Читать интересную книгу Лучезарный след - Елена Суханова

Их Волков костерил особенно рьяно, и это лишь подтвердило мою догадку. Дело в том, что фамилии у людей появляются не от богатой фантазии и больной головы. Случается и такое, естественно. Но чаще всего фамилия оказывается заслуженной. В древности многие человеческие племена вели свой род от животного, какое называют тотемным. И у каждого племени существовала своя легенда. Например, о том, как полюбила девушка медведя и ушла с ним жить в чащу. Медведь умел принимать человеческий вид, но существовать среди людей не мог. А она ради любви отказалась от родных, друзей и привычной жизни. Породили они народ. Следующие поколения могли становиться как людьми, так и медведями. Медведи считались священными животными, но по определённым праздникам их можно было (даже нужно) убивать и поедать плоть на ритуальных пиршествах. Позднее, с возникновением фамилии как таковой, повелось: Медведевы. Со временем отличительная черта Забытых могла испариться. Но уж если ты Волков, то предком твоим тысячу поколений назад вероятнее всего был именно волк. Происходило и проще. Человек мог получить прозвище «Волк» (какой-нибудь жестокий предводитель разбойников), или родители так назвали, чтобы ребёнок рос сильным, крепким, гордым и умел зубами вырвать себе удачу. Только чаще всё-таки «звериные» фамилии – от далёкого тотемного прародителя.

Иногда люди так ненавидят своё происхождение, стыдятся его, что всячески от предков открещиваются. Волков, возможно, сам хотел поменять сословие. Или его изгнали. Или Забытый выродился, став Численным (могло такое произойти задолго до самого Волкова с его прапрадедом), и теперь он попирает своих дальних родственников в объёмном труде. То есть в душе волком быть не перестал. Всё зубами клацает.

Тотемных животных существовало множество. Оттого и оборотней тоже. Волк – самый популярный персонаж в кинематографе только потому, что животные красивые, верные своему выбору, благородные (по крайней мере, на экране). Но и ненавидеть их легко. Зла много приносят.

Впрочем, мотив любви девушки и медведя тоже ещё встречается в современных сказках.

На самом деле среди Забытых на далёком севере волков и медведей не так уж много. Есть рыси, кабаны, глухари или омули. Нет в мире двух идентичных Забытых. У каждого своя особенность. Это как отпечатки пальцев. Оборотень может превращаться, предположим, в морского котика и являться единственным котиком-оборотнем на планете. Или котиков существует много сотен, но каждый обладает присущими только ему дополнительными способностями.

В Забытии находят приют как Численные, так и Чародеи. Беглые преступники, нездоровые люди, искатели приключений, несогласные с режимом. Видимо, и местные, и пришлые оказываются взаимно полезны. Сосуществуют же как-то.

Есть также категория людей, мечтающих перейти в другое сословие. Учёные никак определиться не могут, что это: болезнь или авантюризм? Между живыми Забытыми и Численными такие переходы возможны. Человек, скажем, надумал стать тем же кровопийцей. Нашёл себе проводника, договорился. Некоторые Забытые при определённых обстоятельствах, иногда и не имея желания, могут потерять свои отличительные черты и превратиться в заурядных Численных. А вот между Чародеями и людьми других сословий переходы невозможны. Чародеем надо родиться. Также невозможно совмещение двух принадлежностей в одном человеке. Однако в последнее время в качестве страшилки ходит история: мол, появилась новая раса. Чародей и Забытый в одном лице. И такие уникумы, конечно же, собираются уничтожить всех остальных, ибо они исключительны. В книге я обнаружила ту же басню. Значит время, в которое она ходит, не такое уж и последнее. Как минимум лет восемьдесят. Люди всегда найдут причину, чтобы поумирать от страха.

Глава VII

Несколько дней Лучезара изводила Радмилку расспросами про Славомира. Я поражалась. Не бывает так, чтобы влюбиться буквально с первого взгляда. И видела мельком, и не разговаривала даже, а позабыть его не может. Радмилка отмахивалась. Лучезара упорствовала. Отвязаться от неё оказалось трудной задачей. Барышникова приводила различные доводы, объясняя, что никак не может познакомить ведьму и Гуляева-младшего. Хотя бы потому, что тот не обратит внимания на человека, какого Радмилка вздумает ему представить. В крайнем случае скажет грубость. Но серьёзно не воспримет.

Уяснив это, Верещагина начала просить совета. Дескать, какой бы мне, девочки, способ найти, чтобы с ним рядом оказаться?

– Понятия не имею, – отвечала Радмилка. – Я никогда такими вещами не занималась. Дался он тебе?

Думаю, у Лучезары трудности с противоположным полом. Любой добрый молодец станет шарахаться от настырной девицы. А то, что Верещагина настырная и в личных отношениях дотошная и утомительная, я не подвергаю сомнению.

