Читать интересную книгу История одной семейки - Кристине Нёстлингер

– Дико боюсь.

– А если просто признаться, – предложил я, – твои родители же тебя прикроют, а?

Йоши посмотрела на меня так, словно я с луны свалился.

– Ага, как же, – сказала она.

– Ну, что они сделают, если узнают? – спросил я.

Йоши попросила, чтоб я прекратил. Ей вовсе не хочется представлять, что устроют ее родители. Им просто нельзя об этом узнавать. И может быть, брат вернулся уже сегодня после обеда.

Я проводил Йоши до угла ее дома. Дальше она меня не пустила. Если мать случайно выглянет из окна и увидит меня, объяснила она, все совсем пропало. Ей строго-настрого запрещено общаться с мальчиками кроме как в школе. Если бы все было по-материному, она бы училась в школе для девочек. Йоши только потому избежала этой участи, что школы для девочек всегда частные и стоят кучу денег, а ее отец настоящий скряга.

Расставшись с Йоши, я грустно побрел домой. Потом решил сделать крюк и прошел мимо сада Йо. Там все как вымерло. В доме, за задернутыми шторами, горел свет. А сад, насколько это было возможно, привели в порядок.

В понедельник, почти успокоившись, я пошел в школу, вооружившись первоклассной справкой. Справка была от доктора Бруммера. Он с огромным удовольствием оказывает маме такие маленькие одолжения – и даже предложение ей уже делал.

Аксель, шагавший со мной рядом, рассказывал, что у него есть новости от Йо. Бабка с дедом приперлись, потому что им позвонил кто-то из соседей. А отец Йо, сказал Аксель, решил требовать с гостей компенсации материального ущерба за два поломанных дерева, шестьдесят уничтоженных тюльпанов, четыре стакана, три квадратных метра кухонных обоев и восемнадцать часов уборки.

Про весь этот кошмар знал не только Аксель. Когда мы вошли в класс, все только об этом и говорили. Народ разделился на три группы, и каждая высказывала свою версию. Йо нигде видно не было. Похоже, он в школе вообще не появлялся.

Одна группа считала виноватыми во всем гостей из параллельного класса. Другая группа, куда входили и Марион с Анеттой, вообще говорила, что никакого погрома никто не устраивал. А третья группа, в которой была Солянка, признавала, что вечером в субботу в саду у Йо случилось невообразимое свинство, к которому, однако, они не имеют ни малейшего отношения. Не успел я присоединиться к какой-нибудь из групп, как зазвонил звонок и Сузи-Гипотенузи, как всегда, пунктуальная, протопала в класс и закричала: «Ти-ши-на!»

Все разбрелись по своим местам, ор перешел в бормотание, но и оно быстро утихло. Я подошел к Гипотенузи и передал ей бумажку доктора Бруммера.

Она сказала – очень жаль, что именно я пропустил эту неделю, потому что послезавтра будет повторение контрольной. И предложила: давай-ка, оставайся у доски, сегодня будем решать примеры для контрольной – повторение и больше ничего. Материал, который прошли на прошлой неделе, трогать не будем. У тебя наверняка получится!

Я спокойно взял мел. Я чувствовал себя в хорошей форме. Вчера я объяснял тете Лизи решение пяти примеров с двумя неизвестными, и Дорис меня похвалила, потому что я знал: если обе части уравнения умножить или разделить на одно и то же, не равное нулю число, то получится уравнение, равносильное данному. (Это не значит, конечно, что я эту мудрость просек, просто прилежно выучил ее.)

Сузи-Гипотенузи уселась за учительский стол, вытащила свою розовую тетрадку и зачитала нудную историю про мотоциклиста, живущего в Линце, и велосипедиста из Ламбаха, которые одновременно выезжают из дома и через тридцать минут встречаются. Сначала я слушал очень внимательно, но когда эти двое больше не ехали навстречу друг другу, а оба двигались по направлению к Зальцбургу, и мотоциклист обогнал велосипедиста через сорок восемь минут, я отключился. Потратив всю неделю на домашнее обучение, я кое-как вдуплил, как считать яблоки и груши, втекающую в бассейн воду и размер почасового жалованья. Но автомобили и велосипеды – это полный финиш, мозги у меня отказывают! И хотя Дорис говорит, что на самом деле разницы тут никакой нет, – маленькие серые клеточки просто не в силах справиться с двухколесными монстрами!

Я положил мел.

– Вольфганг, это же совсем просто! – воскликнула Гипотенузи.

Вот это прелестно – дабы я взбодрился, мне объясняют, что я не в состоянии понять «совсем простые» вещи!

– Ну, начни со схемы! – не унималась Сузи.

Но больше, чем линия с тремя точками на ней, символизирующими Линц, Ламбах и Зальцбург, я ей предложить не смог.

