интересно, в каком облике видел меня он?

– Я много думал, – сказал я. – Мы все отменяем. Я не могу больше! Я не такой.

Покемон задумчиво посмотрел на меня, вставил в рот палец и выпустил клуб дыма.

– Что случилось? – пропищал он мультяшным голоском. – Дядя дал денег?

– Нет! Мы просто должны отменить препарат, – повторил я твердо. – Это не обсуждается!

Покемон склонил голову набок.

– Препарата давно нет, – пискнул он. – Он распался, рассыпался на молекулы, впитался в жировые складки брюшины, сцепился с другими молекулами, выжег в мозгу синапсы в нужных тканях… Работа завершена, процессы запущены, ситуация необратима.

– Нет! – закричал я. – Так нельзя! Дядя невероятно страдает!

Покемон скривился.

– Это он вам так сказал? Ему просто кажется. Вокруг нас каждый день ходят депрессивные люди и постоянно рассказывают, как они несчастны. Они самые несчастные люди в мире – у них несчастная любовь, несложившаяся жизнь и вообще все плохо. А вы на них смотрите и думаете: как же ты достал, мне бы твои проблемы! Просто забудь этого козла, страдающая дура, и найди себе другого… Малыш на Пиккадилли рыдает, мама не купила мороженое – он чувствует себя самым несчастным в мире. Вы броситесь его утешать, покупать мороженое? Нет, вы пройдете мимо и даже подмигнете его маме. Потому что нас мало волнует, что люди чувствуют внутри. Нас волнует, как у них дела в реальности. А в реальности дела плохи у вас. Это вы должны серьезных денег серьезным людям, это вас грозятся убить. А у дяди вашего, наоборот, все хорошо. Он богат, удивительно крепок для своего возраста, и ему совершенно никто не угрожает, кроме него самого.

– Но…

– Подождите, я не закончил. Вашему дяде осталось безучастно страдать совсем недолго, вот-вот включится вторая фаза – к нему вернется немного психической энергии, наложится на депрессию, и он примет единственно верное решение. Сам, без чьей-либо подсказки. На что он вам жаловался? На бессмысленность жизни? Все бесит? Одиночество?

– Да.

– Но это же чушь! – Покемон снова затянулся дымом. – Смысла в его жизни не меньше, чем у меня или у вас. Бесит – понятие вымышленное, нет бесов, которые бесят. И он не одинок – у него есть как минимум вы…