Как-то вечерком в гости пришла Надёжа. Я отметила, что она стала совсем габаритная. Не пора ли рожать? Заглянула и Златка. И Лучезара снова завела свою шарманку. Мы с Радмилкой старались молчать. Нас Гуляевская тема сразу основательно злить начала. Зато гостьи принялись сочувствовать. Златка с некоторой долей иронии. Она заходила частенько и быстро уяснила для себя, что за человек Лучезара. А вот Надёжа вполне искренне. Тоже мне нашлась советчица! Она всегда такая смиренная. Тише воды, ниже травы, как говорится. Она и не влюблялась никогда, пока со своим будущим мужем не познакомилась. Несколько лет встречались. Теперь счастливы. Гармоничная пара… Наверное, у таких девчонок в любви, в семейной жизни всё прекрасно складывается. Не то что у нас с Радмилкой. Кочевряжимся, выбираем, характер показываем. Княжича нам подавай непременно на белом «Гуляй-мобиле».

Ох…

Да я уже и на Радимушку-дурачка согласна. Тоскливо по вечерам одной дома сидеть… Нет, вру! На дурачка не согласна. Была б согласна, не сидела бы. Дурачков пол-общежития. В том числе парочка неравнодушных ко мне.

– Придумай что-нибудь. Случайно с ним столкнись в коридоре. Пролей на него чай в столовой, – предлагала Надёжа. – После такого он тебя точно запомнит. И повод заговорить появится.

– Ага, – усмехнулась Радмилка, – запомнит. А потом в суд подаст за порчу дорогих тряпок.

– Да ладно, – махнула рукой Надёжа, – она его очарует.

Тут, со значительной долей скепсиса, усмехнулись мы со Златкой. Личное знакомство со Славомиром не водили, но логика подсказывала: не так-то просто очаровать парня, которому дабы выделить одно лицо из толпы поклонниц, надо приложить усилие. Да и нам необходимо усилие, чтобы посчитать Лучезару очаровательной.

– Я и сама думала, – проговорила Чародейка, кивая. – Не про чай конкретно, а про неожиданную встречу.

– Слушай, – предпочла сменить тему Златка, – а ты ногти не наращиваешь?

Волосы она красить не хотела. Вполне устраивал свой тёмно-русый оттенок. А с ногтями часто экспериментировала.

– За ногтями в цирюльню, – томно пробасила Лучезара. В мыслях она, похоже, восседала за свадебным столом рядом со Славомиром.

– Ты не пробовала?

– Пробовала. Заканчивается плохо.

– Почему?

Верещагина вынырнула из-за воображаемого стола и пустилась в объяснения:

– Чародейки с искусственными ногтями дела не имеют. Они стараются усилить крепость и рост своих. Я тоже так могу. Процесс неприятный, иногда болезненный. Но потерпеть можно. Загвоздка только в том, что я останавливать вовремя не умею. И обрезать их не получается. Заклинание ослабнет рано или поздно, но когти к тому времени вырастут аршинов до двух.

– А почему обрезать не выйдет?

– Побочное действие моей волшбы, – непонятно изъяснилась Лучезара. – Это часто случается. Больно очень.

– А почему остановить не можешь?

– Болезнь у меня такая. Чисто магическая, не пугайтесь. – Верещагина вздохнула. – «Невозврат» – в простонародье. У неё есть мудрёное название, но вам оно ничего не скажет. Не могу я отменять собственные заклинания. Чужие – могу. Не все, конечно. Очень небольшое количество, но могу. И другие Чародеи мои заклинания отменяют. Правда, их крайне мало, таких Чародеев. Самым сильным иногда не удаётся. Я такое в силах забабахать! Нарастила как-то ногти клиентке одной. Девушку сперва всё устраивало, а вскоре… У меня сестра была. Названая. Она бы разворожила. Она из тех редких Чародеек. Но мы тогда разругались. Вдрызг. А ни у кого больше не получалось. Ногти росли быстро. Девчонка месяца два мучилась. Я такого о себе наслушалась! В итоге они сами отвалились. Но вымахали больше чем два аршина.

– Так, ладно. Передумала я насчёт ногтей. – Златка засобиралась к себе. – Заходите в гости. Со своим печеньем.

Глава VIII

Лучезара сообразила-таки, как подобраться к Славомиру. То есть как сообразила… Инструкцию к подобному подвигу в любом дальневизионном «мыле» отыскать можно. Всегда кто-нибудь знакомится, «случайно» столкнувшись. Верещагина налетела на Славомира в дверях и измазала его мороженым. Нужно было видеть лицо Радмилки, когда она услышала эту историю. Оно выражало: неподдельное изумление от того, что во вселенной ещё находятся люди, способные заниматься в жизни чушью, годной лишь для экрана; раздражение, потому что разговоры про Гуляева стояли у неё уже не только поперёк горла, но и набычились против всех органов пищеварения; облегчение при мысли, что, возможно, сейчас Лучезара отвяжется от неё со своими расспросами, – и ещё с десяток эмоций.