– Давай немного поживей, у нас не так много времени, – Сузи постепенно теряла терпение. Тогда я нарисовал на доске два круга, друг рядом с дружкой.

– Почему ты рисуешь круги? – спросила математичка.

– Это у нас будет мотоцикл, – ухмыльнулся я. Хотя мне было не до ухмылок. Одно дело, когда ты ничего не учишь и поэтому ничего не знаешь. Но когда ты старательно учился всю неделю и все равно ничего не знаешь, – это вгоняет в тоску. А я всегда, когда подступает тоска, становлюсь ребячливым.

– Вы же хотели схему! – сказал я.

Сузи вздохнула:

– Схему дороги, конечно!

– С дорожными знаками или без? – спросил я. Тут даже наивная Сузи поняла, что я издеваюсь.

– Так не пойдет, Вольфганг Обермайер! – рявкнула она и указала мне на мое место возмущенно вытянутым угольником. Потом обратилась к Солянке: – Улли Уллерманн, выходи к доске, продолжи!

Солянка сгорбилась за своей партой, бледная, с чуть покрасневшими глазами. Она не встала. Зато поднялась Анетта и доложила Гипотенузи:

– Извините, Улли сегодня не может отвечать, ей плохо!

Поскольку Солянка сидела с видом святой Минны при снятии с креста, математичка ничего не заподозрила, а порекомендовала ей отправиться в канцелярию за ромашковыми каплями.

Анетта сказала многозначительно:

– Это недомогание не телесного характера!

И покосилась на меня.

– Что-что? – Гипотенузи решила, что ослышалась.

– Это душевное! – вмешалась Марион.

– Что-что? – Сузи совсем уже ничего не понимала.

– Вот тупые коровы, – пробормотал Аксель.

Гипотенузи – наша классная руководительница и каждую неделю по два раза повторяет, что к ней можно идти со всеми проблемами и сердечными тревогами. Так что я уже испугался публичного разбора моих взаимоотношений с Солянкой и с огромным облегчением вздохнул, когда дверь класса распахнулась и вошел школьный завхоз с бумажкой в руке.

– К директору вызываются!.. – провозгласил он и прочел все имена с бумажки.

Это был в точности список гостей Йо на злополучной субботней вечеринке.

В кабинете директора мы увидели директора, Йо и его родителей, а вслед за нами вошли еще пятеро гостей из параллельного класса. Все толпились и толкались. В этой толчее мы с Солянкой оказались рядом. Заметив это, она бросила на меня презрительный взгляд и отвернулась. Директор построил нас вдоль стены. Все ли из нас были в субботу на вечеринке, спросил он. Мы кивнули. Может быть, кого-то не хватает, кто там тоже был? Мы помотали головой. И только Солянка сказала:

– Там была еще одна девочка! Но не из нашей школы. Из булочной!

Девочка из булочной директора не заинтересовала.

– Это меня не касается, – пробормотал он.

А потом откинулся на спинку своего кресла и изложил свою версию вечеринки, которая меня и всех вообще удивила донельзя. Только Йо, стоявший между родителями, повесив голову, покраснел как рак.

Версия директора была такая: бедный, послушный, оставшийся без родителей Йо в субботу пригласил домой лишь двоих друзей, Андреаса и Эгона, чтобы вместе готовиться к контрольной по математике. Неожиданно, безо всякого приглашения, заявились все остальные, учинили террор и разгром, обзывали соседей по телефону разными нехорошими словами и пили принесенное с собой пойло, а потом издевались над подоспевшими на помощь бабушкой и дедушкой потерпевшего – совершенно по-бандитски, так что те в целях самозащиты были вынуждены вооружиться палкой и шлангом. В таком изложении все это очень напоминало сцену из «Хладнокровного убийства» Трумена Капоте.

Когда кто-то врет, чтобы спасти свою шкуру, это я понимаю! Но Йо решил спасти свою шкуру, утопив нас, и это было не слишком порядочно. Хотя, наверное, когда он врал своим предкам про то, что мы на него напали, то не представлял себе, чем это может закончиться. Ведь настоящим подлецом он никогда не был!

Нам инкриминируется нарушение границ частной собственности и нарушение неприкосновенности жилища, а будет ли нам грозить за это судебное преследование, зависит от доброй воли родителей Йо и от готовности наших родителей раскошелиться. Но еще хуже другое, гремел директор – то, что школьники безобразно напиваются, а если определенного рода намеки родителей Йо действительно имеют под собой почву, то вообще-то следует подключить к делу полицию.

Он стукнул кулаком по столу и заорал:

– В моей школе не будет никаких наркотиков! Несознательные элементы, которые попробуют пронести сюда зелье, будут безжалостно выброшены вон.