дороге мы задерживаемся редко, только для пополнения запасов еды и воды. Но, если что-то можно купить и перепродать по дороге, он не упускает такой возможности.
Я провожу время в тренировках и медитациях. Мазь, что мне дал Ямато, помогла не только после ожогов, но и ускоряет восстановление тела во время культивации.
Внутреннее ядро Ки за время дороги значительно уплотнилось и окрепло, кажется, оно стало подобным камню, но я всё больше ощущаю, как усиливается высасывание жизни. Очень странное чувство, когда твое тело крепнет и одновременно слабеет. Укорачивается отведённое ему и мне время.
Старик, бесшумный подобно кошке, частенько подкрадывается ко мне во время практики. Он скучает в дороге и старается развлечь себя, а я для него как диковинка. Зато он ещё несколько раз одаривает меня своей мазью, которая также облегчает и помогает в моём развитии.
В наших беседах я тоже не упускаю выгоды, выуживая из него истории о столичной жизни. В сердце Империи жизнь кипит и бьёт ручьём, но практически все там помешаны на культивации. Все хотят за свой короткий век урвать кусочек славы Императора и оставить достойное наследие потомкам. Правят там целые кланы, направляемые твёрдой и невидимой в последнее время рукой великого правителя.
Сам Альдавиан находится в постоянных кампаниях у границы Империи, сражаясь и защищая покой жителей от демонической угрозы. Что тревожит меня ещё больше, возможно, сестра уже прошла обучение в Академии и отправилась в поход на помощь Императору.
Быть может, поэтому она и послала такое письмо? Не хотела, чтобы мы переживали за неё. Готова была остаться в нашей памяти неблагодарной мерзавкой, нежели убитой на войне кровинушкой. Нет, не верю.
Ямато говорит, что практики уходят туда тысячами, а возвращаются единицы. Такова цена, которую Империя платит за свою безопасность.
Если бы не тот день… Мне вспоминается далёкое детство, когда мы ещё были маленькими, а истории о боевых искусствах для нас оставались лишь сказками. В очередной раз детишки деревенского собрания поколачивали тех, кто послабее, и мы с сестрой вмешались. Так нас учили родители, так мы привыкли жить.
Я старался защитить и Лин, но сестрёнка сражалась не хуже тигрицы, как бы смешно это не выглядело со стороны. Она всегда была дерзкой и сильной не по годам. И вот, когда ситуация висела на волоске, пробудилось её ядро. В восемь лет — это очень рано, именно поэтому Мастер Вэнг, узнав об этом, сразу же взял её в ученицы.
Умная для своего возраста Лин понимала, что это открывает нашей небогатой семье перспективы. А я почувствовал со временем, что в глубине души пробуждается семя этой удивительной и опасной силы под названием «Ки», словно отголосок таланта сестры коснулся и меня.
До Исина, главного поставщика шёлка столицы и всего центрального региона, дорога пролетает незаметно. Лишь наши беседы со стариком Ямато да забавные ссоры Герта и Вейлора скрашивают однообразное течение дней. Они бранятся после этого нападения при любом удобном случае, как супруги с тридцатилетним стажем.
В редкие моменты, свободные от забот, я рисую картины, перенося на холст памятные события нашего путешествия. То, что запало мне в душу. Когда кисточка в очередной раз скользит по шероховатой глади, вспоминаю ту памятную ночь, пять лет назад, изменившую наши жизни.
Глава 7
Внутри гостевой комнаты привычно царит полумрак. Горят всего несколько свечей, отбрасывая приятный тёплый свет. Две стоят на столе, за которым сидит старейшина с отцом и попивает травяной чай матушки. Его приятный насыщенный аромат я узнаю, где угодно.
Сам старейшина, вроде неплохой мужик в годах. Если не брать в расчёт воспитание сына, которому он безмерно потакает, что не сказывается на нём положительно. В нашу деревню благодаря Тагаю даже заглядывают торговые караваны. Пусть и небольшие, но с ними некоторые авантюристы рискуют отправиться в глубь Империи в поисках лучшей жизни.
— Дети! — одновременно радостно и немного печально обращается к нам отец. — Подойдите ближе.
Упираюсь взглядом в старейшину, пытаясь понять причину его визита, но седовласый старик с клиновидной бородой и ухоженным холёным лицом даже не смотрит в мою сторону.
Его взор прикован к моей сестре. Он поправляет полы своих дорогих одежд, вышитых золотистыми узорами, улыбается и произносит:
— Садитесь, у меня будет к вам серьёзный разговор.
Попутно отпивает из деревянной кружки, держа её осторожно двумя пальцами и едва касаясь края губами, словно ему противно притрагиваться к нашей посуде. Он старательно скрывает брезгливость, вот только от моего внимания она не ускользает.
Всё внимание седовласого Тагая устремлено на сестру.
— Лин, хочу тебя поздравить. Скажу честно, это было нелегко. Даже Мастеру Вэнгу не удалось пристроить тебя в какую-нибудь секту или школу. Или же он не хотел отпускать столь прекрасный цветок, — его слова сопровождает смешок.
Ну, что же ты тянешь⁈ Говори уже!
— Деревня у нас небольшая… Что может обычный старейшина? — довольный собой ухмыляется он, зарываясь ладонью в рукав мешковатой одежды. — Я честно признаюсь, что могу немного. Но…
Его рука замирает на миг, а для меня время застывает.
Я не хочу знать, что у тебя там, старый прохиндей!
На деревянный стол в свет пляшущего пламени ложится конверт. Он не украшен ни золотом, ни серебром. И всё же по одной лишь плотной бумаге видно, что такой нет ни в нашей деревне, ни даже в центральном городе провинции. У нас тут такие породы деревьев просто не растут. Я-то точно знаю.
От этого послания исходят пульсирующие вибрации, как только оно покидает одежды старика. Мы с сестрой интуитивно чувствуем её, и если я смотрю с тревогой…
Кто мог отправить такое послание дочке лесоруба?
То Лин взирает на конверт с благоговейным трепетом. Её руки дрожат. В комнате прохладно, но на лбу сестры я замечаю лёгкую испарину.
— Бери, Лин, — по-доброму говорит старейшина.
Она переворачивает письмо, и её лицо озаряет свет, словно лучик солнца прорвался сквозь подступающую ночную тьму и нашу крышу.
— Видел, Рен⁈ — прикусив губу, спрашивает она и демонстрирует обратную сторону конверта.
Там оттиснута красная непривычно большая сургучная печать. Печать… самого Императора с изображением тиары с десятью зубцами. На каждом запечатлён камень, а в три центральных зубца умелой рукой неведомого мастера помещены мифические звери, олицетворяющий стадии развития Пути. От печати исходит пугающая энергетика, но рисунок меня буквально завораживает.
Образы оживают и приобретают форму. В