подпрыгнула. Всё моё недолгое облегчение как ветром сдуло. Меня одну вместе с шестью незнакомками куда-то вели. Шла, как зомби, и молила только об одном — чтобы не привязали к столбу. Радовало, что иду не одна, а с девушками из племени. Дом на самом краю поселения, оказался нашей целью. Мы вошли в него и все стали раздеваться. Я вопросительно посмотрела на Оливию, она кивнула. Раздевшись, пошли в следующую комнату. И сразу же меня обдал горячий воздух. Это была самая настоящая баня. По трём сторонам стояли лавки, в углах — бочки с водой, а вдоль одной из стен — открытая печь с камнями, от которых шёл пар. Давно я не была в бане, это место навеяло ностальгические воспоминая о нормальной жизни. Сейчас уже кажется, что всё это далеко в прошлом, и надежда на возвращение с каждым днём всё меньше и меньше. Странное место… Меньше всего ожидала здесь оказаться. Моют принудительно младенцев после рождения, мертвецов после смерти, что-то не очень хорошие ассоциации. Принялась отмываться, огородная работа нанесла непоправимый ущерб моим ногам и рукам, так что баня оказалась кстати. Когда все закончили плескаться и мыться, мы вышли через другой вход и попали прямиком в следующее помещение. Я бы назвала его «девичий рай». Это была хорошо освещённая комната, она пестрила красками. Там стоял стенд с украшениями, в основном из золота, висели яркие платья. Нас пригласили к выбору. Можно было брать что угодно. Всё это приятно удивляло, но и одновременно настораживало. Я всё думала, какова будет расплата за такую щедрость. Однако девушки, которые были со мной, не стеснялись и уже со знанием дела стали всё примерять. Только одна, совсем молоденькая, проявляла нерешительность, видно было, что она тоже впервые. Остальные были спокойны и даже рады, из чего я сделала вывод, что ничего страшного нам не грозит. Устала всего бояться, жизнь, очевидно, мне не принадлежит, и я ни на что не влияю, поэтому бояться чего-то бессмысленно. Оливия мне помогла правильно надеть украшения. В этой комнате было зеркало! Конечно, не такое, каким я его привыкла видеть дома, это был металлический прямоугольник, очень гладко отшлифованный. Своё отражение в полный рост я уже сто лет не видела. Когда Оливия закончила мой наряд, то подвела меня к зеркалу. Казалось, что на меня смотрит другой человек. Я выглядела как коренная жительница этих мест, только была альбиносом среди них. Гораздо светлее всех остальных, несмотря на достаточно сильный загар, что придавало ещё большей экзотики внешнему виду. Я похудела, во мне не было ни капли лишнего веса, волосы, как ни странно, стали гуще и длиннее. На солнце они выгорели и стали красивого соломенного цвета. Золотые украшения, похожие на кружево, покрывали мои руки и шею, тут уж они не пожадничали. Вид был какой-то дикий и запуганный. Я с ужасом разглядывала себя. На правой скуле красовался рисунок, который меня заинтересовал, очевидно, он каким-то образом предоставлял обо мне информацию. Хотелось запомнить каждый символ. У всех были узоры, и каждый индивидуален. Увидев, что я не свожу взгляд со своего лица и особой радости от увиденного не испытываю, Оливия меня отвела от зеркала, распустила волосы и внесла ещё пару штрихов в мой образ. Она посмотрела мне в глаза, сказала что-то воодушевляющее, сжала плечи и улыбнулась. По интонации было понятно, что она хочет меня поддержать. И я, как со мной бывает в такие моменты, когда кто-то жалеет, расплакалась. Остальные девушки смотрели на меня с искренним удивлением и недоумением. Мы все вышли из хижины и зашагали по тропинке. Миновав дома, шли ещё минут десять, пока не увидели освещённое место. Там у костра сидела старая женщина. Возле неё стояла Армана. Оливия подошла к ней, видимо, доложила о том, что мы прибыли, кивнула в нашу сторону и произнесла моё имя и «Матрика». Пожилая женщина позвала нас к себе. Матрикой оказалась та самая юная девушка, казалось ей едва исполнилось 16 лет. Она, конечно, храбрилась, но было видно, что тоже очень переживает. Женщина налила нам в деревянные стаканы какого-то настоя, который варила тут же, и бесцеремонно приказала выпить. Что мы и сделали. На вкус гадость оказалась редкостная, горьковато-приторный пряный вкус со сладковато-маслянистым послевкусием. Мы вернулись к остальным девушкам, и только сейчас я заметила, что вокруг костра стоят домики. Их было двенадцать. Небольшие хижины образовывали круг, дорога к каждой шла от центра костра. У меня возникло неприятное чувство, что я где-то уже видела подобную картину. 12 столбов, в центре свет. Захотелось рвануть в лес, но было поздно. Нас поставили спиной к костру, расставили по дорожкам, бабулька обошла вокруг нас 12 раз, при этом произнося какие-то слова. Потом нам с Матрикой выдали по длинному кусочку ткани, и каждый пошёл своей дорогой. Оливия меня сопровождала. Войдя в дом, она дала мне осмотреться, усадила на стул и сзади связала руки, потом завязала глаза и ушла.
— Оливия, что делать-то??? Пожалуйста, не уходи.
Она что-то ответила. Но это разговор слепого с глухим, я ничего не понимаю, и мне остаётся только сидеть и ждать, что будет. Дверь с грохотом захлопнулась.
Сердце бешено колотится, безумно страшно от неведения, ещё и связанные руки и завязанные глаза, чувство очень неприятное. Проходит минут пять — никого нет, проходит десять — по-прежнему никого. Вдруг дверь медленно открывается, и я чувствую, как кто-то вкрадчиво подходит, берёт меня за руку. Это женщина. Она меня медленно выводит из дома и ведёт в другое место, усаживает опять на стул и быстро выходит из комнаты. Я вообще не понимаю, что происходит. Почему не сопротивляюсь и делаю, что мне скажут? Эта мысль быстро теряется в моей голове, как ненужная. Через несколько минут я чувствую себя полностью спокойной и расслабленной. В мой мозг закралось опасение, что это всё подозрительный напиток. Где-то через полчаса самочувствие у меня во много раз улучшилось, появились «крылья за спиной», жизнь стала прекрасна, и, обдумывая сложившуюся ситуацию, я находила сплошные плюсы. Сидя одна в комнате, улыбалась сама себе. Тут проснулась гордыня, я похвалила себя за то, что меня выбрали из такого количества девушек, значит, я особенная. И вообще, самооценка стала всё повышаться и повышаться. В общем, было понятно, что что-то не так с моими мыслями, но, с другой стороны, мне нравились такая беззаботность и расслабленность. Снаружи послышался мужской смех, и я никакого страха и тревоги не